Одноклассницы - Дикий Носок
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тимоше исполнилось пять. Он был похож на игривого щенка. Ирина делала все, чтобы сын был беззаботен и счастлив. Они учились кататься на велосипеде, плескались в речке до посинения, бросали шишки в ствол обожженной молнией сосны, кормили уток на пруду, знакомились с соседскими козами. Ему все было весело, все интересно. По большей части из-за Тимоши они сюда и ездили. Ребенку полезен свежий воздух и деревенская вольница.
Собеседники за забором надолго замолчали. Кто интересно там сейчас живет, в соседнем доме? Раньше жила колхозная ветеринарша Надежда Манюшкина с мужем. Сколько ей сейчас может быть лет? 80-90? Наверняка померла давно. Уехав из деревни поступать в институт Ирина мало интересовалась деревенской жизнью. Если только одноклассниками: кто, где, с кем? Сейчас, идя по улице в магазин, она не узнавала и половины встреченных. Кто все эти люди? Москвичи на лето понаехали? Или местные, просто выросли, постарели, изменились до неузнаваемости?
Словно подслушав ее мысли, разморенные жарой пьянчужки продолжили беседу.
«Ты как, в отпуск приехал? Или на выходные?» – подал голос второй, молчаливый собутыльник.
«Какой на х … отпуск! Хрен я до конца лета куда подамся.»
«Че, выперли что-ли?» – интерпретировал эти слова по-своему собеседник.
«Да этот козел вообще охренел. Я что ему – мальчик на побегушках? Я собой так помыкать не позволю. Я к нему на работу нанимался на пять дней в неделю с восьми до пяти, а не продался в рабство 24/7. Что он о себе думает? Мажор хренов. Папочка ему бизнес подогнал, а он теперь выпендривается. Сам ни хрена не смыслит, а туда же – командовать умными людьми пытается,» – распинался хриплый.
Ирина поморщилась. С такого рода типами она была хорошо знакома. Очередной пуп земли с претензией на гениальность и самомнением размером со стог сена. Слушать выпивох стало противно. Ирина поднялась. Забор, на который она оперлась, предательски скрипнул. Несколько мгновений спустя с другой стороны забора возникли две головы. Помятые, небритые лица с фиолетовыми прожилками на носах удивительно походили друг на друга. Только колер был разный. Одна голова была рыжеватой с лысиной, другая – темная с проседью.
«Оба-на, да это же Иринка Рябушинская – подружка моя задушевная!» – обрадовалась чернявая голова после секундного замешательства. –«Давненько не виделись.»
Ирину обдало запахом самогона, несвежего дыхания и незалеченного кариеса. Максим улыбался радостно и довольно, словно нашел завалившуюся невесть когда за подкладку сотню.
Максим повадился таскаться ежедневно. Причесавшись и надев чистую рубашку лыбился из-за забора, подлавливал их с Тимошей на речке, чуть ли не бросался под колеса, завидев ее машину на дороге. Отделаться от него не было никакой возможности. Ирина смотрела на бывшего возлюбленного со смесью гадливости, ужаса и недоумения, точно на таракана, упавшего в суповую тарелку с потолка. Что с ним произошло? Как он мог так опуститься? Неужели это существо когда-то разбило ей сердце? Как она могла, даже со скидкой на юный возраст, в него влюбиться? Страдать, мучиться от измены? Что за помутнение рассудка на нее тогда нашло?
С одной стороны, Ирина чувствовала облегчение, освободившись от груза давних тяжелых воспоминаний, словно птица, выпущенная из клетки. С другой, сейчас это ненавистное прошлое ходило за ней по пятам и не давало вздохнуть, считая себя вправе на основании тех давних полудетских отношений, рассчитывать на ее время, общество, внимание. Словно нечто само собой разумеющееся. А она не хотела тратить на него больше ни минуты. Она, наконец, перевернула эту страницу жизни.
«Жизнь – лучший учитель,» – проникновенно вещал Максим, приобняв ее за плечи. Ирина, брезгливо морщась, уворачивалась. – «Мне понадобилось полжизни, чтобы понять – единственная настоящая женщина в моей жизни – это ты. Все остальные просто меркантильные сучки. Им только деньги подавай. Бездушные куклы. Только ты меня всегда понимала. Если бы за меня взялась умная женщина, сделала бы человеком. Т-с-с, не говори, что я упустил свой шанс. Надежда умирает последней.»
Ирине хотелось взвыть и начать царапаться и кусаться. Какие шансы, какая надежда? Неужели он считает ее непроходимой дурой? Неужели он действительно считает себя центром вселенной? Или он всегда был таким идиотом? В какой-то момент она сдалась и улизнула из деревни по-тихому, на рассвете, строго-настрого запретив брату сообщать Максиму свой адрес или телефон.
Марина. 45 лет.
«Модная» болезнь подкралась незаметно. Началась как обычная простуда. Через пять дней амбулаторного лечения, не помогающего совсем и никак, компьютерная томография легких показала, что последние поражены на пятьдесят процентов. Марина оказалась в стационаре. Больше никто из домашних не заболел.
К прививке от «модной» болезни Марина относилась скептически. Не потому, что не верила в ее эффективность. Как любому советскому ребенку, ей в детстве были сделан был полный комплект полагающихся прививок. И вреда от них точно не было. Но с этой точно что-то было не так. Марина нутром чуяла. Уж слишком давили власть предержащие. И день ото дня все сильнее. Дело явно было нечисто. Как и многие, Марина решила выждать и посмотреть, чем дело кончится. Дождалась.
Уже после двух суток интенсивных вливаний лекарств через капельницы она чувствовала себя почти как новенькая. Покашливала, конечно, слегка задыхалась и аппетит не вернулся. Но в общем и целом была практически здорова.
Если вы чувствуете себя хорошо, то валяться в стационаре – скука смертная. Невозможно целый день крутиться с боку на бок на кровати, читать или пялиться в телефон. А «красная зона» налагает еще и свои ограничения – пошляться по коридорам моциона ради тоже нельзя. Марина мерила шагами палату/камеру (от окна до двери их было восемь) и изнывала от скуки. Медицинские обходы вносили в больничное существование некоторое разнообразие. Врачи каждый день были разные.
Когда в палату ввалилась фигура в мешковатом белом комбинезоне, Марина поздоровалась, села на кровать и привычно сунула палец в приборчик. Пока доктор измеряла ей содержание кислорода в крови и давление, Марина украдкой рассматривала ее. Сегодня это была женщина. Белый скафандр с капюшоном как у всего медицинского персонала в «красной зоне», прихваченный на лодыжках и запястьях широким прозрачным скотчем, дабы ни один коварный вирус не просочился; две пары перчаток; на лице подобие маски для подводного плавания;
