Исповедь шлюхи - Андрей Анисимов

Курочкин надулся:

— Тут сразу не скажешь. Дайте мне время.

— Сколько вам нужно? — Поинтересовался Нелидов.

— Неделю дайте.

— Что же ты за комендант, если не знаешь своего хозяйства. — Пристыдила Курочкина Нина Петровна.

— Попрошу не обобщать. — Обиделся Курочкин: — Требования прежнего руководства я знал. Узнаю новые, буду действовать согласно им. Хозяева бывают разные. У одного отсутствие горячей воды считается временным неудобством, у другого это ЧП. Так что давайте сразу договоримся, если вы хотите довести пансионат до ума, я с вами. Но дайте обмозговать…

— Хорошо, даю вам неделю. — Согласился Нелидов и обратился к жене: — Не вижу, Ниночка, смысла продолжать осмотр. Приедем через неделю и вместе со списком Курочкина пройдемся по всему комплексу.

Так и не закончив обход «Паруса», Нелидовы направились в пансионат «Дружба». И здесь ремонта требовали не только часы, о которых волновался Голенев. Но, в отличие от коменданта Курочкина, у администратора Лидии Васильевны Новогрудской давно имелся список необходимых работ.

Нелидовы вернулись домой, и Алексей Михайлович уединился в кабинете, чтобы прикинуть, во что выльется реконструкция полученной от города недвижимости. Не имея точных данных по «Парусу», он все же решил приблизительно посчитать расходы. Супруга давно накрыла стол, а он все сидел, манипулируя калькулятором. Вышел в столовую, когда ужин уже остыл.

— Чего нахмурился? — Отметив скучную физиономию Алексея Михайловича, поинтересовалась Нина Петровна.

— Похоже, я сделал глупость. — Сообщил супруг.

— Не потянешь ремонт?

— Не потяну. — Признался Нелидов.

— Возьми кредит.

— Ссуда сейчас не выход. Рубль каждый день прыгает. А в долларах банк не даст.

— Что же делать?

— Надо советоваться с Олегом. Он мой единственный акционер. Если не пожалеет свои личные деньги, может быть, и выкрутимся.

Нина Петровна положила на тарелку мужа фаршированный кабачок и подвинула к нему сметану:

— Поешь и звони Олегу.

— Нет, Ниночка, я слетаю к нему. По телефону всего не скажешь… — Ответил Нелидов, машинально орудуя вилкой.

— Рюмку выпьешь?

— Нет, милая, не хочу. Приготовь мой чемоданчик, завтра первым рейсом в Москву.

— Давно я тебя в дорогу не собирала. — Вздохнула женщина. Прожив жизнь с офицером-подводником, она сохранила в душе ощущение проводов в дальний рейс. Это было ощущение не из приятных. Даже в мирное время она никогда не была уверена в его возвращении. Нина Петровна хорошо знала — подводные лодки иногда не всплывают.

В кабинете дым стоял коромыслом. Постников нервно ходил от стола к двери, не прекращая курить. Он уже смолил третью сигарету, прикуривая одну от другой.

— Это же бред! Какое мне дело, что, так сказать, подумают люди?!

Голенев сидел в кресле и молчал. Он уже высказал свои аргументы и ждал, когда друг детства их переварит.

Тихон продолжал возмущаться:

— И чего ты жалеешь этого проходимца?

— Я тебя жалею. Ты обязан учитывать общественное мнение. Не в жилу начинать работу с посадки бывшего кандидата.

— Хорошо, даже если я тебя послушаю, как это сделать? Рябов выписал ордер. Есть заявление Паперного. На каком, так сказать, основании я его освобожу?

— Успокойся, Тиша. Ты его освободишь по случаю вступления в должность. Мэр может себе это позволить. И сделать это надо публично. Паперный хорошо знает Стеколкина. Они приятели. У приятеля вымогать взятку нельзя. Вынеси ему общественное порицание и, пригрози тюрьмой, если еще раз соблазнится.

— Ладно, я подумаю. Теперь о заводе. Я не могу его запустить без очистительного комплекса. А знаешь, сколько стоит эта штука?

— Пока нет. — Улыбнулся Олег. Он понял, что Постников внял его совету.

— Около миллиона долларов.

— Почему так дорого? — Удивился Голенев: — Выкопать два пруда и поставить фильтры можно максимум за сто пятьдесят тысяч зеленых.

— Нужен очиститель воздуха. А это почти, так сказать, еще один цех. Наша техника дешевле, но уже не отвечает новым требованиям. С ней весь город покроется цементом.

— Хорошо, дай мне номер счета, я перечислю деньги.

— У тебя есть миллион? — Удивился Постников: — Я думал, что ты все оставшиеся деньги на отделку дома потратил.

— Моя доля в кооперативе. Мне бы не хотелось ее вынимать. Но дело надо заканчивать.

