Московская Русь: от Средневековья к Новому времени - Леонид Беляев

Освоение Сибири сходно с такими процессами, как движение испанских и португальских конкистадоров по Южной Америке (XVI–XVII вв.) и «освоение» Запада Соединенных Штатов американскими пионерами. Оригинальные черты русской колонизации — ее «сухопутный» характер, территориальное и государственное единство колонии и метрополии, не разделенных морями. Технологический разрыв между культурой коренных народов Сибири (особенно ее южной части) и русских первопроходцев был все же менее разителен, чем между европейцами и коренными народами Америки, что делало более простым и естественным их контакт и смешение. Колонизация севера Евразии помогла упрочить в России экономику «экстенсивного характера», при котором развитие основано не на росте производства и улучшении техники, а на расширении государственной территории, умножении населения и природных ресурсов.

К концу XVI в. русские контролировали весь бассейн реки Обь с притоками, а к концу XVII в. дошли до северо-восточной оконечности Евразии и Тихого океана. Их продвижение шло двумя потоками: по рекам Кете и Енисею, затем по реке Верхней Тунгуске, откуда суда с припасами переводили волоком в верховья Лены. Более северный путь вел из Мангазеи и Туруханска по реке Нижней Тунгуске и волоком на Вилюй, приток Лены. По пути стрельцы и казаки ставили небольшие деревянные остроги, служившие торговыми факториями, военными крепостями и административными центрами, из которых местное население облагалось податью (ясаком) (1619 г. — Енисейский острог; 1632 г. — Якутский, 1652 г. — Иркутское зимовье). К середине XVII в. уже осваивали берега озера Байкал, рек Ангары и Енисея. Началось покорение тунгусов (эвенков), якутов и бурят. Енисейские кыргизы, наследники традиций средневекового Кыргизского государства, оказали отчаянное сопротивление. Нежелание переходить в подданство московского царя было понятно: значительный ясак (обычно соболями) вымогали зачастую с помощью насилия, в залог брали жен, детей и родню местной знати. Вымогательства или грабеж были в Сибири заурядным явлением. С их помощью собирали так много мехов, что пришлось даже издать указ, запрещавший воеводам вывозить из Сибири «мягкой рухляди» на сумму больше 500 рублей.

Помощь в продвижении по северным территориям оказывал опыт, накопленный в ходе арктического мореплавания охотниками на морского зверя и торговцами Русского Севера в XVI–XVII вв. Отважные промышленники, двигаясь по Сибири на север, достигли Северного Ледовитого океана и вдоль кромки берегов Евразии дошли до Чукотки. В 1639 г. атаман Копылов, перевалив Становой хребет, добрался до Охотского моря; через десять лет (1648) устюжанин Семен Дежнев, выйдя из Якутска, по реке Колыме вышел в океан и достиг мыса, названного его именем, где столкнулся с местным населением — чукчами.

Движение на восток в конце концов привело русских к границам китайской империи Цинь. В 1643 г., когда казаки спустились из Якутска к реке Амур, перед ними внезапно открылся не дикий край, населенный племенами охотников, а прекрасно обработанные земли: цветущие поля ячменя, овса и проса, фруктовые сады и огороды; пастбища лошадей и овец. Жители края, дауры, были вассалами китайского императора. Один из промышленников, Ерофей Хабаров, в 1649 г. собрал «охочих людей» и напал на даурские селения. В 1651 г. на месте городка даурского князя Албазы поставили Албазинский острог, а в 1654 г. на притоке Амура — Нерчинский. В конце концов разгорелась война, и в 1685 г. китайские войска осадили Албазин. Археологические работы на месте острога в 1990-х гг. открыли интереснейшие следы его обороны: превращенные в кладбища жилища защитников, русское и китайское оружие. Борьба шла до 1689 г., затем был заключен первый русско-китайский мирный договор: русские уходили с Амура, и пограничными реками между государствами становились Аргунь и Горбица. Первые русские посольства достигли Пекина еще в 1650-х гг., а в 1670-х гг. туда совершил путешествие дипломат и ученый Николай Спафарий.

