Московская Русь: от Средневековья к Новому времени - Леонид Беляев

Заключение. Чем же была Московская Русь?

Что же за страну, что за общество строили жители Москвы и Московии, начиная со времен Даниила Московского? На этот вопрос нет единого ответа. Это только людям XVIII в. допетровская Русь казалась чем-то абсолютно неподвижным, омутом застоя и всеобщего сна. На самом деле это не так. Одно только стремительное продвижение на Восток характеризует Московскую Русь как динамически развивающуюся структуру. И московское общество никак не назовешь «вялым», лишенным внутреннего развития. Его социальные слои находились в состоянии постоянного брожения. Да и срок, отпущенный Москве для создания своей цивилизации, не располагал к медлительности. У нее было «на все про все» четыре столетия развития, из которых только два — в условиях независимости. Московская Русь претерпела в середине XVI в. длительную и жестокую диктатуру Ивана Грозного; на рубеже XVII в. — гражданскую войну общенационального масштаба, а на протяжении этого столетия — серию казацких, крестьянских, городских мятежей. Можно сказать, что становление Московского государства не полностью завершилось даже к началу XVIII в.: основные идеи и принципы были еще очень расплывчатыми.

Но оригинальные черты, порожденные всем ходом становления Московского государства и великорусской народности (два понятия, составляющих единое целое), проявились в полном объеме. Они сформировались к XVI–XVII вв., но отчетливо просматриваются раньше и продолжаются в грядущем, в России Нового времени. Это, прежде всего, военно-служилый уклад государства и тенденция (не всегда осуществимая) к централизации как управления, так и всего хозяйства, доходящая до порабощения значительной части населения. В идеологической сфере этому соответствовали сильно выраженный монархический принцип и убежденность в уникальной, высокой миссии православия.

ЧАСТЬ II

ДЛЯ ТЕХ, КТО ЛЮБИТ ЗНАТЬ ПОДРОБНОСТИ

В первой части мы рассмотрели историю Московской Руси согласно принятому порядку, от ранних событий к поздним, согласно их естественному хронологическому течению. Однако в рамки такого изложения трудно уложить рассказы о судьбах людей, о наиболее знаменитых городах и монастырях, об устройстве многих общественных институтов. Эти отдельные блоки сведений, как каменные глыбы, загромождают дорогу и мешают связному изложению. В то же время читателю трудно отказать в праве знать больше о личностях, землях и явлениях, которые упомянуты в тексте (или подразумеваются, исходя из него). Наверняка захочется узнать побольше о вскользь упомянутом Великом Новгороде (конечно, он заслуживает не краткой статьи, а отдельной книги в нашей серии); захочется поближе познакомиться с чередой тверских князей (большинство которых даже не названы нами до сих пор по имени); невозможно будет не предложить хотя бы некоторые детали устройства русского войска и, одновременно, некоторые сведения о главных монастырях Московской Руси — своеобразных средневековых «государствах в государстве». В нарративе даже такие заметные явления, как отдельные города, выглядят обычно похожими друг на друга и различаются только названием и географическим положением, а ведь они очень разные (недаром говорят: «Что город — то норов»). Так что имеет смысл посвятить каждому заметному городу хотя бы краткую, но отдельную «справку». В ходе такой работы сложилась своего рода маленькая энциклопедия, которая и составила второй раздел книги. Читатель, привыкший к стремительности в изложении событий, может этот раздел пропустить, но для тех, кто любит разбираться в истории самостоятельно, он представит особый интерес: ведь это дополнительный материал для собственных размышлений и построений.

ВОЙСКО

В русских княжествах XIII–XV вв. и позднее в Московском царстве войско было предметом постоянных забот, ведь его мощь была первым условием государственного суверенитета и экономического процветания. Сперва неизбежная упорная борьба за независимость от Орды и первенство на Руси; потом оборона границ огромной протяженности (от природы почти неукрепленных); наконец, быстрое продвижение на восток и гораздо более медленное на запад — все это требовало максимального напряжения военных сил страны.