Постников нервно затушил в пепельнице сигарету и бросился к другу:

— Спасибо, Олежка. А то я ночь не спал, всё думал, где взять. У тебя даже просить не хотел. Ты ведь и так весь завод поднял.

Голенев мягко отстранил мэра:

— Ну ладно, хватит нежностей. Давай счет. А Стеколкина освободи до праздника по случаю твоего вступления. Как это у штатников называется?

— Ты имеешь в виду, так сказать, американского президента?

— Его самого.

— У них это называется инаугурация.

— Вот, вот… Выпусти его перед этой самой своей инаугурацией.

— Достал ты меня. Хорошо, выпущу я его, а как работать вместе? Я этого гада видеть не смогу…

— Ты же политик, вот и дипломатничай. — Усмехнулся Олег.

— Ладно, как-нибудь. — Тихон затушил сигарету и уселся за письменный стол: — Систему воздушной очистки мы закупим в Германии. У японцев цена скромнее, но дорога разницу съест.

— В Германии, так в Германии… Да, у меня к тебе еще одно дело. — Вспомнил Голенев.

— Говори, я могу писать счет и, так сказать, слушать.

— Мака хочет взять на себя расходы по питанию детдомовцев. Помоги технически это оформить.

— Я же тебе говорил, что это удивительная девушка! Кстати, ты ее скоро увидишь?

— Возможно… — И Голенев провел расческой по волосам.

Постников смущение друга не заметил. Он открыл ящик стола и достал конверт:

— Передай приглашение. В среду ей вручат наградной документ.

— Орден, что ли?

— Нет, свидетельство о том, что она стала почетным гражданином города.

— Не хило… — Олег спрятал конверт в кейс. Он долго пользовал свой потрепанный рюкзачок времен военной службы, но бумаги в нем носить не удобно, пришлось завести кейс.

— Хорошо, передам.

В кабинет заглянула секретарша Постникова Юля.

— Простите, Тихон Иннокентьевич, тут к Голеневу пришли.

— Пусть заходят. — Разрешил мэр.

Олег не успел удивиться, кто бы мог прийти к нему сюда, в кабинет Постникова, как в дверях возник Нелидов.

Начальник милиции явился обедать в столовую мэрии. Обычно он закусывал в ресторане интуриста, но сегодня посещать «Глухарь» не стал. В мэрии поварихой работала дородная тетка Марфа, которая готовила три неизменных блюда. На первое щи с капустой, а на второе бефстроганов или поджарку. Причем разницу между ними Курдюк не различал, хотя знал толк в кулинарии. Поэтому он и предпочитал ресторан. В мэрии кормили дешево, зато в ресторане с полковника денег не брали вовсе. И сегодня он изменил привычке не из соображений экономии. Курдюк решил переговорить с Максютой. Они уединились в уголок и совмещали обед с тихой беседой.

Максюта оставил недоеденные щи и подвинул к себе поджарку:

— Мне не нравится, что эта сучка затихла.

— Она же обещала помочь освободить Славу. Посмотрим…

Максюта перешел на шепот:

— Боюсь, что ее молодчики шлепнут Постного, а дальше, сам понимаешь.

Полковник самодовольно улыбнулся:

— Ты, Данилка, не прав. Пока Стеколкин в камере, Постному ничего не угрожает. Под бумагой и подпись Славки, а сейчас у него железное алиби. А она не такая дура, чтобы этого не учитывать. Я уверен, она по этой причине и сделает все возможное, чтобы Славку освободили. Так что спи спокойно, дорогой товарищ.

— А стоит ли его освобождать? — Задумчиво спросил Максюта. Данилу Прокопьевича посетила мысль, что без Стеколкина вполне можно обойтись: — Понимаешь, Ваня, дельного юриста мы найдем, и не за долю в деле, а за приличную зарплату. А на двоих все делится куда легче, чем на троих.

— Ты забыл о девчонке Кащеева? — Напомнил Курдюк: — Она штучка не простая.

— А ты на что? Уберет Постного, засади ее за решетку лет на двадцать.

— Хорошо сказать. У нее бумага. Она и из лагеря нас достанет.

Максюта снова зашептал:

— У вас в зоне иногда происходят разборки. Раз — и нет девочки, и мы с тобой вдвоем.

— Ты пойдешь мэром? Усмехнулся Курдюк.

— Офанарел? Мне только этого не хватало! — От удивления Максюта заговорил громко. Курдюк его одернул:

— Тише ты! Вон Юлька заявилась. — И полковник кивнул на дверь, в которую вошла секретарша мэра. Оба чиновника приподнялись, изобразили на лице нечто похожее на улыбку, снова уселись и молча принялись за поджарку. Беседы не возобновляли, дожидаясь, куда Юля сядет. Она устроилась в другом конце столовой, за столиком у окна, что друзей вполне устраивало.