Тайны Кипеллена. Дело о запертых кошмарах - Ольга Васильченко

— Не двигайся, собака легавая, а то пристрелю!!

Подозрительный тип оказался шустрее, ему же не приходилось следить за двумя «шариками». А я, пока оглядывался, прошляпил западню. Пришлось застыть посреди грязного, захламленного дворика. Звук снаряженного арбалета я узнал сразу. Даже почувствовал, как звенит натянутая тетива, а болт в нетерпении подрагивает в желобе, готовый выскочить и вонзить мне в спину железный клюв. Наши бандюги тоже носили такие, маленькие карманные арбалеты. Их легко прятать под плащом.

— Головой не верти и ходилки не двигай! — предупредил подозрительный тип.

Я лишь скривился. Знал бы, где он стоит, достал бы заклятьем, а если бить в слепую, промахнусь, точно получу болт между лопаток.

Из рассказа Аланы де Керси,

младшего книгопродавца книжной лавки «У Моста»

Я пришла в себя в нескольких ярдах над мостовой, раскачиваясь, как мокрая простыня на веревке. От усыпляющего порошка еще кружилась голова, а язык отказывался повиноваться, опух и онемел, словно я хлебнула морозящего зелья у зубного лекаря. Только вот не припоминаю, чтобы от него начинали летать над землёй, сверкая панталонами и задравшейся юбкой. Тело налилось поразительной лёгкостью, а ещё его куда-то тащили, как собачонку на поводке. Внизу мелькали удивлённые лица горожан, лотки уличных торговцев и заплёванная семечками брусчатка. Подо мной бурлил стихийный рынок, а я, как беспечная птаха парила над местной суетой, не ведая куда лечу, и что, куць меня за ногу, вообще происходит!

Будь я внизу, давно бы плевалась от рыночной толчеи, а сверху всё казалось даже забавным. Замолотив руками по воздуху, я всё-таки перевернулась на живот, едва не столкнувшись со стеной, а после с рыжим помощником Вилька, так же беспомощно болтавшимся между небом и землёй. Та-ак… мои глаза недобро сузились. Кажется, я знаю, кому обязана своим нынешним состоянием. Внизу и чуть впереди мелькала смоляная макушка ненавистного пана чародея, будь он ближе, ещё бы и плюнула! Он нёсся, будто на пожар, расталкивая прохожих локтями, и сжимая неизменную трость, на которую были намотаны магические поводки, волочившие нас по воздуху.

— Па-астарани-ись! — гулко разнеслось внизу и на улицу, наперерез Вильку, из таверны покатилась тяжёлая пивная бочка.

— Мамочки, — попыталась взвизгнуть я, но вышел лишь сиплый писк.

Пан Бальтазар с грацией козла скакнул в сторону, уходя от столкновения, и меня швырнуло на рыжего капрала, перекувырнув в воздухе.

— Люси… — сонно пробормотал он, когда я вцепилась мертвой хваткой в его куртку, не давая приложиться об угол дома.

Воистину, блажен неведающий! Интересно, был бы он так же умиротворен, увидев, где мы находимся?

Чародей перекинул трость в другую руку, резко свернул в какой-то проулок, и меня ощутимо тряхнуло, едва не припечатав о тяжёлую балконную вазу. Мареку повезло меньше, и теперь в растрёпанных рыжих волосах торчали остатки герани.

Эй, мне кажется, или мостовая стала ближе, а я тяжелее? Да куць же тебя задери! Я отпихнула от себя Марека и подгребла руками, планируя в сторону. Тело понемногу обретало истинный вес, и я панически задёргалась, понимая, что как только заклятие невесомости перестанет действовать, я расшибусь о брусчатку, и разбитым носом падение не ограничится.

Впереди переулок перегораживал рассохшийся деревянный забор с отломанной доской посередине. Да чтоб тебя нявки жрали! Пан Бальтазар несся прямо туда. Размахнулся и метнул трость над досками, ныряя в дыру.

Р-резец мне в стило! Всплыло в голове любимое ругательство Врочека, когда проклятущая трость в полёте резко дернула меня за собой, и подол зацепился о торчавший из забора гвоздь. Треск раздираемой ткани был мне ответом. Чародей подхватил трость и чуть притормозил, пытаясь сориентироваться, как вдруг… Тип, так удачно сыпанувший мне в лицо сонного порошка, ужом выскользнул из живой изгороди за спиной мага, держа навскидку заряженный арбалет. Я упреждающе открыла рот, но из горла по-прежнему вылетал только глухой сип. Рядом сонно хлопал глазами совершенно дурной Марек. Его-то с чего так развезло, хотела бы я знать?

Пан Бальтазар, тем временем, застыл столбом с поднятыми руками, не смея обернуться. Четверо Пресветлых, да его же сейчас пришпилят, как бабочку на доску, а потом примутся за нас. Но сейчас-то преступник меня не видит… В голове промелькнул безумный план всеобщего спасения. Нападавшего мне не сбить, я болтаюсь прямо над Вильком, так что готовьтесь, пан чародей, сейчас вылетит птичка!

— «Я ещё об этом пожалею» — мысленно пробормотала ваша покорная слуга, чувствуя, как тело наливается тяжестью, и заклятие невесомости осыпается трухой.

Его действия хватило как раз, чтобы скользнуть чуть вперед и по инерции обрушиться Вильку на плечи, сбив его с ног. Мерзко свистнул над головой арбалетный болт. Льдисто-синий ком, сорвавшийся с руки чародея, пропахал борозду в ближайшей стене. Бандит с хеканьем отлетел в сторону, получив ногой в челюсть, от летящего на землю Марека. Пан Бальтазар, перекатился по брусчатке, отпихнув меня в сторону (вот она мужская благодарность!), а мне в нос уперлось лезвие алебарды.

— Городская стража, никому не двигаться! — прогремело над нашими головами, и я поняла, что день окончательно не задался.

Из личных записок Бальтазара Вилька, мага-припоя Ночной стражи

Давненько мне не приходилось сидеть в казематах, как заключенному. С буйной студенческой молодости, когда казалось, что можешь победить всех врагов и чудовищ одним небрежным взмахом, а приподняв бровь и загадочно улыбнувшись, соблазнить любую барышню, даже одну из Четырёх Пресветлых.

Стража не стала разбираться, что к чему, и кинула нас в застенки, чтобы, как они выразились: «Остыли и одумались!». Алану разместили отдельно, а нас троих заперли вместе. Неудачи преследовали меня весь день, вот и сейчас глумливая фортуна свела на нет все усилия, превратив погоню в фарс. Будучи не в себе, Марек так огрел типа, что сломал ему челюсть. Лишившись шляпы и пальто с высоким воротником, он уже не выглядел так подозрительно. Черты лица выдавали в нём уроженца юга Фарниции. Длинный горбатый нос, глубокие чёрные глаза и густая щетина. Тонкие поджатые губы вызывали неприязнь, но даже если бы я мог колдовать, а при аресте меня заковали в антимагические наручи, лишив такой возможности, всё равно бы