Эликсир для избранных - Михаил Анатольевич Логинов

неестественно легко. Как будто бы без взаимных претензий. Хотя на самом деле претензии были, но мы просто не высказали их, чтобы не усугублять положения. Чтобы не втягиваться в тяжелое выяснение отношений, от которого не остается ничего, кроме отвратительного свинцового привкуса во рту. Чтобы сохранить остатки добрых воспоминаний друг о друге… Я понимал полезность этих защитных мер, но в то же время знал, что, не выговорив все до конца, обрек себя на долгие годы мучений. Я чувствовал себя человеком, из которого так и не вынули пулю и рана ныла и постоянно напоминала о себе.

Вскоре после развода Ленка объявила, что уезжает вместе с Ксенией в Канаду. Поселились они в Торонто, где Ленка получила работу в ИТ-фирме. Уезжая за океан, она сделала широкий жест. Оставила мне квартиру в Гранатном. Точнее, оставила меня в квартире. Сказала:

– Живи. Тебе ведь надо где-то жить.

– Ну, может, я буду ее у тебя снимать, платить какие-то деньги? – промямлил я. – Полную рыночную стоимость мне, конечно, трудно будет потянуть, но хотя бы частично…

– Не надо, – отрезала Елена Викторовна, – поддерживай дом в порядке, не свинячь и аккуратно вноси налоги и квартплату. Больше от тебя ничего не требуется.

С этим, значит, и убыла в Страну кленового листа. А я, значит, остался.

…Вечером того дня, когда Лена написала мне о приезде Стива Лейна, я вернулся домой и задремал на диване перед телевизором, и мне приснился странный и грустный сон. Снилось, будто я справляю день рождения, который по совместительству был корпоративной вечеринкой и презентацией неизвестно чего. Гости не сидели, а стояли в центре комнаты вокруг длинного стола, накрытого белой скатертью. Вдоль стен были еще столы, и там тоже толпились люди. Я произносил какой-то нескончаемый тост… И вдруг увидел, как в дверях появилась Лена. Черные, вьющиеся волосы до плеч, чуть раскосые глаза, смуглая, гладкая кожа. Одета она была в длинное вечернее платье, открывавшее шею и плечи. Она проскользнула в комнату и заняла место за дальним столом у входа. С ней кто-то был, высокий мужчина без лица. Я все силился разглядеть, кто это, но не мог. Мне хотелось подойти к ней, но я никак не мог прервать бесконечный, бессмысленный разговор за столом. «Ничего, я потом, потом обязательно поговорю с ней», – думал я и продолжал обмениваться приветствиями, чокаться и пожимать руки. А потом все вдруг закончилось, ряды гостей поредели, и я двинулся туда, где была Лена… Но ее там, конечно, уже не было, и только безмолвные официанты сдергивали со столов крахмальные скатерти…

Москва, наши дни

Разговор с Антоном добавил мне уверенности, и спустя пару дней я снова подступился к прадедову архиву. Вытащил из коробки журнал «Коневодство и конезаводство» за 1928 год и нашел в оглавлении статью за подписью Заблудовского.

К моему удивлению, статья языком своим и стилем заметно отличалась от трудов, собранных под твердым переплетом мемориального сборника. Там тексты были наполнены малопонятными научными терминами и отсылками к неизвестным мне авторитетам. Журнальная статья, напротив, была написана просто и очень ясно. Вот уж никогда бы не подумал, что буду с интересом читать про лошадей, но я действительно увлекся. Текст представлял из себя набор коротких историй-опытов, как правильно заметил Антон, кейсов. «…Гнедая кобыла Мина, рождения 1926 года, хромала на правую заднюю ногу, – читал я. – Диагноз – миалгия…» Интересно, что такое миалгия? Ладно, поехали дальше. «…Миалгия в области ягодичных мышц… Инъекция миолизата…» Так, миолизат – это лизат, сделанный из мышечной ткани, вспомнил я разъяснения Беклемишева. Молодец, Кораблев! Скоро станешь специалистом по тканевой терапии. Итак… «…Инъекция миолизата оказала положительное действие, хромота прекратилась. Миолизат применялся в августе, в сентябре было даже одно выступление… Четыре выступления зимой с лучшей резвостью…» Это была скаковая лошадь, догадался я. Дальше. «…Вороной жеребец Мародер, рождения 1927 года, хромал на левую переднюю ногу. Диагноз – миозит заостной мышцы. После инъекции миолизата хромота прекратилась. Мародер участвовал в летнем и зимнем сезонах с лучшей резвостью…» Ай да прадедушка! «…Гнедой жеребец Агроном, рождения 1926 года, с хронической слабостью и недостаточностью мускулатуры, усиливающимися вследствие непрерывного хождения по деннику, получил инъекции миолизата, которые оказали хорошее укрепляющее действие. Агроном принял участие в испытаниях. Когда же у него был диагностирован рецидив, то вторичное применение миолизата опять оказало положительное действие в отношении укрепления и поддержания тонуса мускулатуры плеч. Агроном имел девять выступлений в летнем сезоне, из которых три были на удлиненную дистанцию…»

Я прервал чтение и представил себе прадеда членом мафии, контролировавшей ставки на тотализаторе. Кличка – Профессор. Перед забегом он колол миолизат какой-нибудь темной лошадке, и та выигрывала вопреки всем прогнозам. Подставные люди срубали денег, а потом члены шайки делили бабло между собой. «Эх, какой сюжет пропадает!» – подумал я и стал читать дальше…

От скаковых лошадей прадед переходил к историям производителей. В статье фигурировал некий жеребец восемнадцати лет. За половой слабостью и общим упадком сил он был отстранен от работы. «…Сделана инъекция в яички препарата из тестикул быка. Результат: общий подъем сил, изменение внешности… В качестве производителя жеребец отбыл всю случную кампанию и в дальнейшем оставался на высоте молодости…» «Оставался на высоте молодости!» – повторил я про себя. Мне положительно нравился язык прадеда. «…По-видимому, способность оплодотворять у него повысилась, так как кобылы после первой же случки давали отбой, что у животных служит признаком происшедшего оплодотворения. По внешнему виду жеребец настолько изменился, что видевшие его говорили: «Его нельзя узнать»…»

В конце статьи Павел Алексеевич писал, что в подавляющем большинстве случаев лизаты давали положительный эффект. Мне нравилось, что он старался быть объективным, не отрицал неудач, выводы делал аккуратно, всюду вставляя осторожные «возможно» и «есть основания предполагать»… Я откинулся на спинку стула и несколько минут сидел неподвижно, обдумывая прочитанное. Нет, это не было похоже на шарлатанство.

Я снова взял в руки журнал. После статьи профессора Заблудовского шли заметки некоего ветеринарного врача Баумана. Это был человек серьезный. Он занимал пост заведующего Военно-материальной бактериологической лабораторией Приволжского военного округа. Это вам были уже не скачки, несерьезное развлечение, здесь маячила внушительная громада национальной безопасности. Доктор Бауман по-военному четко докладывал, что взял шесть орудийных лошадей «под опыт» и столько же – «под контроль». Лошади каждой пары были подобраны приблизительно одинаковой силы и одного темперамента. Кормили лошадей тоже одинаково – 6 килограммов овса и 7 килограммов сена в день. Рабочая нагрузка заключалась в ежедневной возке орудий по песчаной дороге на артиллерийский полигон, где производились учебные стрельбы. Расстояние от расположения артполка до