Я — твоя Кошка (СИ) - Нани Кроноцкая
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мы понимали. Мимикрим-кукловод стал практически неуязвим. И непобедим. Одна на него и была только управа.
Я, бестолковая и отважная.
И судя по выражению лиц всех мужчин, им это очень не нравилось.
18. Опека
«Ваша старая бабушка, что в разгар жаркого дня выдаст вам шапку и шарф, „Чтобы рученьки не замерзли“, — самый лучший из благодетельных попечителей. Остальные потребуют их тут же надеть». М. К. Кот «Дневники и записки»
— Я сам это решу! — они спорили уже минут десять.
Пока меня выворачивало нещадно, прямо на входе в эту самую чёртову Инквизицию. Ту, что в здании на Литейном.
До земли все исторгнутое моим измученным организмом даже не долетало, Марк методично шептал что-то там мне над ухом, поглаживая по спине, и оно быстро работало. Мне было на все наплевать, и это совсем не метафора.
Бренное тело Марии Николаевны Кот в бессознательном состоянии уже было передано в «блок-лазарет». Она выглядела, словно сломанная кукла: пустые глаза, движения строго в ответ на команды.
Я помочь ей ничем не смогла, на свекровь мою многострадальную «зеркальные» чудеса почему-то не распространялись. Марк знал почему, но рассказывать мне не спешил. Он вообще теперь стал словно каменный: холодные взгляды; тон, отбивающий всякое желание с ним разговаривать (у всех, кроме Лера, ему начхать на такие житейские мелочи). Только встретившись взглядом со мной, Марк немного, на доли секунды смягчился.
— Вы уже нарешали, — раздалось невозможно-ехидное. — Сколько раз за последние две недели тебя чуть не грохнули добрые люди? А жену твою новоявленную?
Счет был не в нашу пользу, тут возразить даже нечего.
— Тем не менее, живы! — Марк упрямился.
Я его понимала: в нашей жизни и так стало избыточно много «друзей и коллег». Но еще я понимала другое, и оба они это знали: шел торг. Тот самый, во имя которого я и надела сегодня новое сиреневое платье. Которое имело уже весьма основательно поношенный вид. Несмотря на все мужчины ухищрения. Не воняло и ладно.
— Кстати, Илона Олеговна, вам полагается безлимитный абонемент у нашего штатного портного. Судя по тому кошмару, что творится в вашем гардеробе… Моя помощница должна выглядеть подобающе.
— Лер! — терпению Марка давно наступил полный… предел.
А в ответ Гуло ржал, как обычно: беззвучно, но очень обидно пофыркивая.
— Он прав, — тут чьи-то руки меня бесцеремонно встряхнули, несчастное платье мое оправляя. Выглядеть оно сразу же стало определенно получше. — Привет, Баст. Здрасте, мужики, Ях, я с отчетом.
Маруся. Я с облегчением выдохнула и наконец оглянулась. Вид я имела, наверное, самый непрезентабельный. В отличие от блистательной рыси. Та была, как всегда, выше всяких похвал.
— А ты зря напрягалась, моя золотая, — Лер стоял очень близко, прислонившись к полированному граниту входной колоннады и рассматривал внимательно свой протез. Без привычного кителя он казался еще даже крепче и шире в плечах. Росомаха? Да он целый мамонт. Хитрый, жадный и вредный. Как только жена с ним живет?
— Лично к тебе он больше на пушечный выстрел не сунется. Своих ошибок Гётлимы не повторяют. Я надеюсь, — он прищурился, блеснув хитро глазами и устремился ко входу решительным шагом. — Пошли!
Последние слова явно адресовались нам всем. И мы побрели за высоким начальством, как порядком нашкодившие детишки за строгим вожатым.
— Сильно колбасит? — Маруся тихонько спросила меня.
— Это после портала, — с огромным трудом ей ответила.
— Ну да, точно, конечно, — она многозначительно усмехнулась. Ну и яги с ней сивые. Пусть что хочет, то и придумывает. У меня не было сил с нею спорить. Хотелось спать и немножечко сдохнуть.
Только придерживавшая меня осторожно крепкая рука мужа позволяла хоть как-то держать приличный вид и ноги переставлять, почти что не падая.
Марк был хмур, недоволен и строг. За все время нашего дальнего перехода порталом и беганья по лазаретам, с оформлением всех арестов и протоколов мы и парой слов с ним не перекинулись.
Он злился, я знала. На всех, и в первую голову на себя… На меня, дуру безмозглую, снова собой рисковавшую, на неумную мать, на Лера. Но ни словом, ни жестом мне мыслей и чувств своих Кот не выразил, лишь молча поддерживая. Руками меня крепко державшими, легкими прикосновениями, теплыми взглядами. Это дорого стоило, за всю свою жизнь я впервые столкнулась с таким человеком.
— Визит к портному займет десять минут, я тебя отведу, пока мужики разберутся с арестами артефакторов, — рысь меня подхватила под локоть и громким шепотом зашептала на ухо: — Там столько народу с утра полегло, просто ужас. Смертельные артефакты и заклинания. Народ мёр, как зимние мухи.
— Маруся! — Кот рыкнул свирепо.
Да поздно. А я не дурная совсем, вот ни капли не дурочка.
— Ты сорвался оттуда? — тихо спросила, к нему развернувшись. — Но как ты узнал обо мне?
— Лер выдернул, — мне ответил Марк неохотно. — Все равно не прощу ему фокус с манипуляцией.
Ай да Лер! Безупречно ведь все рассчитал: если я вошла в дом и там выжила, значит, войдет и мой муж. И спасет нас обоих, конечно. А может быть, даже троих.
— Скажи, а чем она меня? Это же точно она? — сложно слова было подобрать. Но Марк понял.
— Это была очень простая ловушка, рассчитанная именно на тебя. Я поздно сообразил, идиот, что ты можешь попасться, — тут Кот рвано вздохнул и к себе крепко прижал, нервно целуя в висок. — Сила принудительного оборота разрывает и сталь, это во всех наших учебниках сказано, и опасаться не надо. Есть металлы, которые морфируют вместе с оборотнем. Колечки наши с тобой из такого. Ничего бы с ней не случилось Но ты это знать не могла, а разум Марии настроен был на убийство. Твое и мое. Любым способом, и оружие там имелось, у стены лежал острый топор. Ты рванулась спасать, а она дотянулась до ручки.
Больно слух резануло его это «Марии». Ни мамы, ни матери… Как же ему сейчас больно…
Мы медленно шли по темному и бесконечному коридору самой Инквизиции. Легендарное здание на Литейном, полное самых темных историй и тайн.
Глядя на мрачные, темные стены, я опять содрогнулась, очень ярко представив себя с топором в переносице где-то. Тот еще натюрморт.
— А кстати, —
