Хождение к Студеному морю - Камиль Фарухшинович Зиганшин

Уклад жизни кочевников не меняется с незапамятных времен. Их быт – пример оптимального хозяйства. В нем только самое необходимое для жизни. При этом не скажешь, что они в чем-то стеснены.

С оленя глава семейства не слез, а сполз – мышцы застыли от мороза и долгой езды. Какое-то время он, кряхтя сгибал-разгибал спину, растирал колени. Размявшись, стянул меховые, на вязках, рукавицы и занялся оленями. Ослабив застывшими пальцами подпругу, снимал спаренные вьюки и, ласково похлопав оленя по заиндевелому заду, отправлял его к стаду.

Чум собирали сообща. Очистив от снега площадку, составили шесты пирамидой, перехватили их сверху арканом и, протянув его конец в наветренную сторону, привязали к стволу лиственницы: чтобы чум не опрокинуло при сильном ветре. Готовый остов обложили внахлест нюками – оленьими шкурами и туго перетянули несколькими рядами веревок. Малец старался не отставать от старших: распаковывал вместе с матерью и соседскими женщинами нюки и подносил их к каркасу. Корнею мальчуган напомнил его самого в детстве.

Через час коническое жилище было готово. Осталось развести огонь, прогреть нутро и установить меховой полог для сна. Этим занялись уже женщины, а мужчины собрались для общего чаепития и обмена новостями в чуме Алдункана – только в нем могли все разместиться.

Вновь прибывший жаловался:

– Геологи собак бросили. Они от голода много оленей давили. Олень собак не боится – близко подпускает.

– Стрелять надо было. Чего смотрел?

– Дел много, не успевал, – промычал тот с набитым ртом.

– Знаю твои дела. Главное, поесть, полежать.

– Хорошо, хорошо. Не ругайся.

Хозяйка уже несколько раз костяными щипчиками подправляла скрученные из мха фитили жирников, а люди все не расходились.

После очередной кружки чая Корней вышел опорожнить мочевой пузырь.

Пройдя мимо оленей, усердно рыхливших копытами снежный покров, он с облегчением выпустил парящую струю. Две шедшие за ним важенки тут же обежали его и стали, тыкаясь волосатыми носами, жадно хватать пожелтевшие комочки. Только тут Корней сообразил, чего ради те сопровождали его. Как же он мог забыть! Ведь в юности сам много раз в стойбище деда подманивал оленей комком снега, политым солоноватой мочой, чтобы запрячь их.

Корнею хотелось подольше подышать свежим, без тошнотворного табачного дыма, воздухом, но морозные иглы, впиваясь в лицо, заставили вернуться в тепло.

Опустошив очередной чайник, народ наконец стал разбредаться. Когда чум опустел, уставший Алдункан подсел к Корнею:

– Завтра моя очередь смотреть за стадом. Поможешь?

– С удовольствием.

Оленевод критически глянул на его суконную куртку:

– Замерзнешь! Ладно, одену.

Утром, пока подбирали Корнею меховую одежду, совсем рассвело. Пошел снег. Мохнатые снежинки кружили в воздухе, как бабочки: взлетали, опускались, гоняясь друг за дружкой.

Алдункан закинул на плечо берданку, подозвал свистом двух небольших остромордых лаек и, встав на окамусованные лыжи, зашагал, вспахивая рыхлый снег, в сторону белеющей мари. Рослому Корнею на голицах и в непривычной меховой одежде, чтобы не отстать, приходилось то и дело прибавлять шаг.

Олени копытили ягель не на мари, как предполагал Корней, а в ложбине, в двух километрах от стойбища.

– Алдункан, зачем так далеко пасете? Марь ведь ближе.

– Ты своя башка думай. Тут скоро снега много будет. Как олень будет ягель брать? На мари всегда ветер – снега мало. Тогда там пасти будем.

Тучи расползлись, и на небе воцарило солнце. Золотистые лучи щедро полились на землю, зажигая падающий с небес иней. От пощелкивания копыт оленей, неутомимо разгребавших снег, в ложбине стоял ровный гул.

– Хитрый немножко, – тихо засмеялся Алдункан, показывая на молодого оленя. – Сам не хочет копать. Ходит, ищет, где другие копали.

Быки паслись в стороне. Сбросив рога, они стали безоружны перед важенками. Те, пользуясь этим, подходили к упорно трудившемуся хору[39] и прогоняли его от только что разрытой лунки.

Корней обратил внимание, что несколько оленей заметно прихрамывают. После полудня один из них вдруг рухнул на землю.

– Копытка![40]Уже три пропало. Резать надо, – сокрушался Алдункан.

При осмотре быка скитник обнаружил в межкопытной щели гнойные выделения и глубокие язвы на венчике над копытом. На передних ногах уже обнажилась кость. Подобное заболевание ему было знакомо. Следовало срочно принимать меры, иначе заразится все стадо.

– Алдункан, почему не лечите? Без оленей останетесь.

– Как лечить, не знаем. Раньше такой беда не было.

– Я вас научу. Это несложно.

Всех больных оленей перегнали в загон рядом со стойбищем. Землю в нем предварительно очистили от снега. Вооружившись ножом, скитник поочередно вскрывал опухоль, очищал пораженные места от гноя, удалял омертвевшие ткани. Подготовленные участки протирал тряпкой, смоченной спиртом. Все это время вокруг Корнея вертелся малец, так впечатливший его при установке чума.

– Малыш, как тебя зовут?

– Я не малыш. Я Вова, – поправил он, не вынимая пальца изо рта. – Что это вы делаете?

– Видишь, возле копыт язвы и гнойники? Если их не удалить, олень умрет. Да еще других заразит.

– Я