С запахом лаванды и пепла - Светлана Панина

Не спешить и подумать. – Он почти задыхается, еле шепчет. Устал. Но я слышу каждое слово так четко, как если бы дедуля говорил в полный голос. – Это очень важно. Обещай.

Я не готова к такому. Тем более не понимая, когда та Велесова ночь. Зимой? Об этом он говорил Гектору? Но и верить, что дедуля не доживет до декабря, тоже не хочется. В конце концов, это всего два месяца.

– Хорошо, обещаю, – шепчу в ответ. Был ли у меня выбор?

– Кольцо…

Вспоминаю о перстне со странным камнем, что дедуля дал мне.

– Лучше сними. Теперь без него безопаснее.

Послушно стаскиваю кольцо с пальца и кладу на прикроватную тумбочку.

– Убери потом… в шкаф на кухне. Ценное.

Я вижу – дедуля устал. За ночь он будто высох, кожа обвисла, скулы и нос заострились. И все же пытаюсь:

– Что это за кольцо?

– Сдерживало силы, что могли в тебе проснуться. Повелевать предметами. Наше фамильное.

Повелевать предметами? Это еще что значит? Хочу спросить, но дедуля закрывает глаза.

– Прости, – едва слышно шепчет он, будто листья за окном зашуршали.

Прижимаюсь щекой к его руке.

– Я думала, мама тот человек, которому я прощу все что угодно. Но, видимо, ты тоже.

Вздрагиваю, когда Гера касается моего плеча. Не слышала, как он вошел.

– Надо его напоить, – в его руках кружка.

Я не в силах, но помогаю, придерживая дедулю за плечи. Потом выхожу в гостиную, буквально падаю на диван. Гера садится рядом и утыкается в смартфон.

– Когда Велесова ночь? – кручу в руках перстень.

– Тридцать первого октября, – говорит он, не отрывая глаз от экрана.

– На Хэллоуин? – я аж подскакиваю.

– Что тебя удивляет?

Не нахожу, что ответить. Да и нет желания сейчас вникать в исторические и религиозные хитросплетения. Голова и без того пухнет. Тридцать первое октября – так тридцать первое октября. Главное я узнала. Мне сгодится любой день. Тот, что раньше – даже лучше.

– Почему я должна остаться до этой ночи?

Гера откладывает смартфон и смотрит на меня:

– Идеальное время для Ритуала. Ну, обряда посвящения. Проходы открываются, духи предков приходят. Стать Хранителем можно в любой день, но только в Велесову ночь обретаешь максимальную силу. Поэтому важно дотянуть твое посвящение до этого.

Он не сомневается. Для него нет выбора. Только заковыристая задача, которую нужно решить. И я чувствую, как внутри растет бунт – снова без меня меня женили! И мне хочется взбрыкнуть и отказаться, просто из принципа, но я обещала дедуле не спешить.

– Ладно, – побуду Скарлетт О’Хара, решу все потом. – Дедуля сказал, во мне могла проснуться сила повелевать предметами. О чем он?

– Телекинез.

Гера говорит так равнодушно и буднично, будто о бутерброде с сыром. А меня снова подбрасывает.

– Что??

– Ну, в некоторых Хранителях пробуждается сила. Считается, это зависит от истории рода, чем больше поколений – тем выше шанс получить новую силу.

– У тебя – что-то связанное с растениями! – вспоминаю я.

Гера кивает и, наконец, улыбается, на удивление тепло, и я сразу понимаю – он любит свой дар:

– Да, я могу управлять растениями, говорить с ними, заставить их делать то, что мне нужно. Не без ограничений, но тоже немало.

– А Гектор?

– А Гектор – мастер зелий. За весь мир не скажу, но в Крыму он точно лучший. Он… ну, чувствует, что и как делать, даже если бес незнакомый. И, в отличие от моих, его зелья не дают осечек.

– То есть я смогу двигать предметы? Не прикасаясь к ним? Ты серьезно?

Гера устало вздыхает и трет лоб, напоминая брата:

– Ну, Эдуард Сергеевич передвигает. Скорее всего и ты сможешь. Дар обычно фамильный, редко меняется кардинально.

– Дедуля передвигает предметы… – тупо повторяю я.

Почему-то это никак не уляжется в голове. Но тут вспоминаю, как гримуар сам вырвался из моих рук той злополучной ночью, когда я вломилась в потайной кухонный шкаф. Выходит, в этом дело? И я так смогу?

Замечаю на столике кружку… Это все немного отдает бредом, но я уже поняла, что невозможное возможно и мир не таков, как я думала.

Так чем черт не шутит…

Пялюсь на кружку, кажется, даже щурусь от напряжения, потом взмахиваю рукой… раз… другой… третий.

Ничего не происходит.

Но я по-прежнему сжимаю дедулин перстень. Он же блокирует силу? Кладу его рядом с кружкой и снова пытаюсь сдвинуть ее взглядом или взмахом руки.

Все бестолку.

Гера расслабленно откинулся на спинку дивана и наблюдает за мной из-под полуприкрытых век. Потом то ли фыркает, то ли просто хмыкает.

Разворачиваюсь к нему:

– Что?!

– Сила приходит после Ритуала, – в его тоне все снисхождение мира.

– А фамильяр? – вспоминаю недавний дедулин аргумент.

На Герином лице растерянность. Оба смотрим на Ярика – тот мирно дрыхнет в углу дивана. Может, мы все ошиблись, и он – самый обычный котенок? Мало ли, что сам пришел и поскребся в нашу дверь.

– Кто они вообще такие, ну, фамильяры? – ласково глажу Ярика, и он тут же просыпается, вертит головой, тихо муркает, увидев меня.

– Фамильяры? – Гера приподнимает брови, удивляясь вопросу.

– Я читаю фэнтези, – возвращаю ему недавнюю шпильку. – Но у вас вампиры кровь не пьют, и черти с минотаврами дружат, так что рассказывай. Все что я поняла – фамильяр приходит сам. Что еще мне нужно знать?

– Ну… Он как бы индикатор твоей силы. Появляется вместе с ней, чем сильнее Хранитель – тем самостоятельнее и умнее фамильяр. У Гека – травы собирает. А Эльза могла несложные поручения выполнять, даже в Астрал пару раз ходила, – взгляд Геры наполняется теплом, ему приятно вспоминать дедулину кошку-ангорку.

– Дедуля сказал, что Живая вода ему не поможет, потому что его Эльза умерла. Что это значит? Если фамильяр погибнет, то и Хранитель тоже?

– Нет, не совсем… Тут… сложно все. Фамильяр – ну, просто спутник, что ли, друг. Наверное, потому что Хранители – одиночки по природе. Поэтому фамильяр живет столько, сколько живет его хозяин, но если тот умирает, то и фамильяр тоже. А вот если фамильяра убьют, Хранитель не погибнет, и слабее не станет. Но считается, если фамильяр сам уходит раньше срока, от болезни, например, то пришел срок и Хранителю, и это невозможно изменить. А Эльза заболела незадолго до того, как твой дед напоролся на мантикору.

Замолкаем. Гера разглядывает и трет костяшки на пальцах. Я наблюдаю за умывающимся Яриком. Значит, дедуля знал, что умрет. И решил подготовиться.

– Что ты простила маме? – вдруг спрашивает Гера.

– М? – не понимаю о чем он.

– Ну