С запахом лаванды и пепла - Светлана Панина

Напряжение отпускает, как-то резко, ноги подкашиваются, и слезы снова бегут ручьем, но теперь от облегчения. Плачу беззвучно, только плечи трясутся.

– Да твою ж мать…

Гектор усаживает меня на стул. Цепляюсь за ремень на его брюках, страшно отпустить. Не только потому, что боюсь не удержаться и рухнуть со стула – сама его близость поддерживает и успокаивает. Но Гектору не до меня:

– Так, Гер, держи ее, – он мягко высвобождается и отходит к плите. – Я сделаю еще зелье, а потом отвезу чертов торт. К тому же мне так и так нужно появиться в ресторане, да и другие дела есть.

– Может, останешься?

– А чем я помогу? – Гектор неожиданно резок, я даже замираю расслышав тон его голоса. – Будете поить его понемногу каждый час. Засекай время.

– Да знаю я.

– И следи, чтобы слишком не остывало, оно должно оставаться теплым.

– Гек, я в курсе! – Гера начинает заводиться.

– Надо понять, почему ему вдруг стало хуже, – Гектор не обращает внимания на его грубость, задумчиво трет лоб и объясняет, как ни в чем не бывало. – Так не должно быть. Он принимал лекарство, что я принес?

Не сразу понимаю, что Гектор спрашивает меня. Слабо киваю. Хотя откуда мне знать, я просто видела, как дедуля доставал бархатный мешочек со склянками.

– Это я виновата, я его расстроила, нагрубила…

– Никакие нервы яд не спровоцируют, ты не при чем, – отмахивается Гектор.

– Ты что-то делал с ядом мантикоры… – вспоминает Гера.

Гектор на мгновение задумывается:

– Не с ядом. С основой, она крепче, чем обычно. Нет, дело в другом… в том зелье я уверен.

Он старается говорить тише, но я все слышу и невольно всхлипываю. Братья замолкают и смотрят на меня.

– Так. Я пошел, – Гектор собирает склянки. – Завари ей ромашки, что ли. Она в том шкафу.

В его голосе уже неприкрытое раздражение, и это задевает меня. Я ему почти доверилась. Подтягиваю колени к груди, обхватываю их руками, утыкаюсь лбом и закрываю глаза. В груди пустота.

– Помню, – отмахивается Гера.

Какое-то время сидим в тишине. Только Ярик царапает ножку стула, пытаясь забраться ко мне. Не выдерживаю, подбираю его, устраиваю на груди, снова утыкаюсь лицом в колени. Какое-то время так и сидим. Только котенок тычется мокрым носом в мои щеки. Потом слышу, что Гера встает и реально что-то заваривает: чайник шумит на плите, тихо хлопают дверцы кухонных шкафчиков, позвякивает посуда. Чувствую, как он легко трогает мое плечо и что-то ставит возле меня на стол. Наверное, чашку с чаем – приятно пахнет ромашкой и мятой. Невольно поднимаю лицо. Но Гера не ждет моей реакции, уже вытащил откуда-то картонку и собирает коробку для торта. Иногда замирает, прислушиваясь к звукам из дедулиной спальни. Чувствую себя не только беспомощной, но и лишней. Ну почему братья знают дедулин дом лучше меня?! И не только дом! Они знают лучше меня все, что касается дедули и прошлого! Глупо, понимаю, но все равно колет странной ревностью. Они ведь нам не родственники! Но, оказывается, дедуля вырастил практически их обоих, и, надо думать, они поддерживали друг друга, пока мы с мамой жили в Питере. Сами по себе, оторванные от семьи и родного города. Мама ведь скучала по Севастополю, я знаю, она кучу блогов о Крыме мониторила. Ну почему так? Из-за чего я выросла без полноценной семьи, а теперь могу потерять то немногое, что едва обрела?

Не хочу плакать, но слезы текут сами. Гера меня не трогает: то ли ему все равно, то ли решает, что так будет лучше. Может он и прав – кое-как мне удается взять себя в руки, начать соображать. Смахиваю слезы, перехватываю Ярика поудобнее – тот утыкается носом под ухо и тихо урчит. Беру кружку и медленно пью чай. Не знаю, что помогает успокоиться: кошачья ли магия, ромашка ли с мятой или размеренные действия Геры. Он выглядит сосредоточенным и спокойным. Наблюдаю как он осторожно переносит торт на красивую серебристую подложку, ставит в коробку, накрывает высокой крышкой и неловко перевязывает атласной лентой. Выходит криво, и я встаю, осторожно опускаю Ярика на пол и помогаю Гере все переделать. Руки еще дрожат, но выходит неплохо. По крайней мере торт мы не уронили и бантик не разваливается.

– Попустило?

Это не формальность. Слышу, Гера реально тревожится. Это необычно и приятно, и мне сейчас нужна поддержка.

Киваю в ответ:

– Прости, не ожидала от себя. Как-то вдруг развалилась на части. Думала, я сильнее.

– Ты сильнее. Просто день выдался… слишком бурным. Ничего удивительного. Не знаю, как ты вообще держишься, – Гера улыбается, едва заметно, но мне становится теплее.

Гектор возвращается с новой порцией зелья и льда, и мы замолкаем. Хочу сказать, что у дедули в холодильнике ледогенератор, но Гектор так сосредоточен на своем, что молчу. Лишь отхожу в сторонку, чтобы он забрал торт. До сих пор чувствую горечь от его резких слов.

Мне хочется как-то объяснить. Да и самой понять, почему так зациклилась на торте. Но не могу.

– Гектор, спасибо, – все же произношу ему в спину. Тот лишь коротко кивает и уходит.

Снова остаемся с Герой вдвоем и молчим. Я не возражаю – не знаю, о чем говорить. Да и устала за сегодня от слов и новостей. Хочется тишины. Но просто стоять столбом и молчать – неловко. Наливаю себе чай, беру вторую чашку для Геры.

– Не обижайся на Гектора, – вдруг говорит он. – Он от стресса всегда замыкается. Особенно, если стресс из-за твоего деда. На самом деле он переживает. И злится, что не может ничего сделать.

– Он же помог, – мне и самой хочется его оправдать.

– Помог, – соглашается Гера. – И это вторая причина. Бесится, что ему не все равно и не может просто остаться в стороне.

– Почему вас так зовут? – сама удивляюсь вопросу. И откуда он только выскочил? Наверное, подсознание решило, что это самая безопасная тема. Я точно не готова сейчас погружаться в хитросплетения отношений братьев и дедули. – Гера, Гектор… Ваша мама любила греческую мифологию?

Гера хмурится, соображая, потом коротко усмехается, но взгляд туманится грустью.

– Ой, прости, – бормочу, вспомнив, что рассказывал дедуля об их родителях. Поведение Гектора тоже становится понятнее. Наверняка это все напомнило ему об отце.

– О чем ты?

– Я знаю, что случилось с вашими родителями. Без деталей, но дедуля рассказал немного. Я тоже без отца выросла. Не совсем то же самое, – поправляюсь я, – но… я могу вас понять.

Гера кивает. Задумывается на секунду,