Засекреченный свидетель - Фридрих Незнанский

Денис покорно склонил голову, по-прежнему улыбаясь. Нравилось ему участвовать в этом действе, которое называлось «расследование Турецкого». С тех пор как отправил его, еще студента юрфака МГУ, дядька помочь Александру Борисовичу во Франфуркт-на-Майне лет десять назад,[8] так с тех пор и восхищается Денис работой Турецкого. Сам уже давно детективное агетство возглавляет, но всегда находится, чему у Сан Борисыча поучиться. А неуемной его энергии и умению организовывать людей можно только позавидовать.

— Угу. Тогда есть у меня к тебе одна просьба. В начале марта из Москвы в Красную Поляну отправилась кататься на лыжах журналистка ежемесячника «Совершенно открыто» Заславская Лариса Станиславовна. Я говорил тебе уже, кажется. Так вот, отправилась она, как оказалось, не одна — был у дамы спутник. И мы имеем все основания полагать, что именно он организовал ее гибель. Вот только ухитрился он все сделать так профессионально и грамотно, что нигде не осталось никаких его «реквизитов». А найти ловеласа нужно — кровь из носу: документы, которые он забрал у убитой любовницы, могут вывести нас на причину гибели Калачева.

— Это как раз его мне и надо найти?

— Хотелось бы, конечно. Мои все в Сочи заняты. Тут вообще почти никого. Только имей в виду, Денис, дело это исключительно государственное. Политическое, можно сказать. И ни на йоту не коммерческое. Значит, займешь ты своих людей не за понюшку табака, как говорится. Нет, что-нибудь наскребем, конечно, но… Сам знаешь…

— Да я разве не понимаю? Ты, дядь Сань, не волнуйся. На зарплату мы как-нибудь и со своих дел наскребем. Ну и ты при случае богатенького буратинку подкинь. Подкинешь?

Турецкий усмехнулся:

— Жук ты, Дениска. Да еще и рыжий. Я Славе с самого начала всегда говорил, что на тебя «Глорию» оставить не страшно. Подкину, как только будут. Куда мы с тобой денемся с одной подводной лодки?

Сговорившись, они определили примерный план поисков. Поскольку осторожный Виталий вполне мог приехать в Сочи и не в обнимку с Ларисой, а соответственно, и из Москвы отправиться порознь со своей подружкой, работа усложнялась. Нужно было не только отыскать рейс, которым прибыла Заславская, но проверить и все возможные смежные рейсы. Шансов было немного, поскольку и настоящее имя спутника могло быть иным. Но все-таки надежда даже таким нехитрым способом выйти на Виталия оставалась.

Кроме того, Денис, будто невзначай, поинтересовался, как там в Сочи поживает его боевая соратница Галочка Романова. Турецкий же, ухмыльнувшись, в качестве привета передал ему список высокопоставленных Вадимов. И сказал, что Галочка будет очень признательна Денисику, если он проверит, кто из этих Вадимов был непосредственно связан с Олимпийским комитетом и его президентом.

— Ты, кстати, тогда с Настей окончательно и бесповоротно?.. Или отыграл назад?

Денис отрицательно помотал головой.

— Завел кого-то?

— Да вроде бы нет пока.

— А чего кота за хвост тянешь? Упустишь девку — локти потом кусать будешь. Такие, как Галка, на дороге не валяются. Точно. Красивая, умная. Эх! — Турецкий мечтательно закатил хитрые глаза. — Мне бы годиков двадцать скинуть…

— Насчет годиков не скажу, а вот шкуру Ирина Генриховна с тебя сдерет, это точно, — хмыкнул директор «Глории». — Ладно, и с этим как-нибудь разберемся. Ну что, дядь Сань, коньяку стопочку плеснуть тебе? Хорошего. А я, сам понимаешь, йогурта хлебну…

— И мне йогурта, Денис. Из твоего заветного холодильничка. Я же за рулем…

Следующий день у Турецкого тоже был занят под завязку. С утра он полтора часа продирался до Курского вокзала через вечные пробки на Садовом кольце, с облегчением свернул на улицу Казакова и притормозил перед резиденцией спортивного министра России.

Нет, с Михаилом Красиным говорить представителю Генпрокуратуры пока было не о чем. Но узнать о министре физического здоровья нации и его делах кое-что требовалось непременно. И Александр Борисович, явившись в канцелярию министерства лично и предъявив все бумаги, подтверждающие свои полномочия, сделал запрос обо всех посетителях министра за последние три месяца с указанием регалий, координат и заявленных тем для визита.

В канцелярии нагрянувшей проверкой из прокуратуры были безмерно удивлены. Хотя к проверкам как таковым им было не привыкать. Посоветовали спросить у самого министра. Старательно рекомендовали обратиться к нему сначала: пусть, мол, он сам лично указание такое в делопроизводство даст. То есть пытались, как обычно, переложить принятие решения на лицо вышестоящее, но Турецкий пояснил, что по таким пустякам беспокоить Михаила Юрьевича пока не след. Просто прокуратурой устанавливаются лица, которые могут помочь следствию. А если дело коснется самого министра, он, помощник генерального прокурора, всенепременно самолично с господином министром свяжется.

