Категории
Самые читаемые
Лучшие книги » Документальные книги » Публицистика » Русофобия. История изобретения страха - Наталия Петровна Таньшина

Русофобия. История изобретения страха - Наталия Петровна Таньшина

Читать онлайн Русофобия. История изобретения страха - Наталия Петровна Таньшина

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 25 26 27 28 29 30 31 32 33 ... 148
Перейти на страницу:
на берегу Балтийского моря поставили Россию в один ряд с ведущими европейскими державами[454].

«Европейская Россия» была создана императором Петром I, изменившим вектор направленности русских усилий, а Северная война (1700–1721) трансформировала взгляд европейцев на Россию. Как отмечал английский исследователь М.С. Андерсон, победы России заставили английское правительство пересмотреть своё отношение к потенциальным возможностям России как европейской державы (гораздо медленнее этот процесс происходил в общественном мнении). Если до конца XVII столетия правящие круги Англии могли полностью игнорировать Россию при формулировании своих внешнеполитических целей и относиться к ней с безразличием, то после 1700 года ситуация начала меняться[455]. По словам французского исследователя Симоны Блан, «зрелище неожиданных побед Петра над Швецией поразило Европу, которая была вынуждена признать, что „варварская Московия" должна стать европейской державой»[456]. Как писал Вольтеру его друг, философ д’Аржансон, «это настоящая революция в мире: государства развиваются и приходят в упадок <…> Кто мог предсказать, куда идут московиты?»[457]

Европейцы открывали для себя новую Россию — сильную, мощную и амбициозную. В одночасье она стала международным игроком, почти равным Франции, Англии или Австрии, опередила приходящую в упадок Испанию, Голландию или поднимающуюся Пруссию. По словам М. Малиа, «никогда больше, вплоть до победы во Второй мировой войне, Россия не испытывала большего или более внезапного усиления своей мощи по сравнению со своими самыми грозными современниками»[458].

Однако Европа оказалась совершенно не готовой к появлению такого сильного игрока. А. Безансон задаётся вопросом: «Отчего это государство, известное гораздо меньше, чем, например, Османская империя, государство с дурной репутацией, государство, о котором путешественники XVII века отзывались как о стране удручающе варварской, с такой лёгкостью было включено в число наиболее могущественных европейских держав?»[459]

Именно тогда в европейском обществе начинает формироваться двойственный взгляд на Россию: с одной стороны — «русский мираж», то есть идеализированное представление о России и её просвещённых правителях, представление о том, что Россия — это молодая страна, возведённая чудесным образом на пустом месте Петром I; с другой стороны — представления о «русской угрозе» и «русской опасности».

Примечательно, что одной из первых свою лепту в создание «русского миража» внесла Французская академия. В 1717 году во время визита во Францию Пётр посетил Академию, удостоился торжественного приёма и вскоре стал её членом[460].

Русский государь поразил французских аристократов: он не походил на парижских модников, окрестивших его стиль «одеждой царя или дикаря». В коричневом суконном камзоле без украшений он напоминал скорее каменщика или боцмана, носил парик без пудры, рубашку без кружев и манжет, а также тесак на широком поясе на восточный манер. Вельможи не понимали простой образ жизни и поведение этого «потомка скифов и вандалов». Царь избегал блестящих церемоний, ехать пожелал в тяжёлой дорожной двуколке, а не в изящной карете; в каждом городе первым делом отправлялся в крепость, осматривал укрепления, беседовал с инженерами, делал замеры. Въехав в Париж, Пётр не захотел остановиться в Лувре и потребовал более скромное жильё. В столице Франции Пётр гостил почти полтора месяца и интересовался не только её красотами. Он посетил гобеленовую и чулочную фабрики, Арсенал, Монетный двор и аптекарские сады, разглядывал в Лувре модели городов и крепостей, но больше всего его поразил Версаль[461]. Поразил настолько, что он загорелся создать под Петербургом «российский Версаль». Так появился Петергоф.

В то же время в историографии существует мнение, будто позитивный образ России является не следствием петровских успехов, а лишь результатом «беспрецедентной пропагандистской кампании», организованной русскими властями в Европе, как об этом пишет современный французский историк Ф.-Д. Лиштенан[462]. По её мнению, именно дипломаты сотворили новый образ суверена, прославившегося на следующий день после Полтавской битвы, в результате чего представление о России стало меняться, а благожелательные сочинения следовали одно за другим[463]. Главный же вывод Ф.-Д. Лиштенан сводится к тому, что Пётр I сам присвоил себе титул «Великий», «так же, как сумел создать миф о своём правлении, единственно истинный»[464].

Как бы то ни было, Великое посольство и реформы Петра I изменили представления о царе-тиране, господствовавшие в XVII веке. В глазах многих европейских просветителей Пётр I, в основе реформ которого лежали «исключительно рациональные планы», выглядел образцовым правителем страны, свободной, в отличие от Европы, от традиций и готовой для созидания нового. Такое представление о Петре было связано с усугубившимся кризисом Старого порядка и с критикой его просветителями[465]. Россия начинает восприниматься как обширная площадка для гигантских экспериментов, которые можно провести с опорой на самые передовые достижения европейской мысли и с полнотой, невозможной на Западе с его традициями и древней историей[466]. Как отмечает Л. Вульф, «из Парижа Восточная Европа казалась просто идеальным полем для деятельности просвещённых монархов; деспотизм располагался на безопасном удалении, и философы могли помогать мыслью, советом и даже „планом цивилизации", как Дидро, а проекты физиократов ещё больше подтверждают, что Восточная Европа создавалась как опытное поле, где Просвещение могло свободно претворять в жизнь свои общественные теории и политические мечтания»[467].

Именно в это время активно развивается возникшая ещё в эпоху «открытия» Московского государства мысль о России как ученице Европы. Пётр I воспринимался как варвар, но его варварство оправдывалось тем, что он, как представлялось европейцам, стремился исправляться и хотел учиться у Европы[468]. То, что Пётр брал за образец европейские институты, а не Европа равнялась на Россию, чрезвычайно возвышало европейцев в их собственных глазах[469]. По словам Э. Каррер д’Анкосс, именно петровское «неодолимое стремление к союзу с Францией» «привело к утверждению европейской идентичности России и её статуса европейской державы»[470].

В то же время победа Петра I над Швецией в ходе Северной войны спровоцировала серьёзное беспокойство в Европе, и в душах европейцев поселился страх перед «русской угрозой». Как отмечает Г. Меттан, «войдя через парадный вход в закрытый клуб великих империй и европейских королевств, Россия не только вызовет немало симпатий, но и вернёт к жизни застарелую враждебность, особенно во Франции»[471].

Дело в том, что начиная с XVI века Россия и Франция традиционно придерживались диаметрально противоположных межгосударственных союзов и ориентаций: друзьями Франции были заклятые враги России, и наоборот. Союзниками Франции являлись Швеция, Польша и Турция — главные враги России, а союзниками России — Австрия и Англия, главные противники Франции[472].

В результате внешнеполитические разногласия не содействовали формированию позитивного образа России. Именно французские авторы стали центром

1 ... 25 26 27 28 29 30 31 32 33 ... 148
Перейти на страницу:
На этой странице вы можете бесплатно скачать Русофобия. История изобретения страха - Наталия Петровна Таньшина торрент бесплатно.
Комментарии