Ржавчина - Алексей Калугин

– Механоиды не беспокоят? – спросил Григ у Шерифа, когда они шли через зал в направлении неработающего эскалатора.

– Позавчера один свихнувшийся ровер принялся долбиться в стену. Пришлось пристрелить. А так – все спокойно. Мы механоидов не трогаем – они к нам и не лезут.

– А на Ленинградке видел, что творится?

– О да!

Шериф достал из кармана брюк большой пластиковый портсигар, открыл и протянул Григу. Сталкер вежливо улыбнулся и сделал отрицательный жест рукой. Шериф выудил из портсигара большую самодельную папиросу, щелкнул зажигалкой и аккуратно раскурил ее.

– Как вояки стрелять начали, мы шар подняли, – Шериф выпустил плотное, белесое облачко ароматного дыма. – Чтобы посмотреть, что они на этот раз затевают.

– Высадку десанта готовят?

– Ну, да.

– Снова в Ховрино?

– Вот не могу никак в толк взять, – Шериф снова затянулся. – Почему они считают этот плацдарм наиболее удобным?

– Тут дело не в удобстве, – с видом знатока изрек Григ. – У военных так уж заведено – если принялся долбить в одну точку, так надо молотить до тех пор, пока либо дырку не пробьешь, либо голову себе не расшибешь. Это, брат, называется стратегией.

– А как же тактика?

– С тактикой можно по ходу дела определиться. Главное – это ясно видеть цель, верить в себя и не замечать препятствий.

Шериф задумчиво затянулся папиросой:

– Ты так считаешь?

– Нет, – усмехнувшись, помахал рукой Григ. – Это они так считают, – он указал куда-то в сторону, должно быть, туда, где находился пресловутый Ховринский плацдарм. – Знаешь, сколько требуется генералов для того, чтобы поменять одну перегоревшую электролампочку?

– Ну, это старая шутка, – усмехнулся Шериф.

Василий решил, что вот он, подходящий момент для того, чтобы заявить о своем присутствии.

– Сколько? – громко спросил он.

Ни один из двоих, шедших впереди, даже не обернулся. Как будто голос журналиста значил для них не больше, чем жужжание мухи, – звук без смысловой нагрузки. Лишь Виолетта подкатила к Василию и четырежды отрывисто пропищала.

– Четверо? – удивленно посмотрел на машинку парень.

Виолетта издала высокочастотную трель и снова укатила вперед. Неужто даже она считает общение с журналистом ниже своего достоинства?

По бездействующему эскалатору они поднялись на второй этаж, похожий на что-то среднее между цыганским табором, караван-сараем и военным полевым лагерем. Для сравнения с цирком шапито не хватало клеток с животными. Огромный торговый зал был разбит на множество комнаток и комнатушек, зачастую обозначенных чисто условно – ширмой или пластиковым щитом. Каждый растаман обустроил свое жилье в соответствии с собственным вкусом, из-за чего убранство зала в целом даже эклектичным нельзя было назвать. Вещи, попавшие сюда не иначе как из дорогих бутиков, соседствовали с барахлом, место которому давно уже было на свалке. Обитателю одной и той же комнаты обеденным столом мог служить чипэнддейловский комод, а кроватью – продавленная софа или надувной матрас. В воздухе витали странные, незнакомые Василию ароматы. И со всех сторон неслась музыка, самая разнообразная. От рок-классики до голимой попсы.

Грига здесь хорошо знали. Двигаясь следом за Шерифом по проходу между странными жилыми помещениями, сталкер то и дело приветственно махал кому-то рукой, а с кем-то перебрасывался фразой-другой.

– Эй, Григ! Не хочешь сделать ставку? – окликнул сталкера по пояс голый бородатый малый с длинными рыжими волосами.

– На что принимаешь? – кивнул Григ в ответ.

– На исход сегодняшней военной операции.

– И какие прогнозы?

– Девять к одному, что вояки продержатся полчаса!

– Поднимись на крышу, Муг! Посмотри на механоидов, что прут по Ленинградке! Воякам не продержаться и двадцати минут!

– На это и расчет, сталкер! Перед Химками механоиды попадут в пробку, которую сами и создадут! Из-за этого у военных появится шанс продержаться лишних десять минут!

– Думаешь, механоиды на Ленинградском мосту застрянут?

– Непременно!

– А я вот не уверен.

– Что так?

– Неделю назад Фугас мне рассказывал, что видел в канале Крокодилов. Они туда из Химкинского водохранилища перебрались.

– Водоплавающие механоиды? – изумленно вытаращился Муг. – Ты не треплешься, Григ?

– Когда я трепался?

– Я попал! – с отчаянием всплеснул руками бородатый растаман. – Попал по полной!

– Еще бы! – согласился с ним Григ. – Крокодилы, если потребуется, в момент переправу организуют.