В общем движении русских на восток Евразии традиционным было юго-восточное направление, между Нижней Волгой и Яиком и дальше в глубь Азии. Кочевавшие здесь кыргизы в 1656 г. признали себя подданными московского государя, но дальше на восток открывались новые просторы: здесь в 1630-х гг. возникло единое государство калмыков Джунгария, в котором правили князья-тайши, а религией был ламаизм (разновидность буддизма). В 1670-х гг., при тайши Галдане, воспитанном на Тибете, конница калмыков доходила до границ Китая и Монголии. К границам Западной Монголии подходили и русские отряды. Здесь в верховьях Енисея, на озере Алтын-Норе, лежало государство Алтын-ханов («золотых царей») — сильная держава, повелевавшая кочевыми племенами. С ним Москва завязала дружеские сношения в 1616 г., но в середине XVII в. обмен посольствами сменил обмен набегами, особенно на русские остроги Красноярска, Томска и Кузнецка.

К концу XVII в. Московское государство очертило круг своих интересов на Востоке и начало освоение огромных, но мало населенных территорий, восточный край которых обозначил Тихий океан (в начале XVIII в. будет открыт Берингов пролив между Евразией и Америкой). Это был контур огромной, многонациональной империи. Южный край ее не был четко отмечен географически: здесь ощущалось сопротивление азиатских государств, но перспективы движения сохранялись. У Московского государства не было достаточно сил, чтобы продолжать расширение границ, — но в ближайшие два века его преемница, Российская империя, сделав неожиданный рывок в развитии, продолжит освоение Дальнего Востока и Средней Азии. Но сам этот рывок обеспечат огромные средства, получаемые от покоренных народов Востока, с достижениями техники Запада.

«Лицом к Западу»

Считается, что Московское государство в XVII в. оставалось «закрытым» и боялось сближаться с европейскими странами. Но на самом деле западное влияние ощущалось постоянно. И не будь этой постепенной подготовки к вступлению в семью европейских народов, будущие реформы Петра Великого были бы обречены на безусловный провал.

Московия начала осознавать себя европейским государством и «копить» черты западного влияния (в военном деле, религиозном искусстве, народном быте) по крайней мере с конца XV в. Начало Реформации значительно облегчило контакты с Европой в XVI в.: больше не было «единого католического фронта», а страны, где победил протестантизм, стремились к общению с православным миром. В эпоху Смуты Московию наполнило настоящее «половодье» иностранцев. Русские люди ближе познакомились с «избранными представителями» европейских народов. Прежде всего это были военные: грубые наемники-ландскнехты из Швеции, Франции, Швейцарии, Шотландии и германских государств. С Лжедмитрием I и вслед за ним приехали вельможи и шляхта из Польши и Литвы; авантюристы всех мастей; купцы. Выбор, конечно, оставлял желать лучшего, но даже у этих людей было чему поучиться. Многие из них преданно служили нанявшим их правительствам или лицам, а по окончании интервенции остались в России. Окончание Тридцатилетней войны резко понизило в Европе спрос на военных, и Руси легче стало получать нужных специалистов — отряды наемников (вместе с капитанами, знаменами и оружием), инструкторов для обучения полков «иноземного строя», саперов. Новая «техника войны» требовала крепостей «бастионного» типа, с укреплениями из земли, обложенной дерном. Такие крепости как нельзя лучше подходили к рельефу и традициям строительства Руси, их стали возводить в городах и на засечной черте. При Алексее Михайловиче стали задумываться над строительством военного флота европейского образца и спустили на воду построенный голландцами парусный корабль «Орел».

Среди иностранцев многие были «невоенных» профессий: купцы и переводчики, врачи и аптекари, часовщики и ювелиры, слесари, музыканты и даже парикмахеры (что означает, что в Москве уже носили парики и европейскую одежду). Некоторые из иноземцев внесли немалый вклад в создание русской культуры. Купец Тоннис Фенне и английский пастор Ричард Джеймс в начале XVII в. первыми составили «толковые словари» русского языка, записали русские былины, интереснейшие пословицы и поговорки, раскрывающие духовный мир (чего стоит одно: «Торговать как воевать: кому Бог пособит»). Записки путешественников позволяют увидеть жизнь Руси «со стороны» или под неожиданным углом.

Иностранцев в XVII в. было уже так много, что Церковь начала беспокоиться и потребовала законодательно ограничить их присутствие. Приезжим иноверцам запрещено было носить русское платье и посещать церкви, селиться среди москвичей. Для них выделили особые участки за пределами городских укреплений: за Калужскими и Таганскими воротами и в Заяузье, в особой Иноземной слободе. При царе Михаиле она насчитывала до тысячи семей и быстро росла.