Взломщики кодов - Дэвид Кан

Например, Владимир Петров, проявив фотопленку, полученную из Москвы 25 ноября 1952 г., прочитал:

«Просим вас в следующий раз сообщить всю информацию относительно № 42, который фигурирует в папках департамента в связи с № 43, а также в связи с ее № 44 в Спарте.

В зависимости от наличия всех подробностей о № 42 и ее № 44 в Спарте мы будем рассматривать вопрос о № 45 в Суданию одного из наших планировщиков № 46 новатора под видом № 44 к № 42».

Петрову было известно, что на шпионском жаргоне «багаж» означает почту, «департамент» – консульство, «планировщик» – кадровый работник. Далее по списку кодовых обозначений Петров выяснил, что «Спарта» – это СССР, «Судания» – Австралия, «новаторы» – секретные агенты. Дешифровав прилагаемый к фотопленке шифртекст, Петров узнал, что в этом фотописьме «№ 42» – Казанова, «№ 43» – последнее завещание, «№ 44» – родственники, «№ 45» – засылка, «№ 46» – в качестве.

Таким образом, после расшифрования и перевода приведенный выше параграф стал выглядеть примерно следующим образом:

«Просим вас в следующий раз сообщить всю известную вам информацию о Казановой47, которая фигурирует в папках консульства в связи с ее завещанием и родственниками в СССР48.

В зависимости от наличия всех подробностей о Казановой и ее родственниках в СССР мы будем рассматривать вопрос о засылке в Австралию одного из наших кадровых работников в качестве секретного агента под видом родственника Казановой».

Применение подобной гибридной шифрсистемы вместо полного зашифрования было обусловлено соображениями удобства. Шифровка всего сообщения отнимала слишком много сил и требовала значительных временных затрат, поскольку шифровальщик осуществлял ее вручную.

Для своих агентов за границей Советский Союз использовал свои самые лучшие средства шифрования. С криптографической точки зрения он никак не рисковал своими агентами или их связями, поскольку для засекречивания их переписки применялись лишь очень стойкие шифрсистемы. Это придавало советским агентам больше уверенности, так как им не следовало бояться дешифровальной службы противника.

Основным шифром советских разведчиков являлся одноразовый шифрблокнот. Его внешний вид был различным. Он мог представлять собой толстую прямоугольную брошюру размером с почтовую марку, а иногда – свернутые полоски бумаги размером с сигаретный окурок. Причем во внешнем виде советских шифрблокнотов отчетливо просматривалась тенденция к уменьшению. Так, шифрблокнот, захваченный в 1954 г., содержал 40 строк по 8 групп из 5 цифр. В другом шифрблокноте, доступ к которому был получен в 1958 г., имелось 30 строк по 10 групп. В шифрблокнотах, захваченных в 1957-м и 1961 гг., было 20 строк по 4 и 5 групп соответственно. Группы, строки и страницы были пронумерованы. Еще один шифрблокнот состоял из 250 страниц, изготовленных из материала, напоминавшего металлическую фольгу. Обычно одна половина шифрблокнота печаталась красным шрифтом, а другая – черным. Вероятно, это делалось, чтобы различать «гамму», применяемую для зашифрования и расшифрования.

Размножение шифрблокнотов производилось простым фотографированием, которое считалось наилучшим способом скопировать «гамму» для агента. Более того, бумага, из которой изготавливались шифрблокноты, делалась из нитроклетчатки – материала, который применялся для производства фотопленки на заре кинематографа. Этот материал очень легко воспламеняется, а с помощью марганцовокислого калия, который у шпионов всегда под рукой, обычное горение можно было превратить почти во взрыв, который быстро и полностью уничтожал шифрблокнот, не оставляя даже скрытого изображения на пепле.

Интересно, что оригиналы некоторых шифрблокнотов готовились не с помощью высокоточных и производительных печатных механизмов, а на простой пишущей машинке. Это видно из-за наличия в них подтирок и повторных ударов, чего не может быть при полиграфическом способе изготовления.

Более важные наблюдения можно сделать при статистическом анализе цифр, содержавшихся в захваченных шифрблокнотах. В одном из таких шифрблокнотов, например, количество групп, в которых цифры от 1 до 5 чередуются с группами цифр от 6 до 0, было в 7 раз большее по сравнению со случайным распределением. Это наводит на предположение, что машинистка работала поочередно левой рукой (печатая цифры от 1 до 5) и правой (печатая цифры от 6 до 0). Кроме того, вместо половинного количества групп, начинающихся с цифр от 1 до 5, таких групп наблюдается ?. Это, вероятно, происходило из-за того, что пробел машинистка делала правой рукой, а новую группу печатала левой. Удвоений и утроений отмечается меньше, чем этого следовало ожидать согласно случайному распределению. Возможно, машинистки, которым было приказано печатать цифры наугад, понимали, что повторения неизбежны, но в целях конспирации сводили их число к минимуму. Кроме перечисленных особенностей, в шифрблокноте было слишком мало закономерностей для успешного проведения криптоанализа.

