Одноклассницы - Дикий Носок
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В первом браке с фамилией ей не повезло. Козельская звучало лишь чуть лучше, чем Свищева. А вот Александра Малина звучало как творческий псевдоним. Саша была в восторге.
Подруги. 40 лет.
«Ну Вы, блин, даете!» – эта крылатая фраза из популярного фильма была первой, что пришла Марине в голову при виде подруг. Их дружно выпирающие животики были практически одного размера. Месяцев на шесть.
«Как вас угораздило на старости лет? Обеих?» – наконец выдохнула Марина.
«Что значит угораздило? Обижаешь, подруга. Все запланировано. Я, можно сказать, решила наконец остепениться, стать взрослой, ответственной женщиной. Нагулялась, короче. А ты – угораздило,» – возмутилась Оксана.
«А ответственный папа к этой неожиданности прилагается?»
«Ну как бы да.»
«И кто этот счастливчик?»
«Его зовут Андрей.»
«Андрей? А дальше? Кто? Что? С какого перепуга? Давно Вы с ним?»
«Уже больше года. Он из простых. Работает на хлебозаводе. Мы съехались недавно.»
«И почему он задержался у тебя так надолго? У него есть какие-то скрытые достоинства? Погоди,» – внезапно осенило Марину. – «Сколько ему лет?»
«Двадцать девять,» – невозмутимо ответила Оксана и тут же заржала. Ирина и Марина переглянулись. На лицах было написано одно и то же: мужчина на десять лет моложе – это не всерьез и надолго. На него нельзя положиться. Рано или поздно (а скорее рано, конечно) он ее бросит. Оксана их взгляды перехватила: «Да расслабьтесь. Я знаю, что жить долго и счастливо и умереть в один день не получится. Но пока просто кайфую.»
Ирину подружки пытать не стали. По их мнению, ей давно было пора.
Роман с Сергеем был на излете. Как подстреленная утка, он камнем падал вниз. Встречи становились все реже. Ирина упустила момент, когда стоило ребром поставить вопрос о разводе/женитьбе, а теперь, чувствовала, было уже поздно. Сергей успешно поднимался по карьерной лестнице. Последние два года у Ирины был новый босс – невыносимо стервозная красотка-карьеристка лет на пять ее моложе. В этом болоте с акулами она была своей до мозга костей и не смущалась, поднимаясь вверх по головам. Ирина из-за природной интеллигентности и деликатности так не смогла бы даже под угрозой расстрела. Да и не старалась. Напротив, чтобы жить спокойно, она изо всех сил пыталась убедить начальницу, что она ей не конкурент. Но пока не стал выпирать животик получалось плохо.
Беременность была давно обдуманным шагом. Финансовая подушка безопасности у Ирины имелась. На Сергея она не рассчитывала. Ну может самую малость. Захочет участвовать в жизни ребенка – пожалуйста, нет – до свидания. К своему здоровью в этот период она относилась максимально серьезно. Ни одного бокала вина, ни одной сигареты.
«Я была на встрече выпускников в январе, когда еще ничего не было видно,» – положила руку на живот Оксана. – «Ты слышала, Шматков вышел? Видела его потом Вконтакте. Он вообще не изменился, представляешь. Встретишь на улице – сразу узнаешь.»
«Надеюсь, не встречу.»
«Шурик Бузалев сказал, что Машков уже третий срок мотает.»
«Третий? А когда был второй? Он что без перерывов сидит?»
«С перерывами. Между первым и вторым сроками даже жениться успел на какой-то дурехе, ребенка ей заделал. Шурик его на работу к себе в фирму брал. Но видать не судьба. Выглядит отлично, кстати.»
«Машков?»
«Бузалев. Машинка дорогая, одет хорошо, зубы белоснежные, как у голливудского актера. Помнишь, как у него в школе зубы торчали в разные стороны веером? Похоже и прикус исправил, и виниры поставил. В общем, ничего так упакованный мужчинка получился.»
«Ты глаз положила?»
«Нет. С одноклассником – это как-то странно, вроде как с родственником. Противоестественно.»
«А Галина Викторовна наша в религию ударилась. Такая прям старушечка – божий одуванчик. «Господь» у нее через слово, перекрестила нас всех перед уходом, как на войну провожала. Свихнуться можно.»
«А Гусева была?»
«Нет.»
«Странно.»
«И не говори. Она всегда приходит. Это ж скольким людям кости перетереть можно было?»
Марина. 42 года.
Марине было 12 лет, когда отец их бросил и 42, когда он умер. Хотя жил он в том же городе, Марина узнала о случившемся спустя три недели после похорон. Новая жена и новый ребенок, который родился спустя шесть месяцев после ухода отца из семьи, не торопились сообщать старым родственникам новость. Та дошла окольными путями. Причиной смерти стал инсульт.
Марина долго прислушивалась к себе, пытаясь понять, какие эмоции вызывает у нее это известие. Оказалось, ровным счетом никаких. С отцом она виделась несколько раз после развода. Мать подсылала ее к отцу за деньгами или подарками на дни рождения Маринины или брата. Сама она эти походы ненавидела, чувствуя себя назойливой попрошайкой. Да и отец, мягко говоря, был не в восторге.
Мать же и подняла тему о наследстве. Надо подавать, мол, пока шесть месяцев не истекли. Марина была рада, что ей не пришлось хоронить отца и была бы рада никогда о нем больше не слышать. И никакое наследство ей было не нужно. Но дело было вовсе не в нем.
Тогда, во время развода, будучи двенадцатилетним ребенком, отца она жалела. Беснующаяся мать казалась ей злобной фурией. Сейчас, будучи взрослой женщиной, ситуацию она видела совсем в другом свете. И себя ассоциировала, конечно, с матерью. Классика жанра: отец семейства бросает жену с двумя детьми, заделав ребенка другой бабе. Он был козлом и никак иначе. Жаль, что он умер, его бы следовало проучить. Но ведь можно проучить тех, кому он, возможно, был дорог. И они с братом отправились к нотариусу.
Добыча оказалась невелика. У отца была двухкомнатная квартира, приобретенная в браке, и подержанный автомобиль. Получив свои огрызки долей в квартире, Марина с братом тут же перепродали их агентству. Марина примерно предполагала, что случится дальше. Новой папочкиной семье придется выкупить их за кругленькую сумму или иметь дело с «профессиональными соседями» и потерять жилье. В самом благоприятном случае в квартире окажется прописана сотня таджиков.
Угрызений совести Марина не чувствовала,
