Лунный свет - Дженн Беннетт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Леон Снодграсс отравил мне всю жизнь. Еще год назад каждый раз, когда я приходила в кинотеатр потусить с Моной, он неизменно оказывался здесь, скучный, как всегда. Тете же требовался дикого нрава бунтарь – под стать ей самой. А не серый счетовод, который самым «ироничным» образом использовал старомодный сленг и отпускал идиотские шуточки.
Тетя Мона села рядом со мной на табурет, расписанный так, словно его покрыли драконьей чешуей:
– Я знаю. Но когда я вчера вечером повстречала его в гавани, он был очень мил. У него теперь новая яхта.
– Чертов показушник.
– Он назвал ее «Дух Моны».
– Ты серьезно?
Я надула щеки и сделала вид, что меня вот-вот стошнит.
– Да знаю я, знаю! – ответила она, отхватив приличный кусок шоколадного круассана. – Но как дать от ворот поворот мужику, который назвал твоим именем лодку? Это же романтика.
– Гадость это, а не романтика.
– Он утверждает, что изменился. Может, оно так и есть. Может, изменилась я. Не знаю. К тому же это не свидание. Он попросил меня подъехать домой к его бабушке на Хидден-Коув и взглянуть на ее коллекцию живописи. Им хочется прикинуть, сколько она может стоить.
– Ты им не арт-дилер.
Она пожала плечами:
– Но у меня наметанный глаз, и я знаю рынок. Сама не знаю, что тебе сказать… Не исключено, что это станет пустой тратой времени, но поскольку бабуля Снодграсс, по всей видимости, будет за нами присматривать, я хотя бы не смогу сделать ничего, о чем потом буду сожалеть. Кстати о сожалениях, как там поживает наш красавчик Дэниэл?
– Никакой он не наш. И даже не мой. Он сам по себе, – отрезала я и твердо посмотрела ей в глаза: – Это ты проболталась дедушке Хьюго, что я встречаюсь с ним на Пайк-Плейс?
– Оно само так получилось. Клянусь, чтоб мне провалиться, если когда-нибудь еще выдам твою тайну.
Что-то не похоже, что «оно само». После смерти бабушки тетя Мона и Хьюго практически стали друзья неразлейвода, что вообще-то странно, если учесть, что отношения между нею и бабушкой с дедушкой всегда отличались напряженностью. Пока она доедала свой круассан, я рассказала ей о разговоре с дедушкой и Кэссом в теплице, посвятила в интригующую историю с участием Рэймонда Дарке… а заодно рассказала об открытии, которое мы с Дэниэлом сделали в музыкальном магазинчике.
– Очаровательно. По сути, я поняла только одно – ты играешь с Дэниэлом в Нэнси Дрю. Вполне могу себе это представить… «Ах, Дэниэл, помоги мне проникнуть в тайну потайной лестницы!»
Я слизала с пальца шоколад:
– Не надо, а то это звучит как-то отвратительно. Мы просто решили выяснить, что за человек постоянно является в отель. А после работы, не исключено, отправимся в Керри-Парк.
– О-о-о-о!!! Жуть как романтично!
– Мы будем вести наблюдение.
– Супер-пупер как романтично, особенно когда тебя зовут Берди Линдберг.
– В пять утра.
Она поморщилась:
– Вот теперь ты сразила меня наповал. Я никогда не догоняла твоих проблем со сном. Да, знаю, после маминой смерти ты ненавидишь врачей, но тебе все равно надо куда-то сходить, чтобы закрыть все эти вопросы с бессонницей.
– А тут и решать нечего. Порой я не могу уснуть, в иные разы никак не удается бодрствовать.
– Хьюго тоже так говорил, но посмотри, что в итоге случилось с ним и теми ребятами.
Уснув в тот раз за штурвалом катера, дедушка стал не единственной жертвой. Пострадали еще два человека. Именно поэтому я никогда не сажусь за руль. Мысль о том, чтобы уснуть и изувечить других, внушает мне ужас.
– Ухудшений в последнее время не наблюдалось? – спросила она. – На работе ничего странного не происходило?
Я знала, что она имела в виду: дедушка называл это «бесхребетностью», но вообще данная патология известна как «катаплексия». Именно она и случается с нарколептиками. По сути, ты напрочь теряешь контроль над всеми мышцами и порой даже падаешь. Окружающие считают, что человек упал в обморок, хотя на самом деле он остается в сознании. А в качестве спускового крючка может послужить что угодно. Взрыв хохота. Возбуждение. Гнев. На самом деле любое сильное волнение и вообще накал эмоций. Вещь совершенно непредсказуемая, случавшаяся со мной уже трижды. Причем два раза после минувшего Рождества…
– Я в порядке, не переживай. На работе носом не клюю.
Конечно, технически я заснула в прачечной, но это было после моей смены.
– И я не бесхребетничала уже несколько месяцев с тех пор…
– После похорон Элеанор.
– Правильно, – сказала она, – именно после них.
Тогда случился невероятный конфуз. Я целый день не заплакала – ни разу! А потом бац, меня парализовало прямо у ее могилы, и сто человек подумали, что со мной случился обморок. Хорошенькое веселье.
– Дэниэл знает? – спросила она.
– На работе не знает ни одна живая душа. Так зачем мне сообщать ему? Говорю тебе, все хорошо.
– Ладно, больше не буду к тебе приставать, – с тяжким вздохом сказала она, – но мне кажется, ты должна рассказать об этом Дэниэлу. И что вам обязательно надо поговорить с ним о том, что случилось тогда на заднем сиденье машины.
– Ну уж нет. Нет, нет и еще раз нет! К тому же, он и сам больше не желает поднимать этот вопрос. Совместным решением мы пришли к тому, что прошлое должно оставаться в прошлом. И дело Рэймонда Дарке мы расследуем исключительно как коллеги.
– Да что ты говоришь? Где этот пост о цветочнице, который он написал. Покажи мне, я хочу его еще раз прочесть.
Я запротестовала, но Мона проявила настойчивость. На него у меня в телефоне имелась закладка, хотя я не любовалась им без конца или что-то в этом роде. Но когда Ца-Ца Габор стал тереться о мою ногу своей снежно-белой мордочкой, вытащила телефон и зашла на сайт «Ищу человека».
Хм. Поста Дэниэла там больше не было.
Он его удалил.
Перед походом в Керри-Парк после окончания смены мне пришлось долго ждать Дэниэла, который повез клиента в аэропорт и пока не вернулся. Покинув дом тети Моны, я без конца сражалась с неодолимым желанием вздремнуть, и сочетание двух этих факторов ощущалось маленькой катастрофой. А потом… Мгновение назад я сидела на диване в вестибюле отеля, подавляя зевоту, и листала аварийный детектив… А следующим, что зафиксировало сознание, было парящее надо мной лицо Дэниэла, которое я увидела, когда проснулась.
С моих губ сорвался крик:
– ПРОСЫПАЙСЯ.
Его руки протянулись по обе стороны моей головы, покоящейся на спинке дивана.
– Да не сплю я, не сплю.
Язык у меня во рту едва ворочался, с трудом произнося звуки.
– Так, задремала чуть-чуть.
– Это одно и то же.
– Ври больше.
– Ты всегда засыпаешь на людях?
Я застыла в