– Я попал!..

Обогнув эскалатор, ведущий на третий этаж, они оказались в левом крыле здания. Здесь было малость потише, да и народу поменьше.

Шериф отодвинул в сторону шелковую ширму с замершей на одной ноге розовой цаплей.

– Ну вот, устраивайтесь.

За ширмой прятались три венских стула, круглый, старомодный обеденный стол, на потрескавшейся полированной столешнице которого лежала сложенная раскладушка, и незастеленная армейская койка.

– Так, – Григ наконец-то обратил внимание на топчущегося у него за спиной Василия. – Получи постельное белье и организуй еду. Я приду минут через сорок.

– Где? – растерянно хлопнул глазами парень.

– Что – где?

– Где получать?

– Белье – в прачечной, еду – на кухне.

Григ снял со спины ранец и кинул его на койку. Рядом положил автомат.

– Но я не знаю…

– Люди кругом, Василий, – повел рукой по сторонам сталкер. – Нормальные, живые люди. Спроси – тебе всё покажут. Только имей в виду, спрашивать нужно вежливо.

– Понял, – мрачно буркнул журналист.

– Пошли, – кивнул Григ Шерифу.

– А ты куда? – окликнул сталкера Василий.

– Ты к нам надолго? – спросил у Грига Шериф.

– Нет, отосплюсь и дальше двинусь.

– Деловой, – усмехнулся растаман.

– Работа такая, – в тон ему отозвался сталкер.

– А то бы остался у нас…

– Не могу, братишка. Уж такая у меня натура неуемная, что не позволяет подолгу на одном месте сидеть…

Василий почувствовал, как вновь превращается в тонкую серую тень, почти невидимую при свете солнца.

– Да, – обернулся вдруг сталкер, – и за Виолеттой присмотри.

Василий грустно взглянул на примостившуюся под столом машинку.

– А чего за тобой присматривать? Ты что, сбежать можешь?

Виолетта что-то отрывисто пропищала и развернулась к журналисту задним номерным знаком: 666-ДАО.

– Ну, здорово, – обреченно вздохнул журналист.

– Парень как будто малость не в себе, – помахал в воздухе пальцами Шериф.

– Он только вчера в Зону попал. И уже чего только не насмотрелся.

– Ну, когда я первый раз попал в Зону…

– Не сравнивай. Ты знал, куда и зачем шел. А этот… журналист, понимаешь ли…

– Журналист? – прыснул в кулак Шериф. – Что, действительно журналист?

– Ну, не знаю, – развел руками Григ. – Документы я у него не проверял. Но представляется он журналистом. Говорит, что пришел в Зону, чтобы репортаж сделать.

– Да ну, фигня какая-то! – презрительно фыркнул Шериф. – Кому он нужен со своим репортажем жеваным?

– Мне все равно, – мотнул головой сталкер.

По неработающему эскалатору они поднялись еще на один этаж.

Ресторанный дворик третьего этажа был почти пуст. Лишь за несколькими большими столами, стоящими в разных концах зала, работали люди. По двое, по трое, редко – четверо сразу. Чем они занимались, неискушенному понять было трудно. Специалист же не стал бы задавать никаких вопросов.

– А на кой ляд журналист этот Дум-Думу сдался?

– Понятия не имею.

– Странные вещи творятся последнее время в Зоне, – озадаченно почесал щеку Шериф.

– А когда здесь было не странно?

– Странно было всегда, – согласился растаман, – но прежде странности носили иной характер.

– Да ну?

– Прежде странности были внутренние. А теперь – привнесенные. Как твой, к примеру, журналист.

– Он не мой.

– Ты его сюда притащил.

– И – что?

– Значит – твой. Здесь он – твой. Твой – до тех пор, пока ты его Дум-Думу не передашь… А все-таки зачем он Костику?

– Не знаю.

– И знать не желаешь? – искоса глянул на сталкера Шериф.

– Точно, – кивнул тот.

Шериф открыл дверь, ведущую в служебное помещение, и пропустил Грига вперед. Придержав дверь ногой, растаман остановился, достал из портсигара папиросу-самокрутку и, прежде чем раскурить, понюхал.

– С грушевым листом, – с гордостью сообщил он сталкеру.

Григ улыбнулся чуть натянуто. Он понял, что брата-растамана потянуло на серьезный, обстоятельный разговор. Причем тема была ему совершенно безразлична. А это не предвещало ничего хорошего. Беседуя с растаманом, пребывающем в благостном расположении духа, можно было убить час-другой и не узнать ничего нового. А что может быть муторнее разговора, топчущегося на одном месте, смысл которого понятен лишь одному из собеседников?

Шериф раскурил папиросу, благоухающую грушевым листом, и затянулся так, что у самого на глазах слезы навернулись.