Жизнь волшебника - Александр Гордеев

и как только с постелью закончено, тут же гасит свет, чтобы убаюкаться. «Вот чёрт, –

укладываясь, думает молодая, красивая тёща, – хоть бы надел он вместо этой майки что-нибудь

поприличнее…»

Роман, бросив матрас на пол, спит этой ночью на вольном воздухе на веранде, где гуляют

сквозняки, слышно раннее чириканье воробьёв и пахнет пылью. Уставшую тёщу не хочется

тревожить ничем. Поднявшись утром, он не знает, что делать: гостья с тонким, почти нежным

похрапыванием дрыхнет на мягком диване без всяких признаков скорого просыпания. Вчера за

ужином было договорено, что утром он отвезёт её в больницу, а сам поедет на работу. Что ж, пусть

ещё поспит, если уж так умаялась. Будем считать, что первый пункт программы пропущен и можно

сразу идти на стрижку.

Но уже расхоложено, придя на работу, Роман не знает, за что взяться. В чистом стричь не

станешь, а переодеваться нет смысла. Всё равно надо дождаться, пока тёща выспится. Роман

просто сидит около Тони, наблюдая за её работой. Узнав о приезде такой принципиально важной

родственницы, Тоня лишь грустно качает головой. Понятно, что их встреч пока не будет.

Вернувшись домой к одиннадцати часам и осторожно заглянув в большую комнату, Роман с

удивлением видит на диване поверх одеяла тёщин нос и мягкий округлый подбородок, такой же,

как у Смугляны, похожий, как однажды определил Роман, на жёлудь. Да она вроде как спать сюда

приехала, а не с внуками нянчиться, о чём сообщила вчера за ужином. В раздумье постояв на

кухне, Роман поднимает с кастрюли алюминиевую крышку и разжимает пальцы, сам же с

любопытством наблюдая за процессом полёта и падения. Пока крышка со звоном с боку на бок

прыгает по полу, он, даже не поднимая её, выходит на крыльцо, давая возможность теперь уж

наверняка разбуженной гостье спокойно одеться. Да, кстати, и мотоцикл надо заправить из

канистры, если уж сегодня предстоит катание тёщи по Пылёвке.

Весь дальнейший день оказывается посвященным Гуляндам Салиховне. Сначала, уже почти к

обеду, Роман отвозит её в больницу, где она часа полтора разговаривает с дочерью и возится с

ребятишками. Роман всё это время сидит поперёк мотоцикла у больницы, невольно высчитывая,

какую по счёту овцу мог бы уже стричь в это время. Интересно, о чём они там говорят с Ниной?

Рассказывает ли ей что-нибудь Смугляна про их жизнь, которая тёще, конечно же, покажется

странной, если не сказать резче?

Потом Гуляндам Салиховну и впрямь приходится прокатить по всем улицам села, убеждая, что

Пылёвка ничуть не хуже их Елохова, куда родители Нины время от времени агитируют на

жительство. Вернувшись домой уже к половине третьего, принимаются за обед. Готовит вроде бы

тёща, но ей постоянно нужна всяческая помощь: то острый нож подай, то всё равно поправь его на

оселке, хоть он и острый, то картошку достань, то ведро для очисток принеси. И всё это с каким-то

раздражением, с недовольством.

– Что-то не так? – спрашивает Роман в один из таких моментов.

– Да, конечно не так, – отвечает она, – посмотрела я сегодня ещё раз на внучку. Она ведь

татарочка. И чем дальше, тем сильнее это заметно. Зачем же ты Машкой-то её назвал? Что же,

думаешь, если она татарка, так ей и Машка сойдёт?

Роман смотрит на неё с недоумением.

– Что ты сказала? – мгновенно закипая и неожиданно называя её на «ты», говорит он, так что

она даже вздрагивает. – А может быть, у меня другая причина была? А если это в честь моей

матери, то как тогда? Тебе что имя моей матери не нравится?

Гуляндам Салиховна испуганно втягивает голову в плечи. Странно, что имя внучки ещё ни разу

не совместилось в её голове с именем погибшей сватьи, которую она, впрочем, ни разу и не

видела. Первое раздражение, взорвавшее Гуляндам Салиховну, когда она узнала об этом имени из

телеграммы, так и не позволило ей сопоставить эти простые факты. Ведь когда-то сама же

спрашивала Романа, почему он не назвал Федьку в честь своего отца, а про внучку как-то даже не

подумала.

– Ой, ну ладно тогда, – с неловкостью мямлит она, – извини, мне и на ум не пришло…

Роман поднимается и уходит в ограду. «Нет уж, тётенька, хватит, – холодно думает он, забыв

обо всех своих мирных намерениях. – Этого я тебе не прощу. Ты снова плюнула в меня. Хватит

уже. Ну, погоди, я ещё отыграюсь на тебе».

Обед проходит в натянутом молчании. Наевшись, Роман поднимается и, переодевшись в

рабочую одежду, теперь уже совершенно независимо уезжает на стрижку. Стричь сегодня не

хочется, запал сбит, но чем заняться дома, он не знает. С Тоней на работе тоже говорят мало:

ситуация на все эти дни определена, чего мусолить её лишний раз…

395

Вечером Роман моется под умывальником, а потом расслабленно сидит на крыльце. Сегодня и

в дом входить не хочется. Оттуда, правда, пахнет картошкой, поджаренной на сливочном масле. А

есть после работы хочется – прямо живот сводит. Гуляндам Салиховна выходит и зовёт ужинать.

Поначалу за столом опять же молчат.

– Скажи-ка мне, – говорит, наконец, тёща, но каким-то совсем другим, осторожным тоном, – ты

любишь мою дочь?

«Ну, началось…», – думает Роман, решив, что Нина всё-таки о чём-то проболталась.

– А в чём дело? – говорит он, ещё крепче закрывая свои створки.

– Разве я не имею права спросить? – с особой учительской доверительностью произносит

Гуляндам Салиховна. – Ты такой сильный, здоровый, а она хрупкая… Наверняка у тебя есть

женщина кроме Нины.

Мысли Романа зависают, как мухи в паутине. Её логику трудно уловить: если мужчина сильный

и здоровый, а жена его хрупкая, то почему у него из-за этого должна быть другая женщина? Ну, да

ладно с этой логикой. Главное, что она что-то пронюхала.

– Так вот скажи, ты любишь Нину? – повторяет тёща.

– Не знаю, что и сказать… – задумчиво тянет Роман – то одна про это пытала, теперь – другая

за неё.

– Ну хорошо, – торопливо подытоживает Гуляндам Салиховна. – А ту, что на стороне? Ту

любишь?

Неужели, она думает, что это очень искусная ловушка?

– Откуда что вы берёте?! – изумляется зять. – Почему я вообще должен обсуждать с вами эту

тему? Есть у меня кто-то на какой-то там стороне или нет – какая вам разница? Мы и сами тут во

всём разберёмся… Если что…

Тёща замолкает и вроде как обиженно отворачивается. До конца ужина они просто молчат.

Потом, отставив тарелку, Гуляндам Салиховна подходит к умывальнику, чистит зубы, достав щётку

из своего пакетика. Роман, чтобы не