Чарли Бон и Алый рыцарь - Дженни Ниммо
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Прихрамывая на правую ногу, она доплелась до ближайшего позолоченного стула и с трудом опустилась на мягкое сиденье, обтянутое бордовым бархатом.
Тон Лорда Гримвальда сразу стал деловым и холодным:
— Я знаю, что Дагберт постарается спрятать обереги как можно дальше. Тебе просто нужно найти их, мальчик. Где бы они ни находились. Ты — магнит. Талисманы сами притянутся к тебе, даже если они будут на расстоянии двенадцати футов.
— Я никогда раньше не работал с золотыми предметами, — засомневался в своих силах Джошуа.
— Поверь мне, ты притянешь золото, если сосредоточишься на мысли о нем, если по-настоящему этого захочешь. Насколько я разбираюсь в магнетизме, разум и сила воли играют в нем не последнюю роль.
Почему, например, ты ходишь весь в обрывках бумаги, грязи и стружках? Если не хочешь выглядеть замарашкой, подумай об этом, сосредоточься, — Лорд Гримвальд провел рукой по свитеру Джошуа, — и заставь мусор исчезнуть.
Мальчик нахмурился, глядя на крошки, но ничего не произошло.
— Думаю, мы во всем разобрались, — сказал Повелитель Океанов, — иди и принеси мне обереги, как только сможешь их найти.
— Да, сэр, — Джошуа повернулся к своей матери, которая встала и взяла его за руку.
— Я зайду к тебе позже, Титания, — обратился к ней Манфред, — хотелось бы узнать твое мнение насчет Оливии Карусел. У нее отрылся дар создания иллюзий.
Эта новость вызвала кривую улыбку у Миссис Тилпин:
— Правда? — пробормотала она, — наконец-то я смогу немного развлечься и поколдовать в полную силу, — ее черные глаза заблестели от возбуждения.
Когда Тилпины выходили, с головы Джошуа слетело несколько бумажек, и его мать, крепко сжав руку сына, с гордостью прошептала:
— Ты сделаешь нас богатыми, Джош. Я заработаю на тебе состояние.
Манфред подождал, пока они уйдут, и спросил:
— Когда же Вы найдете лодку Лайелла Бона? Я бы хотел увидеть, как она пойдет ко дну вместе с пассажирами.
— Терпение, мой друг. Сейчас мне нужны обереги Дагберта. Я должен получить их любой ценой, чтобы выжить, а после этого смогу помочь и тебе.
Манфреду трудно было поверить в то, что могущественного человека, стоявшего рядом с ним, может одолеть двенадцатилетний мальчик.
— Но проклятие есть проклятие, — подумал он про себя, — и с этим не поспоришь.
— Я еще не успел рассказать прадеду Иезекиилю последние новости, — сказал Манфред, направляясь к двери, — поднимусь к нему на мансарду прямо сейчас. Ему нравится быть в курсе текущих событий и узнавать обо всем первым.
Лорд Гримвальд последовал за Манфредом в коридор:
— Должно быть, сейчас время ужина. Надеюсь, ваша кухарка умеет готовить рыбные пироги?
— Таких сведений у меня нет, — Манфред закрыл двери Танцевального зала, задвинул засов и запер их на ключ, -
— Не хочу, чтобы кто-то испортил Ваш Глобус.
Миновав мрачный коридор, они вышли в Главный зал.
Как только затихли их шаги, из темного угла вышла маленькая фигурка. Кухарка Дара подслушивала возле дверей Бального зала и не пропустила ни одного слова из того, что они говорили.
Она узнала достаточно. Пришло время рассказать о Морском Глобусе друзьям. Ей удалось даже мельком взглянуть на эту ужасную вещь.
Дару и Лорда Гримвальда связывало прошлое. Два раза он просил ее выйти за него замуж. Оба раза она отказывалась, и отвергнутый, униженный поклонник решил отомстить: ее родной дом смыла огромная волна и унесла в море всю семью.
На глаза женщины навернулись слезы, когда она вспомнила тот страшный день. Вернувшись домой на остров, Дара не нашла ничего, кроме нескольких деревянных досок, покачивающихся на волнах у скалы.
— Я не допущу больше ничего подобного, — пробормотала она, поспешно спускаясь на цыпочках в тайный проход, — лучше мальчик, чем мужчина. Что бы ни натворил Дагберт, это не может быть хуже того, что задумал этот омерзительный тип — его отец.
Госпожа Кухарка открыла дверь в коридор. Быстро оглядевшись, она пересекла Главный зал и побежала по Портретной галерее к Синей столовой.
Оказавшись на месте, она проскользнула на кухню и направилась к чулану для метел. Все ее помощники в выходные не работали, поэтому она могла пользоваться доступом в свою тайную квартиру, не опасаясь, что за ней наблюдают. В глубине кладовки, прикрытая фартуками и полотенцами, находилась небольшая дверь, ведущая в слабо освещенный коридор. Дара поспешила к лестнице, бормоча себе под нос:
— Я не должна ему позволить. Я обязана его остановить.
За посудным шкафом, стоящим у стены, пряталась еще одна потайная дверь. Она открывалась в уютную комнату, где в старой черной печке мерцали угли. На стенах висели картины, а в старинном комоде стоял фарфоровый сервиз с золотыми узорами. Возле печи находился низкий диван и старое кресло.
В кресле сидел высокий, представительный мужчина средних лет с копной седых волос. Доктор Солтуотер, заведующий кафедрой музыки, был другом и союзником Госпожи Кухарки, но лишь недавно она начала доверять ему настолько, что позволила заходить в свою тайную комнату. Теплота и уют помещения контрастировали с холодным, мрачным жильем, которое ему предоставили в академии.
Увидев встревоженное лицо Дары, Доктор Солтуотер отложил газету и воскликнул:
— В чем дело, Сокровище?
Это не было ласкательным обращанием, хотя Доктор очень любил Госпожу Кухарку. Так ее звали — Дара, или Сокровище.
— О, Артур. Это ужасно! — воскликнула женщина и рассказала ему обо всем, что услышала и увидела в Танцевальном зале.
— Я обязана немедленно их предупредить, — она надела свое твидовое пальто и шерстяную шапочку, — Чарли и его дядя должны обо всем узнать. Надо остановить это злобное, жестокое чудовище.
— Позвольте мне пойти с Вами, — вскочил на ноги Доктор Солтуотер.
— Нет, нет. Вы слишком... э... заметны, — она слегка покраснела, — на Вас сразу же обратят внимание. Я пойду в Книжный магазин, это лучше, чем попасться на глаза Бабушке
