Блог «Серп и молот» 2023 - Петр Григорьевич Балаев

составленного плана является оценка противника и его планов» — спора нет, Волга же впадает именно в Каспийское море. Только товарищ Ф. Я. Фалалеев 27 марта являлся всего лишь командующим ВВС Юго-Западного фронта, а не заместителем командующего ВВС всей Красной Армии. До того, как Федор Яковлевич дорос до должности заместителя командующего ВВС КА, его успели и с должности командующего ВВС фронта снять. Сам генерал-лейтенант Фалалеев своё снятие воспринял без обиды, потому что сам на неприятности нарвался. История там такая, в июне 1942-го года вышло Постановление ГКО о снятии с истребителей установок для РС, но в это время как раз наши войска отступали после поражения под Харьковом и Фалалеев решил, что пока РС на истребителях нужны для штурмовки немецких войск, он начал выходить с предложением их оставить на Военный совет Юго-Западного фронта, о неисполнении Постановления ГКО стало известно Сталину и Фалалеева сняли с должности. И правильно. Каждый умник на фронте будет в соответствии со своими взглядами на жизнь исполнять решения высшего государственного органа, то тогда и воевать смысла никакого нет, армия развалится. Правильное с твоей колокольни оно или нет — исполняй. Фалалееву, выдающемуся нашему авиационному военачальнику, был преподнесен урок, и уже в конце июня он был назначен на новую должность, с повышением, заместителем командующего ВВС КА. В июне, Алексей Валерьевич, а июнь идет по календарю после мая и апреля, но не перед мартом. А откуда вы взяли сведения, что 27 марта у Сталина Фалалеев присутствовал при обсуждении «разработанного оперативным отделом штаба С. К. Тимошенко плана»? Наверно, из Журнала посещений кабинета Сталина в Кремле, в нем есть запись за 27 марта:

«1. тов. Молотов

вход 20 ч. 10 — 22 ч. 35 мин.

2. тов. Маленков

вход 20 ч. 15 — 22 ч. 35 мин.

3. тов. Хрущев

вход 20 ч. 10 м. — 22 ч. 35 мин.

4. тов. Тимошенко

20 ч. 10 м. — 22 ч. 35 мин.

5. тов. Шапошников

20 ч. 10 м. — 22 ч. 35 мин.

6. тов. Василевский

20 ч. 10 м. — 22 ч. 35 мин.

7. тов. Фалалеев

20 ч. 10 м. — 22 ч. 35 мин.

Последние вышли 22 ч. 35.»

Вроде, всё сходится, правда? И Сталин в своем кабинете, и Шапошников с Василевским, и Фалалеев при Тимошенко и Хрущеве. А чего я тогда к А. Исаеву претензии предъявляю? Да только лишь с того, что протокола этого совещания в кабинете Сталина 27 марта 42-го никто в глаза не видел. Скорей всего, он и не велся. И Александр Михайлович Василевский об этом совещании не вспомнил, ни одним словом о нем не обмолвился.

Зато вспомнил сам Федор Яковлевич Фалалеев:

«В феврале, а может быть, в начале марта 1942 года С. К. Тимошенко, И. X. Баграмян и я ездили в Ставку для доклада о подготовке к предстоящей весенней Харьковской операции.»

(Фалалеев Ф. Я. В строю крылатых. Из воспоминаний. — Ижевск, «Удмуртия», 1978)

Как будто всё правильно. Но именно — как будто. Только есть существенный нюанс. И дело не в том, что Фалалеев не точно дату называет, которая не совпадает с 27 марта, он ошибся, именно 27 марта. Федор Яковлевич вспомнил момент, который ему в память врезался, после этого совещания Сталин поздравил его с присвоением звания генерал-лейтенанта. Именно 27 марта Фалалееву это звание и было присвоено Постановлением Совета Народных Комиссаров от 27 марта 1942-го года № 401. Странным выглядит отсутствие в кабинете Сталина И. Х. Баграмяна, начальника штаба фронта и начальника оперативного штаба командующего направлением, одновременно. Значит, командующего ВВС фронта обсуждать план операции пригласили, а про начальника штаба забыли? Хотя, как пишет Фалалеев, Баграмяна в Ставку взяли. Только Ставка — не аналогично кабинет Сталина. Таких документов, как «Приказ Кабинет Сталина» в архивах пока еще не обнаружено. И сам Фалалеев не был в курсе, что он присутствовал при обсуждении плана операции, он при другом присутствовал, он написал совсем возмутительные вещи для нашей историографии, если у кого есть способность правильно понимать прочитанное:

«…С. К. Тимошенко, И. X. Баграмян и я ездили в Ставку для доклада о подготовке к предстоящей весенней Харьковской операции.»

Никто 27 марта 42-го, если верить Фалалееву, не обсуждал операцию. Уже велась работа по ее подготовке, и командование Юго-Западного направления ездило в Ставку для доклада о ее подготовке. Т.е, решение о ее проведении было принято гораздо раньше. В связи с этим, есть вопрос: какие дела обсуждали со Сталиным Тимошенко и Хрущев 20 февраля 42-го в его кабинете целых 4 часа, с 1.05 до 5.00 и 21 февраля с 23.00 до 1.40? Зачем они в конце февраля приезжали в Ставку?

Но вы, Алексей Валерьевич, конечно, Пинкертон и Шерлок Холмс вместе с бабкой Вангой. Взять список посетителей кабинета Сталина и по этому списку установить повестку совещания! Мало кто так сможет. Где курсы экстрасенсов заканчивали? А насчет того, что на совещании с командованием направления, в отсутствии начальника штаба, но зато в присутствии командующего авиацией и (внимание!) Георгия Максимилиановича Маленкова, отвечавшего в ГКО за производство самолетов, разумеется, ничего не наводит на мысль, что это двухчасовое совещание было не про операцию, а именно про подготовку к ней в плане готовности авиации Юго-Западного фронта.

Кстати, мнение Федора Яковлевича Фалалеева о С. К. Тимошенко:

«Надо прямо сказать, что, хотя человек он очень сложного характера, у меня не было ни одного начальника за всю службу в армии, которого бы я так же уважал и любил, как С. К. Тимошенко.»

А маршал авиации Фалалеев много каких начальников видел, как вы понимаете…

* * *

Я, конечно, не Сталин. И даже не А. В. Исаев. Я ветеринар и таможенник. Но если бы мне мои подчиненные принесли на совещание такой доклад, то я даже не ругался бы. Я бы с ними вообще больше никогда не разговаривал. Посмотрите на это, на первую и последнюю страницу этого доклада, особенно на последнюю:

Не утверждаю, что это фальшивка. По всем признакам, И. Х. Баграмян этот доклад писал. Вопрос только: Сталин его видел?

* * *

Вроде, все, кто оставил воспоминания о работе со Сталиным, И. Х. Баграмян в том числе, отмечали высокую требовательность Вождя к докладам и документам, даже придирчивость не только к каждой фразе, но и к каждому слову. Все волновались, потели от волнения при докладах. Но, видно, бывали исключения, как в данном