Феномен - Александр Шепиловский

— Он же в лаборатории часто торчал. Неужели не замечал?

— Мне было не до разглядываний.

— в институте мы спрашивали всех подряд о мальчике с темнокаштановыми с рыжеватым отливом волосами. Многие его видели, но не знали, кто он и откуда. Каждый думал, что мальчик с кем-то пришел, он никому не мешал, в ногах не путался и под горячую руку не попадал. За что же гнать его? Владимир поручил мне обойти школы в Атамановке и поискать там. Потом вдруг спохватился:

— А где Тока? Товарищи! Граждане! Господа! Где Тока?

Тока иногда имел способность выныривать на свое имя из самых неожиданных мест.

— Я здесь! — крикнул он и свалился откуда-то сверху. Узнав, кого мы ищем, он просиял. — Знаю. Это Хавренок. Если он вам нужен, то идите на Заречную, там домик, похожий на колокольчик — увидите.

— Зачем Хавренок приходил сюда? — спросил Владимир.

— Смотреть, учиться. Любознательный мальчишечка, о ваших экспериментах расспрашивал. Я ему все без утайки объяснял и показывал.

— Молодец, Тока! Ты очень хороший и нужный человек!

Тока разомлел от похвалы, его, наверное, редко хвалили.

Положив бриллиант в забавную сумку с выстреливающими ручками и ножками, мы с Владимиром отправились на Заречную улицу искать домик колокольчиком. А Хавренок собственной персоной шел нам навстречу по другую сторону громадной клумбы. Я толкнул Владимира локтем и сказал, что это наш преступник.

— Так быстро? Никогда не поверю. Эй, Хавренок!

Мальчик остановился.

— У нас есть для тебя сюрприз, — улыбнулся Владимир. — Иди сюда.

Хавренок хотел дать стрекоча, но, поколебавшись, обогнул клумбу. Вблизи я разглядел его получше. Самый обыкновенный мальчишка, ничего гениального в нем не было, лицо круглое, нос вздернут, кончик его облуплен, глаза серые с чуть набухшими веками, на подбородке — царапина.

— Ты знаешь нас? — спросил Владимир.

— Ты — главный пространственник, а он дядя Саша из двадцатого века.

— Какой я главный. Пойдем в тот скверик, познакомимся.

Мы расположились в плетеных креслах вокруг овального столика. Владимир вынул их сумки половинки бриллианта и сложил их вместе.

— Узнаешь?

Хавренок кивнул головой и опустил её.

— Ты, конечно, прости нас, что мы раскололи его. Но ведь ты и сам хотел кувалдой разбить его. В люк-то не проходил, а? Малость не рассчитал? Бывает. Что ж, алмаз твой, можешь забрать.

Маленький экспериментатор с недоверием смотрел на нас.

— Почему вы не ругаете меня? Я тратил без спросу энергию.

— Что толку от ругани, — пожал плечами Владимир.

На гранях алмаза было много царапин, оставшихся от полировки — на маленьком-то бриллиантике их и в лупу не разглядишь — но это не мешало лучам света отлично преломляться в гранях, которые играли всеми цветами радуги. Очень красиво! Хавренок подвинул к себе сверкающие половинки. Неужели Владимир так и отпустит его?

— Зачем тебе такой большой алмаз? — спросил я.

— Чтобы Васька не хвастал своим большим топазом.

— Причина уважительная, — сказал Владимир. — Ты собираешь минералы?

— Да, с пяти лет. У Васьки камней меньше, но дядя привез ему из Бразилии вот такой топаз, — Хавренок показал пальцами размер и форму яйца, — и моя коллекция сразу обеднела. Поэтому я решил заполучить в нее большущий алмаз.

— Понятно. Но зачем тебе понадобилось создавать Бонифация? Я про нашего котенка говорю.

— Какого котенка? Не знаю. Я с животными дела не имел.

— Тогда непонятно. Скажи, ведь у этого алмаза есть прародитель, оригинал, маленький бриллиантик?

— Да, я снял его с перстня. Разрешение у тети Глаши спросил.

— А у нас в лаборатории живет котенок, тоже оригинал, потому что однажды в камере вдруг создалась его увеличенная копия. Ты, как единственный пока специалист по созданию копий, скажи, как это произошло?

— Очень просто. Значит, котенок залез в трубу и в момент распада вещества оказался перед флуктонной пушкой, которую я установил в той же трубе. А пушка выстреливает флуктонами одновременно с распадом.

— Флуктонная пушка? — настороженно переспросил Владимир и неожиданно взревел. — Ну конечно же флуктоны! Мать честная, какие мы кретины! — он сжал кулаки и скрипнул зубами, потом обмяк и в каком-то оцепенении уставился в землю.

Тут я немного отступлюсь — как раз представился случай рассказать о планкеонах. Планкеоны — это удивительные замкнутые образования, это сверхминиатюрные «черные дыры», те же мини Поты-Попы. Их называют еще брызгами дозвездной материи, которые остались от Большого Взрыва, называют и спящими частицами. Массы их невелики, какие-то тысячные доли грамма. Но зато плотность у них — потрясающая, она выражается числом с десятками нулей тонн в кубическом сантиметре. Планкеоны не взаимодействуют с веществом, поэтому беспрепятственно пронизывают его. Но, существуя во времени, они подвергаются постоянному воздействию полей и, изредка открываясь, рождают частицы, тем самым пополняя во Вселенной вещество, которое убывает, перетекая в гравитационное поле. Планкеоны есть всюду, и в межзвездном пространстве, и в центре Земли, и даже внутри нас. Они немыслимо малы: планкеон в сравнении с электроном все равно, что пылинка в сравнении с земным шаром. Но один планкеон при раскрытии рождает миллионы квадральонов частиц, в его сверхплотном виде сконцентрировано колоссальное количество энергии, против которой термоядерная реакция — сущий пустяк.

В двадцать первом веке на Земле ощущался недостаток энергии. Хоть уже и работали термоядерные электростанции и громоздкие солнечные установки, продолжали сжигать и уголь, но энергии не хватало, особенно на транспорте — не было нефти, не было топлива. На машину, на самолет термоядерный реактор не поставишь. Всем до чертиков надоело экономить энергию. Но уже к тому времени велись поиски планкеонов. Больше ста лет ушло на то, чтобы научились их находить, транспортировать, хранить и вскрывать. Были катастрофы, были жертвы, но без этого планкеоны бы и по сей день были бы лишь теоретическим предсказанием. Еще десятки лет понадобились, чтобы создать первую планкеонную батарейку. Наконец наладилось их массовое производство. Батарейка, величиной с копеечную монетку, много лет движет огромный океанский лайнер, пока его не спишут на лом. А для машин эта «монетка» была почти вечным двигателем. Машина, изготовленная из прочных титановых и вольфрамовых сплавов, изнашивалась, а батарейка продолжала жить, ее ставили на другие машины. К тому времени научились извлекать энергию из вакуума, но в транспорте планкеонные батарейки были незаменимы.