Еще полтора часа было потеряно на ожидание, пока клерки, особенно не торопясь, делали выборку на компьютере, подписывали у начальника канцелярии, решали, какая этому случаю приличествует печать — гербовая или сойдет и угловой штамп? — и занимались прочими бюрократическими процедурами. В конце концов следователю выдали требуемый список. Александр Борисович, которому вид печати был абсолютно безразличен (а хоть бы и вообще не было), попросил копию выслать по факсу в адрес Сочинской городской прокуратуры на имя генерала Грязнова. И лишь после этого он с чистой совестью отправился на другой конец Москвы — к той самой свидетельнице, которая улетела из Сочи ранним утром 18 сентября. Когда и ночи не прошло с той минуты, как Владислав Калачев отправился с балкона в свой трагический полет…

Дверь квартиры в доме, который раньше назвали бы кооперативом, а теперь именуют ТСЖ — товариществом собственников жилья — с охраной, консьержем и цветами в подъезде, свидетельница открыла не сразу. Шаркала тапочками в коридоре, чем-то загрохотала…

— Извините, лампочка перегорела. И я тут за зонтик зацепилась… — Хозяйка запахнула наспех наброшенный халат и, качнувшись, оперлась рукой о косяк. — А поменять некому. Может, вы? А вы кто вообще?..

Собственница явно была не совсем трезва.

— Турецкий.

— Какой?

— Такой. Турецкий. Это моя фамилия. А вообще я из Генеральной прокуратуры.

Регина покивала, хотя каждое движение отдавалось болью в висках.

— Вы по поводу Сережи?

— Нет. По поводу вашей поездки в Сочи. Ведь вы Регина Степановна Альтова?

Спортсменка побледнела, что было заметно даже в полумраке коридора.

— Я знала, что ко мне придут. Но зачем в этот день?

— У вас что-то случилось? — Александр Борисович видел перед собой явно расстроенную чем-то женщину, безуспешно пытавшуюся залить тоску алкоголем. И даже почувствовал себя неловко, будто и впрямь явился не вовремя.

Увидев, что даму еще и пошатывает, он взял на себя роль хозяина и под локоть провел Регину внутрь жилья, где тоже царил полумрак из-за задернутых плотных штор. Собственно, ничем экстраординарным квартира звезды биатлона не отличалась. Типовая «улучшенная трехкомнатка». Планировка почти как у самого Турецкого в прежней квартире. Через приоткрытую дверь спальни виднелась аккуратно застланная постель, но в гостиной диван был разложен. Неубранное постельное белье на нем прикрывал смятый плед. На журнальном столике у изголовья стола початая бутылка виски и бокал. Похоже, следователь разбудил отсыпавшуюся посреди бела дня хозяйку.

Турецкий подвел Регину к дивану, и она радостно забралась на него, поджав ноги. Вопросительно посмотрела на гостя и плеснула себе в бокал виски на два пальца.

— Нехорошо, я понимаю. Вы, наверное, допрашивать меня будете. Но я все равно выпью. Может, составите компанию?

Александр Борисович отрицательно мотнул головой и сел в кресло под развешанные на стене медали.

— Спасибо, но я за рулем. Пока побеседуем без протокола. Но через несколько дней мы вас вызовем в прокуратуру, чтобы вы ответили на наши вопросы официально. Так что тут все-таки произошло? У вас какое-то горе?

На лице спортсменки читалось смятение. Она решала, выгнать ли «неофициального» гостя или поговорить. Выбрала второе.

— Не знаю. Нет. У меня лично — ничего не случилось. Просто хороший человек умер.

— Сережа?

— Откуда вы знаете?

— Вы сказали. Только что. У двери.

— А-а-а. Да. Именно он. Знаете, эту квартиру я купила лет пять назад. Двумя площадками ниже поселился Сережа. Он сибиряк, а в Москву учиться приехал. Сначала ушел из военного училища в университет. На философский. Но его отчислили и оттуда потом. Мы по-соседски подружились, хотя к спорту он совсем никакого отношения не имел. Бизнес какой-то у него был небольшой — книги, что ли, издавал? А так просто веселый и уверенный в себе парень — умница и пофигист. Он со своими друзьями вел жизнь совсем не такую, как моя, — с распорядком и тренировками. Может, поэтому меня в их компанию и тянуло. У Сережи все приятели такие были, раскованные, эрудированные, успешные, не стесненные в средствах. Много говорили о литературе современной, об искусстве. Не чужды были откровенному эстетству. Я через них Гринуэя зауважала… Вы смотрели «Интимный дневник»? Впрочем, что это я?.. Но, знаете, они пили. Лихо и размашисто. Не так, как спортсмены, просто старающиеся расслабиться и забыться после физических нагрузок.