Время будущее - Максин МакАртур

– И что же она сказала?

Рэйчел подошла к кровати Гриффиса и села в ногах на краешек постели.

Он сделал паузу, затем открыл глаза и в упор посмотрел на меня.

– Она говорила очень сердито. Это я особенно хорошо запомнил. У нее был очень резкий голос, который, казалось, способен был пронзить слушателя. Она сказала… – Он задумался на мгновение. – Она сказала: «Кто дал им – то есть официальным международным организациям, – кто дал им право решать, жить нам или умирать и каким образом? Когда они санкционируют или наказывают правительства, которые мы не выбирали, когда наши правительства, которые мы не выбирали, наказывают других от нашего имени, то кто в результате страдает? Конечно, не вы». Она имела в виду, – продолжал Гриффис, – граждан богатых демократических государств. Альварес сказала, что в проигрыше оказались люди, подобные ей, те, кем власти управляют с помощью насилия.

Элеонор нахмурилась.

– Когда это было? – спросила она.

– В середине двадцатых годов двадцать первого века, – ответил Гриффис. – Но многие люди за эти годы еще до Альварес пришли к тем же выводам. Именно поэтому в международной практике уже установилась быстро крепнущая тенденция ставить на место зарвавшиеся правительства, однако она еще не приносила ощутимых результатов. Ведь в мире оставались экономически отсталые страны и национальные меньшинства, которые политики использовали как козлов отпущения. Альварес говорила на смеси испанского и английского языков, которая звучала почти как поэзия. Она сказала, что у нас есть выбор. Мы и дальше можем жить так, как жили до сих пор. В этой связи мне вспоминаются слова, ставшие одним из лозунгов движения: «Одной совести недостаточно». Или можем поднять свой голос в поддержку людей, которые не обладают такой степенью свободы, чтобы действовать самостоятельно. Она не призывала нас оказывать давление на наши правительства, она просто сказала, что мы сами и есть правительство. Она сказала, что ее народ понял, что больше не бессилен, и что пришло время, чтобы мы осознали то же самое. Альварес была весьма конкретна: она сказала, что на местах уже созданы группы, которые могут сопровождать транспортные средства с продовольствием и товарами, что у них достаточно добровольцев, готовых поставлять оружие и использовать его, достаточно законов, чтобы обратиться к ним, если человек найдет в себе силы выступить со словом правды. Честно говоря, я был удивлен тем, что ей позволили говорить.

– В своей стране она не смогла бы произнести подобную речь, – заметила я, вспомнив историю Деморы.

– Я слышал, что она была столь велеречива, что правительство ее страны сначала считало ее безобидной идиоткой, – сказал Клоос.

Я вспомнила другую оценку, которую как-то дала Демора: «В течение многих лет мы шли по натянутому канату, балансируя над пропастью правительственных постановлений, рогаток полиции, угроз расправы со стороны оппозиции и пристального внимания, оказываемого нам заграницей».

Гриффис откашлялся.

– Как бы вы ответили на вопрос: какова наиболее значительная польза, полученная землянами от знакомства с инопланетными пришельцами? – спросил он.

На этот вопрос у меня имелся готовый, совершенно очевидный ответ.

– Их присутствие объединило нас быстрее, чем кто-либо смел надеяться. Вы явились свидетелями зарождения новой эры. Уже тогда было, наверное, очевидно, что инвиди не собираются захватывать Землю или устанавливать на ней свое господство.

– Никто не знал, чего они хотят, – возразил Гриффис задумчиво. И я промолчала о том, что для нас это до сих пор остается тайной. – Многие полагали, что они явились, чтобы отсрочить гибель нашей планеты.

Рэйчел фыркнула.

– В каком смысле?

– Мы давно уже балансировали на грани самоуничтожения. С тех пор как человечество открыло ядерную энергию, оно столкнулось с угрозой всеобщей катастрофы.

– Вы думаете, инвиди явились, чтобы спасти нас от самих себя? – спросила Элеонор, наклонившись вперед. Этот вопрос до сих пор был камнем преткновения. – Без них мы действительно могли погибнуть.

– Они лишили нас возможности самостоятельно решать свою судьбу, – громко возразила Рэйчел.

Я вспомнила Альварес. Да, она зародила в сердцах людей мысль о необходимости социальных преобразований, но как долго эта мысль созревала бы и воплощалась, если бы не помощь инвиди? Возможно, вред, нанесенный планете в ходе вооруженных конфликтов, был бы слишком большим. Все же я не считала инвиди добрыми самаритянами. У них наверняка имелись свои причины для вступления в контакт с землянами.

– Здесь, на станции, есть инвиди? – спросила Доуриф.

Я подумала об Эне Барике со смешанным чувством нежности, недоумения и раздражения.

– В настоящее время – только один. Он является наблюдателем Совета Конфедерации.

Внезапно раздался сигнал вызова по линии внутренней связи. Мы все вздрогнули от неожиданности. Стоявшая ближе всех к аппарату Элеонор ответила:

– Джаго слушает.

Некоторое время она молчала, поглядывая на меня.

– Командир здесь, – наконец сказала она, и ее невидимый собеседник переключился на мою индивидуальную волну.

Это был лейтенант, дежуривший в Пузыре. Он сообщил, что получен сигнал от сэрасов, который означал, что они хотят видеть меня на борту серого корабля. Я обернулась к пациентам Элеонор.

– Мне нужно идти.

Рэйчел вновь отошла к стене и стояла теперь, прислонившись к ней спиной, со скрещенными на груди руками, как будто защищаясь от невидимой опасности. Клоос выглядел озадаченным, а Гриффис хмуро посматривал на меня снизу вверх.

– Это те инопланетяне, которые взяли вашу станцию в кольцо блокады? – спросил он.

Я кивнула.

– Мне очень жаль, что наш разговор прервали. Давайте продолжим его завтра.

С этими словами я быстро вышла из помещения, не дав им возможности что-либо ответить.

В коридоре меня догнала Элеонор. У нее было напряженное, почти сердитое выражение лица.

– У меня нет времени, – сказала я, опасаясь, что она может надолго задержать меня. – Мне надо срочно подняться на борт шаттла и пройти предстартовую подготовку.

– Хэлли, не делайте этого.

– Чего? – не поняла я.

– Вы были там всего двенадцать часов назад. Как ваш врач я заявляю, что не знаю, выдержите ли вы еще одно посещение корабля сэрасов за столь короткий промежуток времени.

Я застонала от нетерпения.

– Элеонор, мы уже говорили об этом. Я прекрасно чувствую себя. И к тому же у меня нет выбора.

– Вы когда-либо обращались к сэрасам с просьбой подождать?

– Я не могу просить их о чем бы то ни было. И потом, вспомните, что произошло после пожара.