Gelato… Со вкусом шоколада - Леля Иголкина

то ли собачьих экскрементов, не на что другое не способна была. А теперь сама дает уроки, развивает дело и следит за конкурентами…

— Могу помочь с квартирой, Тузик, — облизывая свою вилку, откидываюсь на спинку дивана. — Очень вкусно! Спасибо.

— На здоровье. Как именно? — Смирнова отпивает уже, по-моему, второй стакан глинтвейна и грубо, словно в остервенении, дергает воротник своего свитера. — Здесь очень душно. Как уменьшить температуру?

— Найду подходящие варианты и согласую их с тобой. Потом вместе съездим, осмотримся, поговорим, приценимся или собьем цену, и… — а на последнее пожелание от Нии намеренно не обращаю внимания.

Запарится — быстрее уберется! Я любезно вызову ей такси, а затем с посудой разберусь в спокойной обстановке и без свидетелей в ее лице.

— Я хочу снять свитер, — Смирнова скрещивает руки и цепляет пальцами резинку. — Ты не возражаешь?

— Нет, пожалуйста…

Да кто же, сука, знал, что под этой тряпкой у мелкой стервы кроме кружевного бюстгальтера больше ничего нет? А это означает, что в следующий раз я буду предусмотрительнее и во сто крат умнее!

Зато сейчас я вынужденно широко раскрываю рот и глупо пялюсь на красивое в поблескивающих кружевах белье, с которым, судя по моей такой реакции, до этого момента я был абсолютно не знаком.

— Тонь… — плотоядно ухмыляюсь. — Ты не могла бы… — пальцем тычу и вращаю, словно буром вворачиваюсь в небольшие сиськи, запечатанные сетчатыми чашками, на вертикальных швах которых я вижу темные соски.

А она жестока! И даже слишком!

— М? — двумя пальцами поддевает гладкие бретельки лифчика и проводит вперед-назад, расправляя их.

— Тебе футболку принести? — приподнимаю зад с насиженного места.

— Есть проблемы, Буратино? — таким вопросом отрезвляет и останавливает мой порыв, затем обмахивает себя руками, словно опахалом, и шумно воздух выдувает губами, сложенными утиным клювом, приподнимая свою челку, упавшую на влажный и широкий лоб. — Что случилось, Петенька?

Проблем не будет, если она прикроет свой мелкий бюст и перестанет соблазнять.

«Спи, парень, еще очень рано. Я позову, когда пора вставать!» — командую себе, при этом пятерней прочесываю волосы и открытым ртом, как загнанный кобель, дышу.

— Мне кажется, здесь можно угореть, — Смирнова прыскает от смеха. — Велихов, да что с тобой? Дар речи потерял?

— Зачем все это, Ния? Что ты вытворяешь? — опустив голову и прикрыв глаза, куда-то в стол и в недоеденный гарнир шепчу.

— А на что это похоже, мой дружочек?

— Ты пьяна? — отворачиваюсь, стараясь не смотреть на нее. С трудом, но что-то все же получается. — Плохо себя чувствуешь? Или провоцируешь? Я прохожу какую-то проверку?

— Нет, — отвечает со смешком. — Я тебя смущаю? И вообще, какие ощущения?

Смущен ли я? Это очень вряд ли, тем более что с женской анатомией я не понаслышке, уже довольно хорошо знаком. Скорее, злость и дикое желание сдавить ей шею и посмотреть, как будет дергаться в попытках прикрыть свой жалкий номер эта сучка, которую я неосторожно несколько часов назад впустил в свой дом.

— Ты не находишь это странным?

— Нет.

Краем глаза замечаю, как Смирнова крутится, оглядывается по сторонам, словно что-то ищет. Надеюсь, что сейчас она оденется, соберет свои вещички, натянет сапоги, которыми прошлась по мне, и уберется из моей халупы на хрен, потому как я однозначно не куплюсь на представление, которое она тут весьма старательно, но все же неумело, разыгрывает передо мной. La femme fatale изображает? Как бы помягче огорчить ее:

«До таких прожженных тетенек этой детке очень далеко».

— Я хочу прилечь. Где кровать? Устала очень… Петя? Я хочу спать.

Определенно чувствую, как кто-то слабый дергает меня за локоть, словно деньги просит передать водителю маршрутки. «Кровать»? «Прилечь»? Она «устала»?

По-моему, сегодня я сильно надерусь, чтобы, не дай бог, не натворить какой-нибудь херни, за которую вовек ни перед кем из ныне здравствующих ничем не рассчитаюсь…

Глава 6

Петр

Смирнова решила меня высмеять или окончательно добить? То, что она вытворяет, откровенно говоря, ни в какие ворота уже не лезет и считается безрассудным, а в некоторых культурах — похабным, пошлым и развратным. Проститутничает шлюшка?

«Фи-фи! Бесстыжая и наглая» — в пренебрежении сморщиваю нос и резко вздергиваю верхнюю губу, оскаливаюсь диким зверем, а на финал шиплю. Обещал ведь прикончить бестию, так чего я, нерешительный слабак, терпеливо жду? Очевидно же, что не уберется на хрен, не отвалит к черту. Ночь определенно будет или трудной, или чересчур веселой. Мне к этому не привыкать, но все же я рассчитывал не на такое завершение неудачного в профессиональном и спортивном плане дня. Считает стерва, что раз она с понтом женщина — что, между прочим, спорно и непроверяемо, то ей все дозволено. Сытая, раскрасневшаяся от своего недоваренного пойла с гвоздичным духом, со взглядом стервы готовой к сексуальным приключениям возится под теплым одеялом на моей кровати. Удавлю! Вскидываю руки, в локтях сгибаю, выставляю пальцы в когти зверя и нависаю над козявкой — как шалаву резким взмахом располосую-раздеру!

— Смирнова! — угрожающе рычу живому, слишком юркому веретену. — Ты, бл, успокоишься или больничку вызвать со смирительной рубашкой?

— И-и-и-и! Мамочки-мамочки! А-а-а-а! Я боюсь, боюсь, боюсь… Чего тебе, Велиховчик? — плюется, двумя руками закрывает себе лицо и тут же полоумной дурочкой хохочет. — Господи, деревянный мальчик, да что с тобой? Улыбнись, пожалуйста. Тебе что, плохо? Ты такой пунцовый, словно… Голова болит, горло сушит, сердце беспокоит или давление ударило в башку? Это приступ? Похоти или еще чего? Ты как будто что-то хочешь, но боишься попросить, а вдруг отнимут или откажут, да? Стесняешься меня? Девочек никогда не видел? А помнишь, как в средней школе ты любил шнырять по женским раздевалкам. Как мы тебя потом лупили! Ух, ты так бесил наш класс, — подмигивает и бешено вращает головой. — Ой, не могу. Жестким мячиком от двери отскакивал, словно под задницу пендаля от ручки получал. Потом смущался и краснел. Вот прям как сейчас. Так интересно было или кто-то конкретный спатки юному Петруччио не давал? Сушил сопельками забрызганные штанишки? Застирывал семейные трусы, м? Это больно, когда мужчина или