На устройстве войск Московской Руси, на их стратегии, тактике и вооружении сказались два важнейших геополитических историко-культурных фактора. Государству приходилось, вплоть до конца XVII в., сосредотачивать силы на юге и востоке против больших масс сравнительно легко вооруженных, но крайне мобильных конных воинов, которые нападали внезапно и так же внезапно исчезали. Им необходимо было противопоставить хорошую дальнюю разведку, а также достаточно многочисленную столь же мобильную кавалерию. Требовалось также ограничить свободу маневров кочевников, чтобы не позволить им прорваться внутрь коренной территории государства: охранять броды и пригодные для конницы дороги на границе, устраивать завалы, укрепленные заставы и городки (так возникли «засечные черты»). Но борьба со степняками не требовала особенно мощных крепостей: враги рассчитывали больше на внезапность и редко осаждали готовые к отпору большие города. Для отпора в степи хорошо подходили даже поставленные по кругу обозы, а особенно — разборная деревянная крепость, так называемый «гуляй-город». Тогдашние артиллерия и вооруженная огнестрельным оружием пехота в открытом поле представляли скорее обузу, чем поддержку, поэтому против степняков боролась в основном поместная конница и служилые отряды казаков. Основным их оружием на дистанции был лук со стрелами, а в ближнем бою — сабля и копье.

Однако этого было далеко недостаточно для войны на западных рубежах. Общая тенденция развития военного искусства в Европе в XIII–XIV вв. состояла в выдвижении на первый план как раз пехоты и артиллерии (этот процесс на Западе часто называют «пороховой революцией»). Главную роль играли уже не рыцари, и вообще не конница и не полевые сражения, а вооруженная огнестрельным оружием пехота и борьба за укрепленные по последнему слову инженерии крепости. Поэтому Пскову, Новгороду, Твери и Московскому государству пришлось в XIV–XVI вв. вести борьбу за мощные каменные крепости врага, а также строить собственные. Наиболее успешным организатором военных сил, в какой-то степени отвечавших требованиям новой «западной» стратегии, в конечном счете оказалась Москва. Она одна, благодаря сложившейся традиции сильной центральной власти, смогла сосредоточить необходимые средства для организации дорогостоящего производства огнестрельного оружия, подготовки больших отрядов обученных специалистов-профессионалов, строительства огромных крепостей. И все это наряду с содержанием многочисленной легкой «поместной» конницы.

Понятно, что в этой ситуации «полезность» члена общества определяли, исходя из степени его участия в укреплении военного могущества страны. Каждый житель Московии рассматривался либо как служилый воин, либо как тот, кто обеспечивает его всем необходимым, — между государством и войском можно было ставить знак равенства. Войско требовало огромных затрат, но товарно-денежные отношения оставались неразвитыми, а плотность населения на значительной территории, нуждавшейся в защите, сравнительно низкой. Все это привело к необходимости, во-первых, занять военным делом очень значительный процент населения, а во-вторых, к введению столь высоких дополнительных налогов на производство пороха, пушек и содержание корпуса воинов-профессионалов, что это повлекло к усиленному бегству крестьян и, как следствие, к ужесточению крепостнических законов. В-третьих, к сложению системы службы «с земли», при которой огромная часть воинов получала содержание не столько в денежной форме, сколько в виде закрепляемых за каждым пахотной земли («поместья»), обрабатываемой трудом зависимых крестьян.

Можно сказать, что, в соответствии с задачами двух направлений политики, «восточного» и «западного», велось формирование двух главных составляющих войска: поместной конницы и вольнонаемной пехоты. Испомещенный дворянин и владеющий землей, полученной по наследству, боярин были главными фигурами в войске по крайней мере до второй половины XVII в. Они должны были регулярно являться на службу «конно, людно и оружно», выступали в поход обычно как тяжеловооруженные конники, имея под началом отряды конных же военных слуг. Неявка грозила конфискацией земли, а выставление дополнительных вооруженных воинов позволяло надеяться на прибавку поместья. Службу тщательно контролировали, результаты контроля записывали в специальные десятни (списки смотров) и «разрядные» книги (подробные росписи полков и воевод), составление которых часто связывали с конкретным походом. Первые рукописи разрядов дошли до нас только от 1470-х гг., но полагают, что подобные записи вели уже при Дмитрии Донском. Так, например, к походу на Тверь 1375 г., донскому походу 1380 г. и новгородскому 1385 г. А в 1682 г. «разрядные» книги были окончательно отменены для уничтожения местничества. С XVI в. к конному «дворянскому» войску добавлялись полки служилых казаков.