Беовульф. Старшая Эдда. Песнь о Нибелунгах. - Автор Неизвестен

37 Тогда, я слышал, к нему на выручку поспел дружинник: он, знатный родом, известный мужеством, силой и ловкостью, в руке опаленной клинок сжимая, уцепил не в голову гаду, но ниже вонзил оружие, ужалил в горло змея зломерзкого — вошло железо в плоть огненосную, сникло пламя, 2700 дыханье драконье; и тут же конунг, едва очнувшись, [162] свой нож широкий, владыка ведеров, из ножен выхватил и острым жалом вспорол утробу огневержителя, — сдохло чудище. Так рано поутру два ратника-родича убили змея, — да будут примером они для воинов! — но стал последним тот бой победный, работа ратная, в жизни конунга: набухли раны, 2710 следы драконьих клыков на шее, горя, смердели, и грудь покрылась глубокими язвами — яд змеиный въедался в тело. Вождь мудромыслый под серыми скалами сел на камень вблизи кургана, напротив жерла, устья пещеры, своды которой на вековечных столпах покоились. Лицо владыки и грудь водою дружинник добрый омыл из пригоршней 2720 от крови, пролитой героем в битве, и снял с воителя бремя шлема. Промолвил Беовульф, превозмогающий смертную муку (ему осталось, он чуял, мало земного счастья; силы иссякли; пришли к пределу дни его жизни, и смерть приблизилась): «Имей я сына, ему я мог бы оставить наследье, мое оружие, наряд мой ратный, тому, кто был бы 2730 моим преемником! Я пять десятков зим — хранил державу, и не единый из сопредельных племеводителей не смел потревожить меня дружиной, грозить мне набегом! Я мирно властил и ждал урочного срока и жребия: не жаждал распрей и лживыми клятвами не осквернялся, чему сегодня, смертельно раненный, я радуюсь в сердце, ибо Создатель не попрекнет меня 2740 убийством родичей, — так пусть же изыдет душа из тела! Спеши, о мой Виглаф, сойди под землю, в тайник курганный под серыми скалами (дракон, лишенный своих сокровищ, лежит, недвижный, сраженный в сердце); и я, увидев [163] казну издревнюю, насытив зренье игрой самоцветов и блеском золота, возлягу рядом и без печали жизнь покину и власть земную». 2750 38 Немедля, — так слышал я, — по слову конунга, по воле правителя, в бою израненного, сын Веохстана сошел в пещеру, воин в кольчуге, в рубахе сетчатой; там, добродоблестный, гордясь добычей, увидел множество колец, камений, груды золота и самоцветов, сосуды дивные, древние вещи, вдоль стен стоявшие в жилище змея, чудные чаши (канули в вечность 2760 их обладатели!), и шлемы ржавые времен прошедших, кольчуги траченные, и уборы истлевшие (таким богатством, в земле сокрытым, такой добычей мог бы гордиться любой из смертных!); и там же знамя, стяг златотканый на крепком древке над россыпью золота солнцегорящий. искусно шитый сиял, озаряя чертог обширный, сокровищ вместилище, жилище змея, 2770 который сгинул, мечом пораженный. Тогда, — так я слышал, — сложил дружинник богатство курганное, казну гигантов в мешок, в кольчугу, сосуды, чаши. сколь мог осилить, и взял слепящий стяг светозарный, поскольку Беовульф ножом двуострым, драконоборец, сразил дозорного, издревле стерегшего холм сокровищный, пламевержителя, во тьме полыхавшего дыханием пагубным 2780 над тем курганом. — чудище сгинуло. Вышел воин с кладью бесценной из подземелья, страхом терзаемый, тревогой в сердце: застать успеет ли в живых владыку, правителя ведеров, без сил лежавшего вблизи пещеры. Золотоноша нашел воителя, истекшего кровью, вождя всезнатного, почти что при смерти; он долго витязя кропил водою, покуда слово 2790 из сердца воина на волю не вырвалось; и молвил Беовульф, скорбный старец, глядя на золото: «Владыке Вселенной хвала! — я вижу эти сокровища и славлю Господа, Небоправителя, в день мой последний мне ниспославшего победу в битве, а эту добычу — народу нашему! В обмен на богатства жизнь положил я — теперь державу сами храните! — мой срок истекает! 2800 Повелеваю вам, ратоборцы, мой прах и пепел укрыть в кургане, в холме высоком, близ моря насыпанном на Мысе Китовом, [164] дабы отныне то место звали курганом Беовульфа морескитальцы, в ладьях плывущие из дальних пределов по темным водам». Обруч ошейный витого золота вождь доброчестный вручил воителю — кольцом и обручем, кольчугой и шлемом 2810 он юного мужа благонапутствовал; «Ты — единственный мой наследник из рода Вагмундингов, чье семя сгинуло, Судьбою похищено: в час предначертанный ушли знатнейшие — и я за ними!» С последним словом угасло сердце мудрого старца; осталось тело, костра пожива; душа отправилась искать награды среди угодников.