Обезьянья коробка ужасов - Мэтт Куртц

Он повторял их имена снова и снова, пока его веки не сомкнулись от усталости. 

* * *

На рассвете, увидев вдалеке ряд телефонных столбов, Том понял, что идет в правильном направлении. Он собрал свои вещи и отправился на поиски телефона.

* * *

Провода от столба тянулись к расположенному на отдалении маленькому фермерскому дому. Том направился к нему по длинной и извилистой грунтовой подъездной дорожке. Абсолютная тишина этого места вызывала у него беспокойство. Где звук трактора, пашущего на близлежащих полях? Где хрюкание и поскуливание домашнего скота, требующего дневного корма? Где крики играющих детей во дворе? Ничего этого не было, только шепот ветра, дующего сквозь высокую, непокошенную траву и голые деревья.

Том понимал, что если фермерский дом заброшен, о работающем телефоне можно забыть. Но после того, как час назад он выпил последние капли воды, пополнение запасов стало его новой первоочередной целью. Хотелось надеяться, что на заднем дворе есть колонка, и в скважине еще осталась вода.

Он прошел через передний двор. Живот медленно втянулся и вжался в позвоночник. Несмотря на то, что дом выглядел достаточно обычным, когда он осторожно ступил на скрипучее крыльцо, руки начали мелко дрожать. Вытерев пот со лба, он глубоко вздохнул и постучал в дверь.

Ответа не последовало. Он постучал снова, сильнее. Немного отошел. Подождав несколько секунд, подергал дверную ручку; заперто.

На заднем дворе Том нашел колонку. Наполняя бутылку водой, он услышал приглушенный стон, донесшийся со стороны дома. Он быстро закрыл бутылку с водой и положил ее в рюкзак.

- Эй? - сказал он, слегка вздрогнув от звука собственного голоса. После минутной тишины из дальнего окна дома донесся еще один стон.

Подойдя поближе, Том заглянул сквозь грязное стекло. По полу полз иссохший мужчина, которому было по меньшей мере восемьдесят лет. Одетый только в грязные трусы и один черный гольф, мужчина был полностью покрыт нечистотами - даже его некогда белые бакенбарды пожелтели от грязи и пота. Он протянул к Тому руку с растопыренными костлявыми пальцами и что-то пробормотал.

- Вы в порядке? - спросил Том через стекло.

Старик в каком-то смятении покачал головой и рухнул обратно на пол.

- Не бойтесь. Я войду, хорошо?

Мужчина отвернулся, невнятно что-то бормоча.

Задняя дверь была не заперта. Том вошел в дом. Внутри стояла чуть ли не кромешная тьма. Все окна были закрыты - часть плотными шторами, часть простынями и одеялами, а некоторые кусками картона, приклеенными скотчем. Солнечный свет, проникавший через открытую дверь позади Тома, подсвечивал витавшие в воздухе тяжелые частицы пыли. Помещение выглядело так, словно по нему пронесся циклон; все было перевернуто вверх дном. Сам пол был едва виден из-за беспорядочно валявшегося повсюду хлама. В комнате воняло потом, фекалиями и мочой.

Отсюда небольшой коридор вел в комнату, где находился старик. В дверном проеме валялось перевернутое инвалидное кресло. Том включил фонарик. Осторожно обходя кучи мусора, он подошел к мужчине и опустился рядом с ним на колени.

Комната была погружена во тьму; старик успел задернуть шторы.

- Вы в порядке? - спросил Том, игнорируя очевидное.

Мужчина покачал головой. Из наполненных мокротой легких послышались влажные хрипы. Старик изо всех сил пытался надеть второй черный гольф.

- Ты можешь... вытащить... меня... отсюда?

- Да. Конечно, - сказал Том и стал пытаться надеть гольф на частично ампутированную, грязную ногу мужчины. - Ваш телефон работает? Хотите, я вызову врача?

Он знал, кому позвонит сразу после того, как попросит о помощи.

Старик покачал головой.

- Линия отключена. Мне не нужна помощь. Просто хочу... выбраться из этой комнаты.

Натянув гольф, Том посветил фонариком на тело мужчины. Оно было покрыто странными круглыми кровоподтеками: два синяка в форме полумесяца, сверху две колотые ранки, снизу одна.

- Что случилось? - Спросил Том, указав на повреждения.

Старик покачал головой, испытывая одновременно и страх, и смятение.

Где-то снаружи комнаты раздался глухой громкий стук, сопровождающийся звоном бьющегося стекла.

Они оба одновременно повернулись в направлении шума.

- О боже.., - задрожав, прошептал старик. - Ты разбудил ее...

Шаркающей походкой кто-то приближался к ним по коридору.

Волосы на шее Тома зашевелились. Он направил луч фонарика на темный открытый дверной проем и стал ждать.

- Кто? Кто идет? - Он снова направил свет на старика. Глаза мужчины были так сильно зажмурены, что дорожки от слез прерывались на середине лица. - Кто идет, черт возьми!?

Из-за спины, из темного дверного проема донеслось жуткое хихиканье. Том резко повернулся на звук, но в луче фонарика успел заметить лишь размытое пятно, нечто молниеносно бросилось на него. Удар сбил Тома с ног. Он приземлился плашмя на спину. Фонарик вылетел из рук.

Нападавший прыгнул на него, усевшись на грудь. Скелетообразные руки сомкнулись вокруг горла, пальцы впились в плоть. Том схватился за костлявые большие пальцы и с хрустом разогнул их, освободившись от хватки. Оторвав от горла иссохшие руки, он наполовину выполз из-под нападавшего. Одной ногой отодвинув его, другой ногой Том изо всех сил ударил того в живот. Нападавший отлетел назад, ударился о стену и с глухим стуком грохнулся на пол.

Том вскочил на ноги, выхватывая пистолет из-за пояса. Он прицелился в фигуру, скорчившуюся в темном углу; из гущи теней доносилось тяжелое дыхание и свистящие хрипы. Ногой повернув фонарик, Том направил луч в темноту.

Стоя на четвереньках, в углу съежилась бледная старуха. От яркого света она зашипела и прикрыла глаза рукой. Она была такой же грязной, как и старик, но в миллион раз более безумной. Совершенно невменяемой. Как у рыбы, вытащенной из воды, ее зияющая пасть открывалась и закрывалась, обнажая больные десны с гнилыми остатками двух зубов сверху и одного снизу, идеально сочетающимися со следами, покрывавшими тело старика.

- Не вздумай, блять, двигаться, сука! - неожиданно для самого себя выпалил Том, одновременно взводя большим пальцем курок пистолета.

Что он делает? Конечно, она была сумасшедшей, но теперь уже вряд ли представляла собой какую-либо угрозу. И все же его палец крепко сжимал спусковой крючок. Он закрыл один глаз и навел прицел на центр ее морщинистого лба.

Где-то в глубине его сознания голос требовал нажать на чертов спусковой крючок, приказывал пальцу надавить еще сильнее.

- Нет! - закричал старик. - Не смей стрелять в мамулю!

Том ахнул и поднял пистолет стволом вверх.

Старик пополз к своей жене, его костлявые колени и локти громко стучали по дереву.