Тайны Кипеллена. Дело о запертых кошмарах - Ольга Васильченко

— Мой отец оттуда...

— Скидку за проезд хотите, стало быть? — хитро прищурился возница, разгадав мой простенький план по возврату денег.

— Не отказалась бы, — покаялась я, — но вы, я вижу, сентиментальностью не страдаете, так что плакал мой левк.

Фарнициец расхохотался, хватаясь за бока, и едва не упустил поводья.

— Ой, насмешили, мазелька, теперь точно верю, что и фаницийская кровь в вас есть. Ну, а раз так, то скидку я вам, положим, не сделаю, но могу, ежели надо, подождать на Песочной, а после отвезти, куда скажете.

— И на том спасибо.

Я откинулась на оббитую потертой кожей спинку сиденья и погрузилась в невеселые мысли. Угораздило же меня нарваться на Бальтазара Вилька, а потом ещё и сбежать от него, подставив беспечного простака Марека. Нет, угрызений совести по поводу рыжего недотепы я не испытывала, ну разве что совсем чуть-чуть, где-то в глубине души, очень-очень глубоко. Куда больше меня волновала собственная персона. Вильк и так меня не жаловал, а теперь, и вовсе потребует у Врочека выкинуть меня на улицу с волчьим билетом. Ну что мне стоило остаться с ними на пристани? Пожертвовала бы визитом к сноходцу или придумала повод заехать к нему вместе с Вильком. Так нет же, подвигов захотелось! О Четверо Пресветлых, ну почему, почему я вечно вляпываюсь в дурацкие истории?!

Поскрипывая рессорами, коляска притормозила, и возница сообщил, что мы приехали. Благодарственно кивнув, и попросив подождать за углом, я неуклюже вывалилась на мостовую и бодро направилась к дому под десятым номером с небольшим садиком во дворе.

Поглощенная тягостными мыслями, я не сумела затормозить и с размаху налетела на выходившего из калитки мужчину. Лямка на сумке лопнула, и та шлёпнулась на землю, рассыпав всё моё богатство.

— Осторожней, паненка! — раздраженно прогнусавил несчастный, на которого я налетела

— Простите, — буркнула я, присаживаясь на корточки, чтобы побыстрее сгрести рассыпанные вещи.

Подхватив с земли трактат, я затолкала его в сумку. Мужчина тоже потянулся за книгой, но торопливо отдернул руку, едва заметив, что я успела раньше. Быстро собрав нехитрый скарб, я поспешила ретироваться во двор, подальше от непрошеного помощника — уж больно нездоровым интересом зажглись его впалые глазенки-буравчики, когда он увидел трактат.

Прижимая сумку к груди, я решительно постучала дверным молотком. На стук никто не ответил, зато створка неожиданно легко поддалась, приоткрывшись ровно настолько, чтобы такая худышка, как я могла в неё проскользнуть. Вот так номер...

Я бесшумно обошла небольшой холл: слой пыли, газеты двухнедельной давности и остатки заплесневелой кавы говорили о том, что хозяина уже давненько не было дома. Так что здесь делал мерзкий тип? Интересно, насколько я ошибусь, если предположу, что он что-то искал? И, судя по раздражению, с каким накинулся на меня, не нашел. Внутренний голос надрывно кричал, что пора подбирать юбки и бежать куда подальше, но ваша покорная слуга лишь дерзко хмыкнула и гордо поднялась на второй этаж.

Ха! Так и есть, дверь в одну из комнат приоткрыта. Похоже, это рабочий кабинет пана Яся. А книг тут, копать не перекопать... Моя озадаченность росла, а воспоминания о Вильке кололи распоясавшуюся совесть, и стоять бы мне соляным столпом ещё долго, если бы я мельком не глянула в окно. От калитки по дорожке к дому плелся Бальтазар Вильк, таща под руку бесчувственного Марека. Убил он его, что ли, за моё бегство? Я заметалась перепуганной вороной. А-а-а, куць бы всех побрал!! Я распахнула окно, впуская внутрь холодный воздух и, подобрав юбки, сиганула через подоконник, рискуя, если не переломать, так вывихнуть ноги. Богини пресветлые! Я с треском приземлилась между самшитовых кустов на хризантемы с георгинами и, высоко задирая ноги, поскакала к задней калитке, утопавшей в облетевших кустах сирени, чтобы мгновенно получить в лицо порцию жгучего порошка и с воплем отшатнувшись, рухнуть на мостовую.

Из записок Бальтазара Вилька мага-припоя Ночной стражи

— Чтоб тебя! — в сердцах рявкнул я, глядя вслед удаляющейся повозке.

Следящие чары зацепились как миленькие, но теперь неблагодарную девицу придётся догонять.

— Хотите глинтвейна?

Я резко обернулся, уставившись на Марека, как на полоумного. В его руках исходили ароматным паром две глиняные чашки, и если бы я не был припоем, то еще понял его неуместную остроту. Но прошляпить «задержанную», а после этого еще и издеваться над моим «недугом» — это уже чересчур.

— Люсинду будешь поить! — едва сдержав слова покрепче, буркнул я. — По возвращении получишь взыскание.

Он обиженно покачал головой, и залпом опрокинул чашку. Я зарычал сквозь зубы и выбил у него вторую. Окутанный паром глинтвейн расплескался по мостовой.

— А за распитие в рабочее время, ещё одно, — ядовито процедил я, запрыгивая в свободную двуколку.

Рыжий помощник что-то проворчал под нос, но во избежание третьего взыскания, совсем негромко.

— Мчи вперёд! Дорогу покажу! — приказал я, потирая пальцы.

Следящие чары разматывались слишком быстро и уже тянули меня вперёд, грозя стащить с сиденья и волочить по мостовой вслед за неблагодарной девицей.

— Не уйдёт! — пообещал Марек, беззаботно развалившись рядом со мной.

Да откуда в нерадивом остолопе взялась такая вальяжность и уверенность? Я с тревогой взглянул на помощника, не забывая подсказывать возничему дорогу. И без того ясные глаза под рыжими бровями сияли, а рот исказила идиотская улыбка. Я пригляделся внимательнее. Красные пятна на скулах. Уши розовые, как у новорождённого поросенка, несмотря на собачий холод. А главное, излишняя, даже для него заторможенность.

— Тебе панна Алана что-нибудь давала?

Марек медленно повернул голову, и задумчиво почесал затылок.

— Нет! — глубокомысленно сообщил он.

— А Люсинда? — прищурился я.

— Да! — довольно засиял помощник. — Чайком угощала. Вкусный такой. Люсюсенька такая милааааая…

Он зачмокал губами и запрокинулся на сиденье. Через мгновение двуколка тряслась от его храпа.

— Этого еще не хватало, — вздохнул я.

У полутроллей, как у троллей, свои причуды. Люсинда давно положила на рыжего глаз, а уж коль он сам припёрся в расставленные силки, то и раздумывать не стала — напоила «особенным чайком». Все признаки передозировки приворотным зельем на лицо. Да еще глинтвейн усугубил реакцию. Женская страсть поистине беспредельна!

— Направо! — приказал я.

Следящие чары ослабили хватку и почти перестали тянуть, значит, карета в которой сбежала неблагодарная девица,