Император Пограничья 2 - Евгений И. Астахов

сочетает интеллект человека с силой и голодом твари. Поэтому вам всем нужно утроить бдительность и молниеносно выполнять приказы. Скажу закапываться, и я хочу услышать треск лопат о землю, а не вопросы.

— Понятно, воевода.

— Кончать его надо!

— Отрежем башку и дело с концом!

Мы покинули деревню, следуя за Скальдом, который периодически взлетал, отслеживая энергетический след. Лес становился гуще, настоящая чащоба.

«Вижу!» — через полчаса раздался в моей голове возбуждённый голос фамильяра.

Я остановил отряд и соединил своё зрение с птицей. Сквозь его глаза я увидел небольшую хижину, почти полностью скрытую среди деревьев. Ветви и мох были искусно переплетены, маскируя строение, но от взгляда с воздуха это не спасало. Вокруг хижины виднелись, как защитные руны, так и странные символы, вырезанные прямо в коре деревьев.

Попался!

Глава 11

Склянка разбилась о стену, разбрызгивая темно-бурое содержимое по выцветшим страницам, приколотым к древесине. Аркадий Верлин с трудом сдерживал рвущийся наружу крик, который застрял где-то между человеческим отчаянием и нечеловеческой яростью.

Эксперимент с молодой женщиной снова не принёс результатов. Жизненная сила, которую он высосал из неё, дала лишь временное облегчение — щупальца на груди перестали пульсировать болью на несколько часов, но затем зуд и жжение вернулись с новой силой.

— Ничего! Опять ничего! — он ударил кулаком по лабораторному столу, заставив колбы и инструменты подпрыгнуть. — Почему, Катерина? ПОЧЕМУ⁈

Тусклый свет единственной масляной лампы выхватывал из полумрака хижины контуры странных приборов, алхимические символы на стенах и клетку, где, свернувшись калачиком, спала маленькая девочка — дочь Анны. Её мать лежала на соседнем столе — бледная, осунувшаяся, но все ещё живая.

Аркадий не высосал её полностью, потому что хотел проверить, может ли направленное поглощение жизненной силы без забирания души в комбинации с определённым отваром из Чернотрав стать ключом к решению его проблемы.

Он подошёл к мутному зеркалу и уставился на своё отражение. Когда-то привлекательное лицо академического мага исказилось, приобретя пугающие черты. Глаза, прежде зелёные и яркие, теперь оказались подёрнуты чёрной пеленой. Уже два…[1] Кожа стала бумажно-белой, а на шее и груди проступали тёмные вены, извивающиеся подобно корням старого дерева. Но самым ужасным были щупальца — тонкие, похожие на червей отростки, пробившиеся из-под кожи на груди и плечах, постоянно шевелящиеся, будто живущие своей отдельной жизнью.

Он помнил, каким был раньше. Подающим надежды алхимиком Муромской академии, специализировавшимся на изучении Реликтов и их взаимодействии с жизненной энергией. Его исследования могли произвести революцию в понимании природы магической силы. Однако закостенелое в своей тупости академическое сообщество оказалось слишком консервативным, слишком боязливым.

— Недоумки! — прошептал Аркадий, медленно опускаясь на скрипучий стул. — «Неэтичные эксперименты», — издевательски передразнил он невидимого собеседника. — Будто этика важнее познания!

После скандала с обвинением в краже редких образцов и проведении запрещённых опытов, его научная карьера пошла под откос. Формально дело замяли благодаря вмешательству его покровителя — таинственного мецената, интересовавшегося исследованиями Аркадия, но двери в академическое сообщество для него закрылись навсегда.

Он выбрал эти места не случайно. Пограничье между княжествами, богатое Реликтами и насёленное Бездушными — идеальная лаборатория под открытым небом. Здесь, в лесной глуши, никто не мог помешать его работе. Он построил хижину рядом с заброшенной деревней Березники, когда-то вырезанной Бездушными, окружил её защитными рунами и продолжил исследования в полной изоляции.

Полгода все шло по плану: он собирал образцы, ловил Трухляков для экспериментов, изучал свойства местных Реликтов. Его записи пополнялись новыми открытиями, которые академия с радостью приняла бы… если бы не их методы получения.

А потом случилась катастрофа. Он помнил тот день в мельчайших деталях. Аркадий разработал новую методику извлечения чистой Эссенции из живого Бездушного, что теоретически должно было дать несравнимо больший выход энергии, чем посмертное извлечение кристаллов. Пойманная Стрига — некогда бывшая вожаком волчьей стаи Трухляков — билась в удерживающих оковах, пока он аккуратно выводил на её шкуре руну алхимическим ножом

— Одна маленькая оплошность… — пробормотал Аркадий, машинально потирая грудь, где под рубашкой извивались щупальца.

Ограждающий контур оказался нарушен, и Стрига начала поглощать его жизненную силу и душу. Находясь на грани смерти, Аркадий сумел убить монстра, но было поздно — он потерял часть себя и сам стал гибридом Человека и Бездушного. Его тело начало процесс трансформации, медленный, но неумолимый.

Он боролся изо всех сил. Применял очищающие составы из Чернотрав, наносил защитные руны, сдерживающие распространение порчи, но она только усиливалась. Голод Бездушного начал влиять на его разум, требуя новых жертв.

В момент ясности сознания, Аркадий отсек свою руку ритуальным алхимическим ножом — правую, на которой трансформация зашла дальше всего. Но было поздно — заражение проникло в его кровоток и энергетические меридианы.

— Где же она теперь? — пробормотал маг, глядя на культю, перевязанную пропитанной алхимическими составами тканью.

После ампутации он тщательно исследовал отсечённую конечность, которая продолжала проявлять признаки активности даже без соединения с телом. Он пригвоздил её к дереву возле хижины специальными алхимическими кольями, намереваясь изучать изменения в тканях. Увы, несколько дней назад рука исчезла. Аркадий не мог понять, как это произошло — защитные руны должны были отпугивать и животных, и людей.

— Возможно, другие Бездушные, — размышлял он вслух, перебирая потемневшими от трансформации пальцами записи своих экспериментов. — Или всё же какой-то зверь?..

Внезапно его внимание привлёк тихий звук из клетки — девочка проснулась и тихо всхлипывала, прижимаясь к прутьям. Аркадий почувствовал, как внутри него что-то шевельнулось — не щупальца на груди, а нечто глубже, в той части, которая все ещё оставалась человеческой. Жалость? Сострадание? Эти чувства казались все более далёкими, словно воспоминания из чужой жизни.

Их тут же вытеснил нечеловеческий голод, тёмная пульсация в висках, требующая новой энергии. Аркадий приблизился к клетке, и девочка в ужасе отпрянула к дальней стене.

— Не бойся, — сказал он, стараясь, чтобы голос звучал по-человечески. — Скоро все закончится.

Аркадий отвернулся от всхлипывающей девочки и подошёл к столу, где развернул карту местности. Красными точками на ней были отмечены ближайшие деревни.

— Эксперименты с одиночными субъектами неэффективны, — пробормотал он, водя пальцем по карте. — Нужен масштаб. Энергетический потенциал целой деревни… одним ритуалом я поглощу их всех, и этой силы должно хватить, чтобы обратить трансформацию.

Он бросил короткий взгляд на клетку с девочкой.

— А ты… — щупальца на его груди беспокойно зашевелились, — ты станешь моим последним шансом, если деревня