Одноразовые шифрблокноты были захвачены при аресте нескольких советских агентов. Рудольф Абель пользовался шифрблокнотом в форме брошюры размером с почтовую марку. Сотрудники ФБР обнаружили его 21 июня 1957 г. в мусорной корзине в комнате отеля «Латам» в Нью-Йорке в ходе обыска, последовавшего за арестом Абеля. Абель, выдававший себя за художника, спрятал шифрблокнот в выемке обитого наждачной бумагой куска дерева, который прятал в корзине для мусора.

В начале 1961 г. в пригороде Лондона было найдено с полдюжины шифрблокнотов в виде свернутых трубочек бумаги. Английские полицейские отыскали их в зажигалке на даче Елены и Петра Крюгер – двух советских агентов, выдававших себя за семейную американскую пару Лону и Мориса Коэн. Остальные шифрблокноты извлекли из другой зажигалки, обнаруженной на лондонской квартире их руководителя – советского резидента в Англии, известного под вымышленным именем Гордона Лонсдейла.

Английский ученый-атомщик Джузеппе Мартелли, которому было предъявлено обвинение в шпионаже против Англии в пользу Советского Союза, носил при себе два шифрблокнота, спрятанные в пачке сигарет и обнаруженные в 1963 г. при его аресте в лондонском аэропорту. Семь сигарет в пачке были нетронуты, а шесть других были склеены друг с другом и частично вырезаны, чтобы освободить место для блокнотов.

У Абеля в его художественной студии в Бруклине был коротковолновый передатчик, а в отеле «Латам» приемник. Он говорил своему помощнику о том, что записывает поступающую из Центра информацию на магнитофон, затем переписывает ее на бумагу и расшифровывает. После ареста Абеля американские контрразведчики следили за радиопередачами в соответствии с расписанием, найденным у Абеля в полом конце карандаша, и дважды перехватывали радиограммы, состоявшие из пятизначных цифровых групп.

Наряду с шифрблокнотами английская полиция обнаружила в зажигалке Крюгера расписание радиопередач. В соответствии с этим расписанием, настроившись на частоту 17080 килогерц, 9 января 1961 г. в 12.32 по Гринвичу полиция услышала позывной «277». Через 18 минут тот же самый позывной был принят на частоте 14755 килогерц. 18 января в 6.38 по Гринвичу на частоте 6340 килогерц снова был услышан позывной «277». Меньше чем через час этот позывной был замечен на волне 8888 килогерц. Пеленгаторы установили, что источник радиопередач находится в Москве. Лонсдейл имел высокоскоростной радиопередатчик, который посылал 240 слов в минуту. Советский разведчик записывал свои сообщения на пленку и затем на большой скорости передавал их в эфир.

Радиообмен советских агентов был довольно интенсивным. Крюгер осуществлял контакты с Центром по радио во вторник, среду, пятницу и субботу. Такая частота сеансов связи объясняет, почему при аресте Абеля и четы Крюгер их застали за шифрованием донесений в Центр. При аресте Абель попытался засунуть шифровку в рукав, а г-жа Крюгер перед тем, как выйти из дома, попросила у конвоиров разрешение затопить печь. Однако после того как из ее сумочки был изъят конверт с листом бумаги, на котором были напечатаны цифры, она потеряла всякий интерес к печи.

Для передачи разведывательной информации советские агенты наряду с радио часто применяли микроточки. У Лонсдейла был прибор для чтения микроточек, который он держал в банке с тальком. Абель изготовлял микроточки, уменьшая размер кадра 35-миллиметровой фотопленки с помощью линзы с очень малым фокусным расстоянием. Чтобы сохранить четкость при таком уменьшении, он использовал фотопленку с самой высокой разрешающей способностью из тех, которые продавались в магазинах. Для пересылки подготовленного материала Абель расшивал журналы по домоводству и садоводству, помещал в их корешок микроточки, снова переплетал эти журналы и посылал их по определенному адресу в Париж. По каким-то причинам эта скрытая информация не дошла до адресата, и Москва попросила Абеля прекратить отправку подобных сообщений. Однако он по-прежнему продолжал получать инструкции из Центра в виде микроточек.