Блог «Серп и молот» 2023 - Петр Григорьевич Балаев

случае. В книге Ивана Христофоровича так описано, как готовился и рассматривался этот доклад:

«Нам вновь пришлось на следующий день приняться за разработку нового варианта замысла Харьковской наступательной операции в духе последних требований Ставки. Мне хорошо помнится, что 29 марта был воскресный день, с утра в столице стояла солнечная погода. В просторном кабинете Семена Константиновича, где мы собрались для выполнения полученного задания, было довольно светло и уютно.

Главком, член Военного совета и я в спокойной обстановке еще раз продумали все вопросы, связанные с определением цели и замысла операции, обсудили условия и сроки ее подготовки и проведения.

После довольно напряженной работы наконец родилось основное решение, которое и было отражено на карте.

Военный совет поручил мне к утру следующего дня оформить разработанное предложение для доклада Ставке. Вечером 30 марта оно в нашем присутствии было рассмотрено И. В. Сталиным с участием Б. М. Шапошникова и А. М. Василевского и получило одобрение.»

То, что хотя у Тимошенко в Ставке был просторный кабинет, но маршал не смог найти для своего начальника штаба пишущей машинки с машинисткой — это время было тяжелое, военное, все машинистки с машинками ушли в зенитчицы и снайперы, переучились на радисток. Сам Баграмян, разумеется, не мог отпечатать для доклада Ставке свою рукописную записку на 6-ти страницах, отпечатанный текст максимум три страницы занял бы, даже одним пальцем, если для него пишущая машинка (для штабного!) была незнакомым механизмом, потому что у него указательный палец правой руки болел, наверно ранен был в палец. Да и Сталин не какой-нибудь бюрократ, подумаешь — Верховный, подумаешь — листы с каракулями, если какие буквы сразу не разберет — сам Баграмян подскажет, он же к этим листкам на совещании собственной персоной прилагался.

А у Тимошенко с Хрущевым Сталину интересоваться, если он какую-то букву не смог бы разобрать, смысла не было. Потому что Тимошенко с Хрущевым сами не смогли этот доклад прочесть. Может даже, когда утром 30-го марта Баграмян показал им эти шесть листиков, они попробовали прочитать, но у них ничего не получилось, до вечера, до самого времени доклада в Ставке промучились и плюнули, решили, что Баграмян на докладе у Сталина текст зачитает и они потом подпишут.

Да, именно! Доклад на имя И. В. Сталина от имени командования Юго-Западного направления не подписан ни Главкомом направления, ни членом его Военного совета. Там подпись только Баграмяна. Т. е., так можно было Сталину приносить разные доклады, без подписей? А чего тогда все говорили и писали, каким строгим и придирчивым был Верховный? Он, случайно, не бегал в кремлевский ларёк за папиросами для Шапошникова, чтобы тому было что курить в кабинете?

Извините, но я никогда не поверю, чтобы какой-нибудь командующий чем-то рискнул Сталину представить документ от своего имени, но без своей подписи. И не только Сталину. Самый либеральный руководитель сразу, рефлекторно, задаст вопрос представившему: «А ты сам почему не подписал?»

Ладно, представили без подписей, но после этого вопроса уже дрожащими руками подписывали бы прямо на совещании, где рассматривался доклад.

Но и это не всё. На документе адресат: «Ставка. Верховному Главнокомандующему товарищу Сталину». Но нашелся этот доклад в архивном деле штаба Юго-Западного фронта, у Баграмяна исходник ЦАМО СССР, ф. 229, oп. 161, д. 799, л. 278–283. Ныне он публикуется с таким же исходником, только вместо ЦАМО СССР — ЦАМО РФ.

Как адресованный Сталину документ оказался в деле штаба фронта? Хоть по кривой, хоть по косой логике он должен быть в архивном деле Ставки, а не фронта. Он же Сталину был предназначен. Даже если Сталин решил, что он в делах Ставки не нужен, пусть в штабе у Тимошенко лежит, но Сталин его, вообще, видел? Где на документе пусть даже не резолюция «Согласен. Сталин», а просто подпись Сталина? Иосиф Виссарионович был совершенно не в курсе, что любой гражданин, которому дали для ознакомления секретный документ, обязан на этом документе расписаться? У Сталина была привычка демонстрировать перед подчиненными расхлябанность и безответственность в вопросе сохранения государственных секретов?

Наконец, у Баграмяна написано, что доклад был рассмотрен 30 марта у Сталина вечером «в нашем присутствии», только вечером 30 марта Сталин работал в своем кабинете, у него с 20.00 до 20.20, всего двадцать минут, в кабинете были Молотов, Тимошенко, Хрущев, Фалалеев, Шапошников и Василевский. Всего 20 минут. Маловато для рассмотрения целого предложения о замысле наступательной операции. И Баграмяна, судя по Журналу посетителей кабинета, там совсем не ощущалось. Даже в новенькой генеральской форме, которую ему по указанию Сталина пошили, потому что в Москву Баграмян, начальник штаба фронта (фронта!), приехал в рванной гимнастерке, перед первым приемом у Сталина (тоже в кремлевском кабинете, но и тогда его Поскребышев в Журнал посетителей не записал) начальник штаба фронта всю ночь лично штопал свою гимнастерку.

Умеют же деды рассказывать интересные истории!..

* * *

Надо учесть, что ко времени, когда писалась книга И. Х. Баграмяна «Так шли мы к победе» условному автору было под 80 лет. Условному — потому что маршал Баграмян был не просто глубоким стариком, он еще и болел, поэтому вряд ли он ее писал сам, без помощников. И особенности возраста. Старики любят перед молодежью приукрашивать и привирать. Прошедший войну простым солдатом, рядовым, школьникам таких ужасов понарасскажет, которых он на фронте понатерпелся, что у подростков и уши опухнут. А старику Баграмяну «вспоминалось» как лично его Сталин выделял и о нем заботился, даже портного послал форму генеральскую пошить. И как на совещании, во время доклада, Сталин подходил к молодому еще генералу и вел с ним поучительную беседу про немецкую артиллерию:

— Товарищ Баграмян, а какая у немцев самая массовая пушка?

— 105-мм полковая гаубица.

— Вот, товарищ Баграмян, немцы ошиблись, они ставку сделали на дорогую в производстве пушку…

А после совещания Сталин лично пригласил Баграмяна пообедать с ним, и они поднимались на лифте из кабинета Сталина в Кремле в его кремлевскую квартиру. Только в 3-х этажном бывшем здании Сената, где располагались кабинет и квартира Сталина, кабинет был на втором этаже, а квартира — на первом, под кабинетом.

И там, во время застолья, Сталин прочитал послание казаков турецкому султану, все смеялись во время чтения, а завершил его Верховный словами:

— Как Суворов разгромил мамлюков, так и мы немцев разгромим.

И все вдохновились на подвиг и на труд этими словами Вождя. Всё это стариковские байки, без всякого сомнения. Не подтверждаются рассказы