Лунный свет - Дженн Беннетт

из них казались старыми и потертыми. В глаза бросались фрагменты слов, начертанных винтажными шрифтами: оперные арии и сцены, «Декка», Мария Каллас, Паваротти, Метрополитен-оркестр, «Тоска», «Травиата», «Энтони и Клеопатра». Ощущение было такое, будто читаешь книгу на иностранном языке.

– Смотри, – прошептал Дэниэл, поднимая огромную упаковку пластинок, украшенную серебристыми готическими буквами «Der Ring Des Nibelungen»[9].

– Это что, опера? О боже. Пятнадцать часов? С ума сойти. Я бы, наверное, уже на первом уснула.

Мне попалась пластинка с ариями из «Аиды» Верди. На обложке красовалась фотография декорации в виде огромного египетского храма, на фоне которого пара исполнителей казались муравьями.

– Римский оперный театр. Никогда бы не подумала, что декорации могут быть такими искусными, – сказала я и развернула вклейку, чтобы посмотреть на этот египетский храм изнутри.

– Бродвей, похоже, сошел с ума, – произнес Дэниэл и подошел ближе, чтобы тоже поглядеть на фотографию. – Значит, Рэймонд Дарке, по-твоему, слушает именно это?

В этот момент из глубины магазина появился единственный продавец – бледный, долговязый парень чуть за двадцать, если не меньше. На одной стороне головы он свои белокурые волосы сбрил, на другой они лезли ему в глаза. Когда он потянулся поправить на верхней полке сборники нот, из-под рукавов рубашки выглянули запястья, татуированные опять же нотами. Затем он направился к кассе в передней части магазина и остановился, только когда нас углядел.

– Что-то хотели купить, ребята? – спросил он, отбрасывая с глаз волосы.

Дэниэл закрыл альбом с «Аидой», сунул его подмышку и подошел к продавцу.

– Привет, приятель, как жизнь? – как можно небрежнее бросил он. – Мы тут ищем одного человека, который вполне может оказаться вашим постоянным покупателем. Не поможешь нам?

– Э-э-э… – Продавец посмотрел на Дэниэла, затем на меня, потом обратно на него: – Может, и помогу.

– Он белый мужик, не так давно переваливший за пятьдесят. Примерно вот такого роста, – начал Дэниэл, показывая рукой, – судя по виду, обожает вино, у него красноватый нос и брюшко. Носит синюю бейсболку. И без конца хмурится.

Продавец пожал плечами:

– Если честно, то под это описание можно подогнать половину наших покупателей.

– У него полно денег. То и дело раскошеливается по-крупному на новые экспонаты своей коллекции. Редкие грампластинки и все такое прочее.

– У нас действительно парочка таких есть. Именно благодаря им, по большому счету, мы и держимся на плаву.

Дэниэл выхватил телефон, немного потыкал в него пальцами и перевернул экраном вперед, чтобы показать парню снимок. Он ощетинился пикселями и был немного размыт, но я все равно его узнала: на нем красовался таинственный незнакомец из отельного лифта. Дэниэл сделал на работе фотку с записи камеры видеонаблюдения мистера Кеннета.

У продавца тут же загорелись глаза:

– Это же мистер Воддл. Билл Воддл.

Воддл? Еще одно вымышленное имя? Я обменялась с Дэниэлом взглядами и спросила:

– Ты можешь нам что-нибудь о нем рассказать?

– Ну… Мы заказываем для него много импорта.

– Типа вот этого? – спросил Дэниэл, показывая ему альбом с «Аидой».

Продавец кивнул:

– Ну да, он без ума от Верди. Но именно эта пластинка не представляется такой уж редкостью, чтобы его заинтересовать. Он обожает то, чего днем с огнем не сыщешь. Уже год гоняется за редкой записью «Микадо», но она была выпущена тиражом лишь в десять экземпляров. И поэтому конечно же стоит огромных денег.

– А сюда он часто заглядывает? – спросила я.

– Думаю, пару раз в месяц, – ответил продавец, – иногда просто что-нибудь присмотреть, иногда забрать индивидуальный заказ.

– А адреса его в вашей базе данных, случайно, нет? – задал Дэниэл прямо в лоб вопрос.

Я тут же занервничала, потому как совсем не ожидала, что он об этом спросит. Такой ход отнюдь не входил в план, который мы вчера вечером обсудили в ресторанчике. Пока нам хотелось лишь прощупать Рэймонда Дарке. Что он любит. Куда ходит. Кто он вообще такой.

Мы знали, где его найти, по крайней мере, в теории. И если бы захотели его повидать, то нам следовало всего лишь дождаться, когда он во вторник опять появится в отеле.

Клерк издал какой-то неопределенный звук.

– Подобные сведения носят конфиденциальный характер. Так что прошу прощения. Не знаю, есть ли они в нашей базе данных, но даже если есть и я вам их сообщу, меня попросту уволят. А зачем вам его адрес?

– Честно? – сказал Дэниэл. – Мы просто хотим помочь одному другу.

В самом деле?

– Твой покупатель у него кое-что взял, а тот вдруг воспылал желанием вернуть свою вещицу обратно, – продолжал Дэниэл. – Вероятно, посчитав, что совершил ошибку. А этот мужик, не исключено, даже не помнит, что ее взял. Так или иначе, но твой Воддл редкий козел, и я буду на седьмом небе от счастья, если больше никогда его не увижу. Мне просто хочется оказать кое-кому услугу.

Какая путаная, идиотская история. Парень ни в жизнь на нее не поведется.

Дело лишь в том, что он на нее все же повелся.

Продавец засмеялся, расслабился и опустил плечи. Затем прислонился к прилавку бедром и сложил на груди руки:

– Как же я рад это от тебя услышать. По прихоти этого типа мне приходится носиться туда-сюда по магазину, как курице с отрубленной головой, доставая то один альбом, то другой. А он, поглядев, попросту складывает их на полу. Ему ну никак не угодишь. Его послушать, так то у нас никогда не бывает того, что ему нужно, то мы слишком поздно открываемся. И виноват во всем этом почему-то всегда я. К тому же в магазин он заявляется с двумя лающими бульдогами, которые здесь хозяйничают и брызгают повсюду слюной. Не клиент, а кошмар какой-то.

– Именно таким, приятель, – дружелюбно произнес Дэниэл, – я его себе и представлял. К тому же мне тоже приходится работать с клиентами, поэтому твои проблемы мне известны не понаслышке. Хуже жалкой личности никого не сыскать. А этот мужик точно своей жизнью недоволен. Впрочем, ты и сам это видишь.

– Это точно.

– Так ты можешь нам как-то помочь? – спросил Дэниэл.

– Адреса я вам дать не могу, – ответил продавец, – но зато могу сообщить кое-что другое: он постоянно хвастается, что вот уже тридцать лет встает до восхода солнца. И если вам так хочется с ним поговорить, то каждое утро на рассвете он выгуливает своих слюнявых псов в Керри-Парке, район Квин-Энн.

Когда Дэниэл тайком бросил на меня триумфальный взгляд, притаившаяся внутри меня Нэнси Дрю совершила кульбит.

Вполне возможно, что идея объединить усилия в итоге была не так уж и плоха.

11

«Если у тебя плохая интуиция, то толку с тебя как с детектива немного».

Эркюль Пуаро, «Тайна голубого поезда» (1928)

Когда ты ведешь расследование и тебе на колени вдруг падают ценные сведения, то их уже нельзя игнорировать. Поэтому мы конечно же не обошли их вниманием, когда придумали план на следующий день после работы отправиться