Лирика 30-х годов - Борис Пастернак

Командарм

Вот глаза закроешь —и полвекана рысях пройдет передо мной,половина жизни человека,дымной опаленная войной.Вот глаза закроешь только —сновасиних сабель полыхает лед,и через Галицию до Львоваконница республики идет.Кони в яблоках и вороные,дробь копыт размашистых глуха,запевают песню головные,все с кубанским выдохом на hа:— hады отовсюду, но недаромдлинных сабель развернулся ряд,бурка крыльями над командармом,и знамена грозные горят.Под Воронежеми под Касторнойвсе в пороховом дыму серо,и разбиты Мамонтови черныйнаголовугенерал Шкуро.Это над лошажьей мордой дикойна врага,привстав на стремена,саблею ударилаи пикой полстраны,коли не вся страна.Сколько их сияло,сабель острых,сколько пик поломано —о томможет помнить Крымский полуостров,Украина, и Кубань, и Дон.Не забудем, как в бою угарно,как ходили красные полки,как гуляла сабля командарма —продолжение его руки.Командарм —теперь такое дело —свищет ветер саблею кривой,пятьдесят сражений пролетелонад твоею славной головой.И опять — под голубою высьючерез горы, степи и леса,молодость раскачивая рысью,конные уходят корпуса.Песня под копытами пылится,про тебя дивизия поет —хлеборобу ромбы на петлицытолько революция дает.Наша революция,что с бою все взяла,чей разговор не стих,что повсюду и всегда с тобоюсилою луганских мастерских.И когда ее опять затронутяростным дыханием огня —хватит песен, сабель и патронов,за тобой мы сядем на коняи ударим:— С неба полуденного…Свистнут пальцы с левого крыла —это значит — песня про Буденноговпереди конармии пошла.

«Под утро подморозило немного…»

Под утро подморозило немного,еще не все проснулись —тишина,по городу трамвайная дорогавеселым снегом запорошена.Голы сады —и вот зимы начало,с Балтийского корыта холода,и невскаятемнела,заскучала,забегала(не вырваться)вода.Иду, свищу…Мне весело, не тесно.Я сызнова люблю тебя, зима,и красными на белом повсеместноменя в пути приветствуют домаплакатамии флагами,и светомменя зима приветствует в пути,и над районным Выборгским Советоми над заводом имени Марти.Зима пришла,зима прогнала осень,ее приход отпраздновал завод,и по Литейному, дом 48,где девушка любимая живет.Она еще вчера мне показалана пламенный и светлый Ленинград,на шелковые флаги у вокзала,на эти крылья, машущие в лад.И глядя на огней огромных пятна,на яркое полотнище крыла,ее любовьи радостьмне понятна,хорошая,веселаябыла.А снег летел,подули ветры хором,сдувая копоть дымную и вонь, —как не гордиться городом,в которомвсех революций клокотал огонь,в котором пели: на себя надейся, —в котором на расстрели на штыкии шлии падали красноармейцы,и шлии падали большевики.В котором мыработали и пелив метелицу,в распутицу,в дымуи делали по стольку — за недели,за месяцы не сделать никому.Зима пришла.Но что нам страшно, людям,в твоих снегахи в холоде твоем —и мы живем,работаеми любим,горюем,радуемсяи поем.

Чиж

За садовой глухой оградойты запряталсясерый чиж…Ты хоть песней меня порадуй.Почему, дорогой молчишь?

Вот пришел я с тобой проститься,и приветливыйи земной,в легком платье своем из ситцакак живая передо мной.

Неужели же все насмарку?..Даже в памяти не сбережем…Эту девушкуи товаркуназывали всегда чижом.

За веселье, что удалось ей…Ради молодости земликос ее золотые колосьямы от старости берегли.

Чтобы вроде льняной куделираньше времени не седели,вместе с лентою заплелись,небывалые, не секлись.

Помню волос этот покорный,мановенье твоей руки,как смородины дикой, чернойнаедались мы у реки.

Только радостная, тускнея,в замиранье,в морозы,в снегнаша осень ушла, а с неюты куда-то ушла навек.

Где ты —в Киеве?Иль в Ростове?Ходишь плача или любя?Платье ситцевое, простоеизносилось ли у тебя?

Слезы темныев горле комом,вижу горести злой оскал…Я по нашим местам знакомым,как иголку, тебя искал.

От усталости вяли ноги,безразличны кусты, цветы…Может быть,по другой дорогепроходила случайно ты?

Сколько песен от сердца отнял,как тебя на свиданье звал!Только всю про тебя сегодняподноготную разузнал.Мне тяжелые, злые былирассказали в этом саду,как учительницу убилив девятьсот тридцатом году.Мы нашли их,убийц знаменитых,то — смутители бедных умови владельцы железом крытых,пятистенныхи в землю врытых,и обшитых тесом домов.Кто до хрипи кричал на сходах:— Это только наше, ничье…Их теперь называют вот как,злобно,с яростью…— Кулачье…

И теперь я наверно знаю —Ты лежала в гробу, бела, —комсомольская,волостнаявся ячейка за гробом шла.

Путь до кладбища был недолог,но зато до безумья лют —из берданоки из двустволокотдавали тебе салют.

Я стою на твоей могиле,Вспоминаю, во тьме дрожа,как чижей мы с тобой любили,как любили тебя, чижа.

Беспримерного счастья радивсех девчат твоего села,наших девушек в Ленинграде,гибель тяжкую приняла.

Молодая,простая,знаешь?Я скажу тебе, не тая,что улыбка у них такая ж,как когда-то была твоя.

«Как же так?..»

Как же так?Не любя, не страдая,даже слово привета тая,ты уходишь, моя молодая,золотая когда-то моя…Ну, качну головою устало,о лице позабуду твоем —только песни веселой не стало,что запели, пропели вдвоем.

Николай Рыленков

«Концы колышутся кудрей…»

Концы колышутся кудрей,Тебе на щеки тень бросая…Сними сандалии скорейИ по росе ступай босая.

У придорожного кустаСадись,   раздумывай      и слушай,Пока полночная звездаНе упадет к нам спелой грушей.

Ладони легкие сложи,В них колос вылущи зажатый,Ты видишь — вызревшие ржиОтяжелели перед жатвой.

Мы их выращивали здесь.Мы знали радость ожиданья,И в каждом стебле этом естьТепло от нашего дыханья.

С тобою об руку несемМы наше счастье молодое,Поговорим же обо всем,Как говорить умеют двое.

Мне стежки будут не легки,Когда полюбишь ты другого,Но не скажу тебе с тоскиЯ непростительного слова!

И в час разлуки горевойНе задержу твоей руки я,Но день за днем перед тобойЯ буду лучше, чем другие.

И, может, вспомнишь ты тогдаНа этом поле наши встречи,И только вздрогнут   (ты горда)Твои приподнятые плечи.

Ты только руку мне пожмешь,Не скажешь даже ни полслова.Но я пойму…Созрела рожь.Для жатвы поле все готово.

«Над густой березою…»