Золотая кровь - Евгения Черноусова

живы и относительно здоровы. Сергей Иванович Алексея Степановича повез на рентген. У него палец повреждён на руке. «Поехали!» — грозно скомандовала она. «Любовь Алексеевна, они скоро будут, уж с час как уехали. С ними Таисия Андреевна, она там все ходы-выходы знает. Давайте лучше обедом займитесь, а то у нас с завтрака во рту ни крошки, кроме коньяка». Наташа подобрала с газона пустую коньячную бутылку и апельсиновые корки и сказала с возмущением: «Коньяк апельсинами закусывать! Стыда у вас нет!» Ира спокойно возразила: «Вопрос не стоял выпить, вопрос стоял стресс снять. Я тоже остограммилась». Тут ворота стали открываться, и машина въехала. Вылезла Таисия Андреевна. Спустилась на подъёмнике Петина коляска со Степанычем. У него обе кисти перевязаны. «Ты сказал палец!», — кинулась Любовь Алексеевна на Эдика. «Люба, не шуми, — спокойно ответил Степаныч. — на одной руке перелом фаланги, на другой — вывих среднего пальца. И ссадины. Вправили, похожу с лангетом денёк — и правая будет рабочая. Вот заморозка отойдёт, я громче тебя кричать начну».

Эдик сказал: «В общем, история такая. Я наверху был, вдруг слышу — Алдона зовёт. Спустился, а её нет. Думал, может чего в интернете нашла. Подхожу, а на экране вид на наши мостки и одна коляска, дяди Петина. И парень какой-то стоит. Потом парень разворачивается и с мостков падает. Бежит Алдонка, пролетает мимо Пети и прыгает в речку. И тут я побежал. В чём был, ныряю. От соседних мостков раньше меня подплыла вот эта барышня, Татьяна. Ныряет, вытаскивает дядю Лёшу и вцепившуюся в него Алдонку. Кричит ей, чтоб к берегу плыла, а она деда отбуксирует. А та в ответ: я плавать не умею! Так мы все вчетвером и плыли к берегу. Алдона с такой силой в деда вцепилась, что я её на берегу с трудом оторвал, чуть пальцы не сломал, не разжимались». Любовь Алексеевна возмутилась: «Но как Лёша свалился, коляска ведь на стопоре была!» Тут все загомонили. В общем, произошло то, о чём Коля предупреждал: шли по берегу трое не то наркоманов, не то просто подонков. Увидели двух колясочников, стали ржать. Деды стойко продолжали удить, решили: покривляются и уйдут. А может, что-то и сказали. Ну, и из парней один вдруг сорвался с места и, вбежав на мостки, столкнул коляску в воду. Степаныч, молодец, вынырнул и за мостки ухватился. А этот, зверея, стал бить ногами по пальцам старика. Петя растерялся. Спасибо, что Алдона увидела это на мониторе и выбежала из задней калитки, крича «Деда Петя, атас!» Это у них была условная команда, когда тренировались с электрошокером. Петя головой тормозил, но чисто рефлекторно на команду сработала рука, вытащившая электрошокер из-под подлокотника и нажавшая на кнопку. А нападавший в это время развернулся к Пете, не исключено, что и его бы столкнул. «Очень удачно повернулся», — ухмыльнулся полицейский. Мужики заржали. «Ну, понимаете, куда пришёлся разряд, если оружие в руке сидящего человека? Папе бы его в своё время так досталось, у нас бы сейчас волнений не было. Надеюсь, эта тварь теперь размножаться не сможет». Последний его удар по Степанычу пришёлся не по рукам, а в голову. И старик был оглушён, иначе выплыл бы сам, к воде он с детства приучен. «Ты-то зачем в воду нырнула, если плавать не умеешь, — кинулась Любовь Алексеевна на Алдону. — Вот грех бы на нас, если бы утонула!» Тут вступила девушка Татьяна: «Если бы она не нырнула, я бы Алексея Степановича в этой мути не нашла. А то я, во-первых, знала, куда она прыгнула, во-вторых, она бултыхалась, и я видела, куда их течение сносит, и со второго нырка увидела, что белеется её футболка». Когда утопающих подняли на мостки, началась всеобщая истерика. Плакал Петя, рыдала лежащая на досках Алдона. Спасибо, Эдик рявкнул на неё: «А ну, кончай выть! Живо взяла деда и освободили мне коляску для Степаныча!» Дед с внучкой вняли команде и, шатаясь, пошли по узким мосткам. Эдик с Татьяной перекинули Степаныча через Эдиково колено и реанимировали, заставив вернуть речную водичку. Сергей Иванович помог поднять старика на Петину коляску, а сбежавшиеся люди пинками загнали в воду приятелей плывущего по течению подонка и послали плыть следом. Кстати оказавшийся на берегу старик с багром (он вчера черпак из лодки уронил по пьяному делу, а сегодня решил разыскать) гнал их этим багром метров пятьдесят, а потом пришёл и нашарил-таки на дне коляску. А во дворе команду приняла на себя баба Ира. «Ой, вы бы это видели, — хохотал Эдик. — Сидела такая вся больная, бессильная. А тут встаёт и как гаркнет басом: «Алдона, немедленно в ванную! Тридцать секунд под горячим душем, смыть пиявок и лягушек, одеться и сюда с сухой футболкой для Пети и полотенцем для Лёши! (Дядя Петя, пока с ней в обнимку шёл, весь намок). Эдик, сам под душ, а потом пулей сюда два ведра тёплой воды, Лёшу помыть! Сергей, два стула с балкона, бегом!» Я с вёдрами прибежал, она уже стариков на стулья усадила и Алексея Степановича раздевает, и уже какие-то дощечки к ладоням примотала, чтобы он пальцами не шевелил. Татьяну за выпивкой послала. А как она нас крыла, когда мы бестолковились!» Покачиваясь на качелях, Ира спокойно пояснила: «Я инженер-электрик, но последние семнадцать лет перед пенсией работала главным инженером ЭТУСа. Ты бы поработал со связистами, тоже бы овладел терминологией». Оля кинулась к ней: «Господи, Ира, как ты?» «Да хорошо, даже очень, я бы сказала. То ли стресс подействовал, то ли коньяк. Даже температура упала».

«Боже, какой ужас, — продолжала Оля. — Привезла ребёнка на озёра, но даже предположить не могла, что она плавать не умеет! Алдона, у вас ведь в городе наверняка бассейн есть, да не один!» «Баба Оля, ты же знаешь, что отец у меня жмот. За бассейн платить надо, да ещё купальник покупать». «Ну, с меня купальник и обучение плаванию, — обняла девочку Наташа. — К концу недели будешь речку переплывать». «Какое плавание? Уезжать надо!» — сказала Любовь Алексеевна. «А вот фигушки, — перебил её Степаныч. — Мы с Петей ещё рыбы не половили». «Какая рыба!» Любовь Алексеевна была уже в истерике. «Баба Люба, моя бабушка говорила, что страх надо сразу перебороть, а то он закрепится. Я как-то на каникулах с качелей чуть не упала и очень испугалась. А она так сказала и заставила меня ещё раз раскачаться. И я бояться перестала. Вот и дедушки, если не порыбачат, будут реки бояться». «Мы