Феномен - Александр Шепиловский

Все у меня было, и уважение, и доверие, и понимали меня, всем обеспечен. Но все равно такое ощущение, особенно после того, как побывал в милой сердцу пятиэтажке, что чего-то мне не хватает. Не хватает — и все тут! И вспомнил я о своем стареньком мопеде с барахлившим моторчиком. Его-то мне и не хватало. Как бы между прочим, без задних мыслей, спросил Владимира, нельзя ли достать мопед?

— Нет ничего легче, — бойко ответил он. — А что это такое?

Я объяснил.

— Понял, — обрадовался он. — Найдем. Где всезнающий Тока? Тока!

— Я здесь.

Заявка была дана и вскоре после обеда привезли четыре старых мопеда, взятых может в музеях, а может на складах студий голофильмов. Я взял мопед «Рига-6», точь в точь похожий на мой, такой же обшарпанный и желтый.

— Замечательная машина! — одобрил выбор Владимир.

— А бензин где взять? — спросил я.

— Не знаю, — развел руками Тока. — Бензина во всем мире нет ни капли.

Говорить «не знаю» для Токи было сущим наказанием. Он сразу терялся, бледнел, но не изворачивался, говорил правду.

— Не плачь, Шурка, — сказал Владимир. — Я хоть и не знаю, что такое бензин, но знаю, что получить его для наших химиков не будет проблемой.

— А автол? И ложечку бы солидола?

— И этого тоже нет, — сокрушенно проговорил Тока.

— А как же ваши машины без смазки работают?

— Подшипники из клингирита не требуют смазки, — ответил Владимир. — Но химики какую хочешь смазку получат.

— Не надо ничего получать. Это вовсе необязательно. Пожалуйста!

— Поздно, Шурик — теперь уже надо, и обязательно!

Где-то незнакомые мне люди по извлеченным из архивов техдокументам осваивали технологию получения бензина из нефти, которой на планете оставались крохи. И уже через пару дней прямо в лабораторию доставили одну тонну бензина и десять литров смазочных материалов. Работы у нас было очень много, заканчивалась подготовка к эксперименту по распаду вещества, а я не ко времени связался с мопедом, было просто неудобно, даже стыдно.

— Иди, — сказал Владимир. — Бензин привезли. Стоп, подожди, вместе пойдем, мне тоже интересно.

Это было невероятно, чтобы Владимир из-за какого-то пустяка бросил неотложную работу.

Смазали ходовую часть мопеда, залили в бак бензин и стали заводить моторчик. Он не заводился, кашлял, чихал, стрелял. Все перепробовали — бесполезно. Начали разбирать моторчик.

— Иди, Володя, — сказал я. — У тебя же дело стоит.

— Нельзя бросать друга в беде.

Скоро за Владимиром пришел Добрыня, сказал, что нужно срочно внести поправки и … тоже остался помогать. Потом за указаниями пришли супруги Марковы, появился встревоженный Тарас, узнать, куда народ подевался, за ним Захар и еще какие-то люди. И все полезли в мопед искать неисправность. Но дельного совета никто дать не мог — техника старинная и довольно загадочная. Владимир пробурчал, что чрезвычайно умная башка придумала двигатель внутреннего сгорания и выбросил ненужную, по его мнению, пружинку.

Мне было неловко, что отрываю людей действительно от настоящей и важной работы. Я говорил «не надо, не стоит», но меня не слушали. Хотел было уже рявкнуть от всей души и прогнать всех в шею, но увидел идущую к нам Юлию. Девушка тоже стала помогать. Мопед разобрали до винтика, из любопытства выпустили воздух из шин, все перемазались, но все-таки разобрались что к чему. Были выточены и заменены поршневые кольца. Кое-как нашли выброшенную Владимиром пружинку и поставили ее на место. Мопед собрали. И, наконец, моторчик заработал, но с таким треском, что некоторые испуганно отскочили от него. Я прокатился вокруг скверика. Собралась толпа любопытных, мальчишки и девчонки бежали за мной. Прокатился и Владимир, и сказал, что давно не получал такого удовольствия. Ему особенно, да и другим тоже, нравилось то, что был треск и дым. Образовалась было очередь на прокат, но посмотрев на часы, Владимир неслышно присвистнул и ударил себя по бокам:

— Неслыханное разгильдяйство! Мы не успеем сегодня пустить второй блок!

С этими словами он побежал в институт. Остальные бежали следом. Я остался один в окружении незнакомых мужчин, женщин и детей. Нервно отвечая на их вопросы, прислонил мопед к стене и побежал догонять сотрудников.

Первое время я стеснялся ездить на мопеде. А потом ничего, привык. Но треск при езде сильно смущал меня, уж я-то знаю, как он действует на нервы людей. Однако замечаний мне не делали — терпели. Может, знали, что это едет выходец из двадцатого века — что с него взять. А может, просто молчали из скромности. Тогда я сам завел разговор о треске с Владимиром.

— Но ведь без треска мопед это уже не мопед, — сказал он. — Вся прелесть в этом. Но если ты хочешь, то я звякну в одно место.

И он звякнул. Пришли два парня с приборным ящичком, прослушали работу моторчика, что-то замерили, подсчитали и установили на раме крохотные цилиндрики. Мопед начал ездить бесшумно.

Глава 8

Сегодня эксперимент. Владимир — хмурый, губы поджаты, неразговорчив. Что это, неуверенность? Но Юлия сказала мне, что наоборот, значит Володя в форме и уверен в благополучном исходе, он мысленно перепроверяет проделанную работу. В лаборатории собралось человек двадцать. Владимира это раздражало, хотя он и знал, что это не любопытные, а люди, желающие проверить созданную ими аппаратуру и заинтересованные представители других институтов.

В специальную мини-камеру положили килограммовый брусок свинца. Многослойный люк со множеством срезов проводов и каналов для циркуляции жидкого гелия закрылся. Включились криогенные и эмиссионные насосы и уже через минуту степень разреженности вакуума достигла одной стотысячной миллиметра ртутного столба. Вот это скорость! После этого включилась глюоно-кадмиевая установка, затем монотонно запел гиперонный излучатель. Разреженность в камере сравнялась с пустотой межзвездного пространства. Теперь высокий вакуум засоряли лишь атомы свинца, отрывающиеся со своего прародителя — свинцового бруска. Ну и, конечно, вакуум еще пронизывали космические лучи и вездесущие нейтрино, в нем также были электромагнитные и гравитационные поля. И тогда за окончательную очистку взялся генератор поля первичности.

Наступил самый ответственный момент перескока энергии ядерного поля атомов свинца в ка-спираль и обратно. Лица у всех строгие, казалось, никто не дышал, жуткая тишина. И меня вдруг охватил страх. Сейчас случится нечто невероятное, брусок распадется на атомы, которые тоже развалятся и тут же мгновенно образуются вновь, но уже не в атомы свинца, а в другие атомы. Предвидеть и предсказать, какое вещество «слепится» из разрозненных частиц, было невозможно.