Голодная Гора - Морье Дю

- Мой дорогой друг, какая приятная встреча, - говорил он. - Эта малютка ни слова не понимает по-английски, так что при ней можно говорить все, что угодно. Я очень рад вас видеть. Что вы, собственно, здесь делаете?

Медный Джон, который и всегда-то считал его общество не слишком приятным, а теперь, после долгого утомительного путешествия, в особенности, ответил, что присаживаться ему некогда, потому что он торопится повидать сына в его гостинице, и не может ли Саймон Флауэр его туда проводить.

- Генри? - спросил Флауэр, раскрыв от удивления рот. - Но ведь он уже две недели как уехал из Неаполя.

Медный Джон с минуту смотрел на соседа, не говоря ни слова. Потом присел за столик, расстроенный полученным известием, которое нарушило все его планы. Он без слова принял предложенный ему стакан вина и не стал протестовать, когда Флауэр заставил его выпить еще один.

- Скажите мне, пожалуйста, - сказал он, наконец. - Что же все-таки произошло?

- Да ничего особенного, - отвечал тот, - кроме того, что вы предприняли это путешествие зря. Вне всякого сомнения, вы разминулись с Генри по дороге. Он неважно себя чувствовал, бедняга, и решил отправиться домой, прежде чем жара станет здесь невыносимой. Лучшее, что вы можете предпринять, это сесть в следующий дилижанс и ехать за ним той же самой дорогой. Впрочем, куда спешить? Побудьте денек-другой в Неаполе. Я могу вам обещать весьма веселые пару суток. Если эта малютка приведет свою подружку, мне известно одно местечко...

- А что, здоровье Генри было очень плохим? - перебил его Медный Джон. Вы должны понять, что я и моя семья очень за него тревожимся.

- Да как вам сказать, я не думаю, что так уж плохо. Выпейте-ка еще стаканчик. Это единственное, чем можно заняться в этом климате, уверяю вас. А что касается здоровья Генри, то об этом гораздо лучше знает моя дочь, чем я. Она повсюду таскала его за собой, заставляя себя сопровождать в прогулках по городу. Спросите лучше у нее.

- Могу ли я найти миссис Флауэр и мисс Флауэр в вашем отеле?

- Несомненно. В это время дня они обычно отдыхают. А я пользуюсь этой возможностью, чтобы заглянуть сюда. Эта малютка не имеет счастья быть знакомой с моей супругой.

- Вполне можно себе представить, - заметил Медный Джон и, поднявшись на ноги, пожелал своему соседу всего хорошего, игнорируя присутствие его собеседницы, и оставил эту парочку в состоянии приятнейшего благодушного опьянения.

Медный Джон пробирался по узким оживленным улицам - его высокая внушительная фигура, широкие плечи, волевой подбородок и важный вид заставляли праздношатающуюся публику, которую он расталкивал на своем пути, оглядываться на него, - пока не дошел до нужной ему гостиницы; там он послал свою карточку в аппартаменты миссис Флауэр.

Она приняла его суетливо и с бесконечными извинениями - номер такой неприглядный, управляющий все, как обычно, перепутал, ей ужасно неловко, Саймон такой рассеянный, когда дело касается денег, и платье у нее совсем не годится для приема гостей, мистер Бродрик должен ее извинить. Да, верно, Генри уехал две недели тому назад; они много времени проводили вместе, Фанни-Роза была так рада его обществу, а потом - она, право, не знает, как это получилось, бедный мальчик, должно быть, слишком переутомился, - он вдруг страшно ослаб и однажды утром сообщил им, что собирается домой; Фанни-Роза очень расстроилась, сказала, что он просто ревнует ее к итальянскому графу - вы знаете, какие глупости говорят иногда девицы, ничего подобного, конечно, не было, просто у них случилась размолвка, и кроме того, да, Генри, кажется, стал кашлять и уехал из Неаполя в такой жаркий пыльный день, она очень надеется, что во Франции прохладнее, и он будет чувствовать себя лучше, мистер Бродрик, несомненно, нагонит его по дороге, насколько она поняла, Генри не собирался особенно торопиться...

Дверь растворилась, и в комнату вошла Фанни-Роза. Она была в кружевной шали, наброшенной на каштановые волосы по итальянской моде, и даже на Медного Джона, которому было не до того, чтобы восхищаться женской красотой, произвели впечатление яркий румянец, слегка раскосые глаза - словом, поразительная красота дочери Саймона Флауэра. Когда она увидела, кто сидит в гостях у матери, у нее сделался испуганный вид, и она побледнела.

- В чем дело? Что-нибудь случилось? - спросила она.

- Я предпринял бесполезную поездку, - ответил Медный Джон. - Я приехал, чтобы встретиться с Генри, но мне сказали, что его здесь нет, что он уехал домой. Мы получили письмо от наших друзей - их фамилия Моллет, - которые встречались здесь с Генри, и они сообщили нам весьма неблагоприятные сведения о его здоровье. И вот, я изменил свои планы и, вместо того, чтобы возвращаться в Клонмиэр, отправился сюда. Очень жаль, что приехал напрасно.

Фанни-Роза, казалось, испытала облегчение. Она села рядом с матерью и сидела, теребя оборки своего платья.

- Мне кажется, что Генри переутомился во время карнавала, - сказала она. - Он плохо выглядел после этого, ему даже пришлось полежать в постели.

- Какой это очаровательный молодой человек, мистер Бродрик, - лепетала миссис Флауэр. - Мы были просто в восторге от него. Он, наверное, особенно устал в последний вечер карнавала; они с Фанни-Розой принимали участие в какой-то процессии - верно, дорогая? - и возвратились очень поздно. Я пошла к себе и уже спала, когда они приехали. Я не знаю, что было с твоим отцом, он не приходил домой ночевать, но именно после этого дня Генри слег в постель, верно, Фанни-Роза?

- Я, право, не помню, как все это было.

Она сделала книксен Медному Джону, просила передать привет Генри, когда увидится с ним, постояла с минуту и вышла из комнаты. Вскоре после этого Медный Джон принес свои извинения и тоже удалился. Он выяснил, что успеет пообедать и немного отдохнуть, прежде чем пустится в обратный путь. От этих Флауэров никакого толка, думал он. Их отношение к делу было таким типичным для них - они так же легкомысленно и безалаберно ведут себя в Италии, как и дома, в замке Эндрифф. Это просто позор: видеть, как пожилой человек, того же возраста, что и он сам, у которого, к тому же, взрослые дети, сидит среди бела дня в кафе с какой-то девкой и распивает вино, зная при этом, что деньги, на которые он пьет - злополучный хозяин гостиницы их, наверное, еще и не нюхал, - были даны Саймону Флауэру его тестем Робертом Лэмли из доходов, полученных от шахты на Голодной Горе. Он, Джон Бродрик, директор этой шахты, работает по десять часов в сутки для того, чтобы добиться максимальной производительности, так что теперь ее можно считать наиболее эффективной во всей стране, а этот никчемный бездельник и пьяница Саймон Флауэр сидит себе на собственном заду и пожинает плоды его трудов.