Золотая кровь - Евгения Черноусова

с мужем рыбачить приехали. А вот Ольге Ивановне требуется помощь местных жителей. Дело в том, что она разыскивает своих родственников». «Кого конкретно?» «Её, конечно, нет в живых. Предположительно жила здесь в конце сороковых. Ульяна Кожевникова, урождённая Быкадинова». Таисия Андреевна уронила ложку, фельдшер Надя подняла голову, Коля сказал: «Блин!» Оля испугалась: «Что вы знаете о ней?» Надя вступила в разговор: «О ней — нет. Но фамилия эта в городе ненавистная». «Какая из них?» «Ну, Кожевниковых-то у нас в городе тысячи две. А вот недоброй памяти Быкадинов Эдуард Фёдорович принёс нам много бед». «Тёте Оле тоже, — вступил в разговор Эдик. — Появился его шпик, мол, родню разыскивает. А мы поняли так, что донор органов ему нужен для дочери. Тётя Оля по возрасту не годится, вот, решила родственников предупредить. В Калининград слетала, там предупредила, но узнала, что, возможно, её брат здесь живёт. Скорее, его потомки, ему лет восемьдесят. Есть сведения, что где-то в 46-м его усыновила эта Ульяна, а в 53-м отец узнал, что сын жив, и поехал за ним сюда. С тех пор ни об отце, ни о сыне ничего неизвестно». «Да, эта сволочь может и родственника распотрошить», — кивнул Коля. «А что он у вас натворил?» — спросила Любовь Алексеевна. Аборигены переглянулись. Потом Коля спросил: «Вы о наших Утятинских чудесах ничего не слышали?» «Да, баба Тася про кладбище говорила», — кивнула Алдона. «Я слышала, — вступила в разговор Наташа. — Вернее, читала. Мне наш ответственный секретарь целую кипу газетных распечаток выдал. Об оживших мертвецах, о провалах и подземных ходах, о колдовстве…» «Ух, ты! Наташа, почему ты нам ничего не рассказала?» — подпрыгнула Алдона. «Потому что я в это не верю. Он мне отпуск дал только с тем условием, что я напишу про Утятин. Но я такие темы не признаю, моя тема — экономика. Тут комбинат большой, картофель перерабатывает. Вот о нём напишу. Ещё могу об экологии, тут есть за что бороться». «Это правильно, — кивнул Коля. — Но есть в столице один институт, который эту чертовщину изучает. И спонсирует его банкир Быкадинов. Что они тут творили!1 Похищали людей, даже ребёнка двухлетнего, сначала пытались его у бабки через органы опеки забрать, потом из детского сада выкрали. Ещё троих подростков исследовали, правда с согласия их и родителей, но использовали боль, это, мол, экстрасенсорные способности усиливает». «А ребёночка?» — испуганно спросила Оля. «Он у них умирать стал, они его по дороге в яму сбросили. Его спасли, но вот уже год у него одна сторона не совсем восстановилась. Вот вроде вашего Пети». «У-у…», — затянул Петя. «Что, деда Петя?» «У-убивать надо, вот что!» «Наши убивали, — кивнул спокойно Коля. — Руководителя этой группы один старик топором зарубил, дочь спасая, ещё одного учёного парализовало, девушку в пещере завалило, один из охраны в коме почти год, у банкира обе руки сломаны». Сказать, что приезжие были шокированы — значит, ничего не сказать. Любовь Алексеевна воскликнула: «Лёша, куда ты нас затянул! Быстро надо найти Олиных родственников — и домой!» «Правильно, Любовь Алексеевна, дома ангелы летают, все злодеи в Утятин переехали, — кивнул Эдик. — Успокойтесь вы, здешние люди такие же, как везде. Если на Алексея Степановича покусятся, разве вы топор в руки не возьмёте?» Степаныч засмеялся: «Моя Люба, между прочим, в молодости биатлоном занималась. Так что мы и отстреливаться можем». «А почему вы протез не носите?» — спросил Коля. «Натирает», — нахмурился старик. «Коля, посмотри, что-то я устала», — сказала фельдшер, болтая чайным пакетиком в чашке. Вид у неё, и вправду, был утомлённым. «Сиди, Надюш», — сочувственно кивнул ей шофёр, ловко опустился на колени, раскрыл чемоданчик и закатал штанину на культе. Взял какой-то пузырёк, намочил салфетку и намотал её на ногу. Степаныч поморщился. «Неужели болит?» «Да нет, — ответил пациент удивлённо. — Затихло». Любовь Алексеевна принесла протез, Коля прощупал его пальцами и сказал: «Вот, заусенец. Сейчас мы его… да вот, хоть кухонным ножом».

На прощанье Коля сказал: «У нас не любят приезжих. Но местные вас не обидят. Разве что кто-то из молодняка… но это как везде. А вот приезжие тут, в основном, ведут себя нагло. Так что приглядывайте за ребёнком, одной лучше бы ей не ходить».

После отъезда «Скорой помощи» Любовь Алексеевна спросила: «Таисия Андреевна, что это вы как в рот воды набрали?» Гостья вздохнула и ответила: «Я его боюсь». «Кого?» «Ведьмака. Ну, Коля, он ведьмак. И не смейтесь, он всё наперёд знает. Сказал, что девочка в опасности — берегите девочку».

Вечером Любовь Алексеевна спросила: «Где наша пациентка ужинать будет?» Оля пошла наверх и вернулась с Ирой. Выглядела она ужасно. Обрюзгла, похудела, голова мелко тряслась. Впрочем, возможно, тряслась она вся — от озноба. «Боже мой, зачем вы встали?» «Надя не велела залёживаться, — присаживаясь на кухонный диван, прошелестела она и раскашлялась. — Я и так сегодня весь день спала». Оля села рядом и спросила: «Люда, конечно, властная особа, но как ты, и в молодости за пределы Ленобласти не выезжавшая, могла согласиться на этот дурацкий вояж?» «Оля, я сама не понимаю! Она меня как загипнотизировала! Разум ко мне начал возвращаться только в вагоне…»

Поскольку выезжали они внезапно, а время летнее, выбирать не приходилось. Им достались две верхние полки, причём не в одном купе, а по разные стороны одной переборки. «Ты что, как мы с нашим весом…», — робко попыталась Ира остановить подругу у кассы. «Поменяемся», — отрезала та. И пошло-поехало! Обмена она потребовала в ультимативном тоне, благо в её купе оказались все люди относительно молодые. Но это не в техникуме в былые времена! Сначала ей сухо отказали, а когда она стала настаивать, послали в пешее эротическое путешествие. События развивались по нарастающей, была привлечена проводница, пропотевшая толстая тётка с мятым подолом и на грани нервного срыва. Но она, привычная к таким ситуациям, от разборок устранилась. Ира присела на нижнюю полку в своём купе, оценила соседей и поняла, что с ними затевать разговор бесполезно. Перевела взгляд на молодого человека на боковой полке, который сидел, уткнувшись в телефон. Встала, прошла дальше. Тоже бесполезно! В следующем купе на боковой две девчонки с кислым выражением лица. Вдруг одна из них спросила: «Что вы хотели?» «Верхняя у меня… я доплачу…» «Я уступлю, но тут маленький ребёнок». От кричащего младенца девочка удирала с посветлевшим лицом. Она же уговорила поменяться с Людой парня с телефоном. Подруги устроились голова к голове, и тут начался такой храп! Куда кричащему младенцу! Перебросила подушку, несколько раз выходила в