Булавинские хроники. Жизнь в удивительной деревне - Вера Перминова

А это речка Рогдайка в лесу – узкий нешумный ручеек.

Вернулась я уже с котенком. Таким образом в нашем семействе появился Белый Кот.

Вором он вовсе не был, а был очень ласковым зверьком и ни разу в жизни никого из нас не царапнул, хотя часто поколачивал нашего щенка Капитана.

Когда он вырос, то превратился в первого красавца и силача в нашей деревне. Года два-три он удерживал призовое место, и все котята не только в Булавино, но и в соседнем Криново, были белыми. Это точно была заслуга именно нашего Барсика-Снежка, потому что житель нашей деревни Никанор несколько раз встречал его, идущего через лес в Криново или обратно (расстояние шесть километров, между прочим!). Это свое первенство он отстаивал в кровопролитных и очень шумных боях с другими котами, которые происходили обычно по ночам около нашего дома или в сарае наших соседей.

Сережа всегда очень нервничал, слыша шум таких сражений, и часто рвался поддержать нашего кота ружейным огнем из окна. Мне с большим трудом удавалось его убедить, что кот и сам прекрасно справится.

Кот действительно отлично справлялся несколько лет, а потом начал стареть, терять боевые качества. В деревне появился новый чемпион – здоровенный, чуть ли не с собаку размером, трехцветный кот Пушок, принадлежавший Нине и Никанору. После нескольких стычек стало ясно, что постаревший Белый Кот против Пушка не тянет. Бои были тяжелые. Однажды соседские дети меня останавливают на улице и спрашивают: «А вы знаете, что у вашего Белого зуб сломан?» – «Нет, а вы-то откуда знаете?» – «А зуб вашего кота торчит в спинном хребте нашего Пушка!» Пушок стал все ближе и ближе продвигаться на нашу территорию, Белый оборонялся изо всех сил. Последние схватки проходили уже буквально у нас под крыльцом, нахальный Пушок даже дерзал залезать на наш чердак.

Однажды ночью визг, рычание и завывание под нашими окнами достигли такой силы, что не выдержала наша дочка Аленка, которой тогда было лет двенадцать, и, схватив палку, выбежала, чтобы задать проклятому Пушку жару. Однако шум вовсе не затих, а даже усилился. К ору котов присоединились вопли Аленки. Тут уже вскочил и выбежал на улицу Сережа, и к воплям сражающихся присоединился сначала его басистый рык, а потом какие-то ужасные удары – бабах! бубух! Как будто бы с размаху кидают бревна.

Я еще некоторое время выдерживала характер и делала вид, что сплю, но поскольку шум не умолкал и даже нарастал, то в конце концов тоже встала и пошла посмотреть, что происходит. Оказывается, разъяренный Пушок в боевом азарте не только не испугался выбежавшей Аленки, но даже сменил объект своих атак. Он оставил в покое израненного Белого Кота и начал кидаться на Аленку! Она стала отбиваться палкой и пару раз здорово ему врезала. Пушок забрался под крыльцо, но продолжал время от времени оттуда выпрыгивать и на Аленку наскакивать.

Именно эту картину застал выскочивший из дома отец и совершенно озверел от мысли, что враг нападает не только на Белого Кота, но и на его ребенка! В ярости он с рычанием начал разносить по бревнышкам крыльцо – в полной темноте! – чтобы добраться до засевшего под ним Пушка. Удары «Бабах! Бубух!», которые я слышала из дома, – это действительно был грохот бревен, которые он расшвыривал, как соломинки, в разные стороны.

Когда Пушок увидел, что на сцене появился еще один враг (то есть я), он все-таки почел за лучшее удрать. Кое-как успокоив жаждавшего мести Сережу и разыскав Белого Кота, мы по остаткам крыльца взобрались в дом. Белый был сильно изранен – весь бок разорван, хвост перекушен пополам. Он долго болел, и мы даже боялись, что он подохнет. На печку и с печки его приходилось переносить на руках и так же иногда выносить на улицу на солнышко. Но к концу лета он все-таки поправился, и мы уехали в Москву.

Через две недели после нашего отъезда Пушок без видимых причин издох в бурьяне. Вся деревня по сей день уверена, что это мы его отравили. Клянусь, мы непричастны! Но никакие заверения не действуют. Еще долго к нам подходили разные деревенские жители и, укоризненно качая головами, говорили: «Что же вы Пушка отравили? Такой хороший кот был!» Нам так и не удалось оправдаться.

Белый Кот прожил еще много лет, под конец жизни стал раздражительным и капризным и умер, когда Аленка уже жила от нас отдельно и забрала его к себе.

После смерти Белого мы больше кошек не заводили. Но в деревне есть несколько – и у дачников, и на ферме, но никаких интересных историй я о них не знаю.

Для меня было новостью то, что кошки с фермы, оказывается, больше всего любят спать на спинах лошадей. Им там тепло, и сверху хорошо видно, если пробежит мышь. И лошадям это нравится – кошки приятно греют им спинку. Все деревенские, оказывается, об этой кошачьей повадке хорошо знают, это я была такая малограмотная.

Какая же деревня без собак! Собак держали всегда. У Нины и Никанора под крыльцом постоянно жили дворовые псы. Их всех звали по традиции Дозорами, и они считали своим долгом грозно облаивать каждого проходящего. Дети их даже боялись, хотя я не помню случая, чтобы какой-нибудь Дозор кого-либо укусил. Вообще-то, постоянно в Булавино жил только один очередной Дозор, но их часто (почти каждую зиму) постигала ужасная участь: зимой их съедали волки. Когда в деревне только один-два дома жилые, то волки смелеют и заходят в деревню. Как очередной Дозор ни прятался под крыльцом, его то ли выманивали, то ли вытаскивали оттуда, и однажды утром хозяева находили в снегу неподалеку от дома только голову и хвост бедной собаки.

Потом заводили новую собаку, но и она могла продержаться не больше одной-двух зим.

Сейчас собак в деревне множество. Миша Галкин, один из жителей нашей деревни, любит охоту и держит несколько настоящих охотничьих псов, свирепых и бесстрашных, натасканных залезать в норы за барсуками и лисами. Они живут в клетках, потому что если их выпустить в деревню, то от птичьего двора ничего не останется.

Моркунов тоже иногда ходит на охоту, и у них долго жила рыженькая, похожая на лису, лайка Мулька. Он с ней охотился и утверждал, что она была очень хорошая охотничья собака – легко находила след зверя, не теряла его и даже не боялась идти по медвежьему следу, чего большинство собак боится. Ее щенки считались большой ценностью среди окрестных охотников, и Даша несколько раз распродавала их по весьма высокой цене.

Мулька умерла, но один из ее рыжих щенков, самый умный, которого больше всего полюбили хозяева, живет сейчас в Булавино и носит имя Ежик.

Кроме него у Даши есть еще дворовый пес Джек (помесь овчарки с какой-то другой породой). Он крупнее и сильнее Ежика, но из них двоих главным является Ежик, потому что он гораздо умнее.