Романовы на фронтах Первой мировой - Илья Александрович Ковалев

чтобы окопаться. Конечно, окопы были самые лёгкие; о сколько-нибудь серьёзных блиндажах и развитии ходов сообщения не могло быть и речи. Выдерживать при этих условиях артиллерийскую долбёжку противником было не так просто… Но что было ещё тяжелее во время этих отступательных боёв – это отсутствие отдыха и сна. Где и когда человек мог поспать и подбодриться физически? Днём бой, ночью – марш; по приходе на новую позицию – рытьё окопов и снова бой… Отсыпаться можно было только в тех редких случаях, когда полк назначался в дивизионный резерв».

21 июля произошёл бой под Сычёвкой. О нём вспоминает А.Я. фон Бретцль: «…По прибытии рано утром на указанный рубеж, мы были встречены командующим полком, который уже ознакомился с предназначенной нам позицией. Полковник Геруа имел сосредоточенный вид. Он отдал приказание расходиться на назначенные участки и приступать к оборудованию окопов, которые, как он предупредил, далеко не закончены.

Действительно, мы скоро убедились в том, что представляет из себя «заранее подготовленная позиция»; окопы натрассированные по склону холма, были вырыты для стрельбы «с колена», ни о каких блиндажах и даже козырьках не было и помину. Но что было хуже всего, это то, что ярко-белый меловой грунт, выброшенный в виде бруствера, предательски обозначал нашу линию на фоне желтого жнивья, среди которого проходила линия окопов. На всём обширном пространстве впереди нас стояли копны сжатого хлеба – прекрасная маскировка для наступающего противника. В довершение наших неудач грунт был настолько твёрд, что меловые глыбы приходилось выкалывать, а не выкапывать. Работа предвиделась трудная и затяжная. От души ругали мы инженеров – строителей этой позиции…

…В коротком совещании с ротными командирами полковник Скобельцын, командир 4-го батальона, выработал следующий план.

Просить командующего полком оставить на время впереди команду разведчиков, с тем, чтобы она наблюдала за появлением противника и, по возможности, задерживала его на опушке леса.

Замаскировать меловой бруствер окопов сжатым хлебом, разбросав для этого нужное количество копен.

Зажечь возможно большее количество копен на всём пространстве между нами и лесом. Этим мы очищали кругозор и улучшали обстрел и создавали на некоторое время дымовую завесу, за которой довольно спокойно продолжали работу по углублению нашей позиции.

Просьба о высылке разведчиков была исполнена. Вспоминаю и нескольких конных разведчиков, скакавших по полю с горящими пуками соломы и помогавших поджигать дальние копны. Вскоре горела вся впереди лежащая местность, не только копны, но и само жнивьё горело и тлело. Дымовая завеса удалась. Мы выиграли часа полтора или два. Разведчики при появлении немцев обстреливали их. Последние не решались продвигаться в пожарище. Только тогда, когда дым начал рассеиваться, разведчики подожгли последние копны, за которыми сами скрывались, и двинулись в деревню к штабу полка, пройдя наши окопы. К этому времени мы были уже много лучше устроены, хотя, конечно, ни ходов сообщения, ни козырьков к окопам соорудить не удалось.

Эта оригинальная мера, впервые нами применённая, значительно задержала противника и в дальнейшем дала возможность с успехом вести огневой бой, но, увы, не спасла нас от ураганного артиллерийского обстрела».

На следующий день в бою по Тарновской измайловцам удалось заманить немцев в мешок и подвергнуть их перекрёстному огню. Полк занял позицию, образовавшую как бы букву «П», левый фланг занимал холмистую гряду, правый – опушку леса, а центр – позицию на открытой местности, в направлении которой ожидалось наступление неприятелей. Немцы, имея в виду наступление на открытой местности, попали под огонь с трёх сторон и понесли большие потери.

Летом 1915 г. полк действовал в районе г. Вильно. В это время немцы пытались вытеснить русские войска из Привисленского района, желая охватить их с фланга. После провала этих попыток на Висле и Буге неприятель сосредотачивает свои силы севернее реки Нарев. Выступ русского фронта в районе к западу от Вильно давал германскому командованию удобную возможность для флангового удара, и в середине августа здесь образуются два очага боя – к северо-западу от Вильно и к востоку от Гродно. Неприятелю удаётся взять русскую крепость Ковно, и Измайловскому полку приходится отражать наступление германских войск, развивающих наступление от Ковно. 17 и 18 августа полк потеснил передовые части противника, пытающиеся выиграть время для укрепления своих позиций. С 19 по 27 августа измайловцы безуспешно атаковали укреплённые позиции неприятеля у д. Явнюны. 28 августа немцы начали подготовку к контратаке, а 29-го перешли в решительное наступление, прорвав позиции и потеснив Измайловский полк, Семёновский полк и 2-ю гвардейскую дивизию. Однако уже 30 августа частям 2-й бригады 1-й гвардейской дивизии удалось остановить врага.

3 сентября Измайловский полк вновь оборонялся от численно превосходящих сил противника, удерживая сильно растянутую позицию. Об ожесточённости этого сражения свидетельствуют воспоминания командира измайловцев:

«…После того как стало ясным, что нам не вернуть потерянного среднего участка первой линии, я приказал ротам занять следующий за ней гребень местности, окопаться и удерживать до крайности. В этот критический период ко мне явились батарейные командиры – мортирной и, кажется, 6-й батареи л. – гв. 1-й артиллерийской бригады – с встревоженными лицами и не менее тревожным докладом: противник наступает на батареи, цепи его видны невооружённым глазом; положение батарей становится с минуты на минуту более опасным. Оба командира… испрашивали моего разрешения отвести батареи назад. Я категорически приказал им оставаться на местах и вести огонь. «Ну а если немцы подойдут вплотную?» – спросил меня один из артиллеристов. «Тогда стреляйте картечью», – ответил я.

Представлялось очевидным, что за отсутствием резервов, артиллерия была моим последним козырем – или, как увидим сейчас, предпоследним. Помимо прекращения огня, связанного со снятием батарей с позиций, отъезд на глазах у неприятеля показал бы ему, что мы поддаёмся. Он, естественно, нажал бы, и тогда мы не в состоянии были бы, вероятно, оборонять второй гребень, на котором роты только-только стали окапываться.

Между тем немцы продолжали наступать. День уже склонялся к вечеру. Противник, видимо, готовился атаковать второй гребень. Мои батареи, мортирная влево от шоссе и полевая – вправо от леса, вели огонь и несомненно охлаждали пыл противника. Однако положение всё же оставалось весьма тревожным. Тут я и решил прибегнуть к своему, действительно, последнему козырю. В ответ на выдержанный доклад полкового адъютанта штабс-капитана Порохова, что место штаба полка, с его лёгким обозом, становится необеспеченным, я приказал ему сформировать из всех подчинённых ему людей – обозных и даже писарей – подобие полуроты и произвести с ними наступление от леса по направлению занимаемого нами второго гребня, выдвинуться на ближайший подъём местности и там окопаться.

Через полчаса штабс-капитан Порохов лично повёл цепь той импровизированной части, и мы наблюдали, как она стройно перевалила через