Публичное одиночество - Никита Михалков

Тяготит, а что делать?

Уйти из Союза, как Вы сами давно хотели?

Я не мог уйти так, как мне предлагалось! Оболганным, обвиненным в воровстве?! Проще застрелиться…

А теперь, когда оправдались, нет желания уйти?

Огромное!

Когда я буду уверен, что старики-ветераны в тепле, тут же уйду… Союз кинематографистов остается единственной силой, которая может помогать старикам, – и это божеская ответственность. Вообще Союз должен быть богатым, чтобы превратиться в творческую лабораторию, а пока он – собес, который нужен только для того, чтобы люди не умирали пачками. (I, 143)

(2011)

Интервьюер: В Москве прошел Первый съезд альтернативного Киносоюза, на котором новый председатель – режиссер Андрей Прошкин заявил, что они не против диалога с Никитой Сергеевичем Михалковым, если тот сам проявит интерес к сотрудничеству.

Что касается Киносоюза, ну есть в нем сто двадцать – сто тридцать человек, замечательно. Пусть работают, а мы посмотрим, насколько их хватит.

Только не нужно строить свою политику на отрицании. «Нам не нравится…» – это бесперспективно. Мы войну с немцами выиграли не потому, что нам немцы не нравились, а потому что мы Родину любили…

Не вполне понимаю, каких шагов с моей стороны ждет молодой Киносоюз. Что я должен, прийти и сказать: ребята, я вам хочу понравиться! Так, что ли? (I, 157)

(2011)

Люди могут входить в любое количество союзов…

Но я особо хочу подчеркнуть, что та помощь, которую мы оказываем старикам, пенсионерам, а это более миллиона долларов в год, будет предоставляться людям, состоящим в большом Союзе кинематографистов. Потому что сами ветераны спрашивают меня, насколько справедливо, что оставшиеся в Союзе получают помощь наравне с теми, кто из него вышел.

Что же это за организация такая, этот Киносоюз, когда в его составе нет ни одного артиста? Можно назвать как угодно – Союзом критиков и режиссеров, но не Киносоюзом. (XV, 60)

«СПАСТИ РЯДОВОГО РАЙАНА»

(2010)

Скажи мне, ты видел картину «Спасти рядового Райана»?

Интервьюер: Видел.

Как ты думаешь, что бы со мной сделали, если бы я снял картину «Спасти рядового Иванова»?

Ничего бы не сделали. Вы же уже сняли ремейк «Двенадцати рассерженных мужчин».

Ты так думаешь?! Да меня бы порвали, как Тузик тряпку.

Почему же?

Солдат Иванов – последний оставшийся в живых, и за ним Жуков посылает отряд под пули, чтобы вернуть этого мальчика его матушке, чтобы не прервался род Ивановых в деревне Ирхино.

Ты представляешь себе, на какие вилы меня подняли бы, какой свист стоял бы в зале?!

Мы не прощаем это своим, мы прощаем это им. Для большинства из нас американское кино – это миф и развлечение. Что не исключает действительно великих американских картин.

Я не понял про «Рядового Райана». Разве в советском военном кино не могли рассказать такую историю?

Такая картина получила бы Сталинскую премию, но была бы презираема зрителем, потому что это – тот примитив, который прощается кому угодно, кроме нас.

Но практически все советское и российское кино о войне – это мифотворчество, и чем больше времени проходит с момента окончания войны, тем оно сильнее.

Соглашусь с тобой, но существуют разные уровни лжи.

Когда жизнь одного человека ставится выше коллектива, как в «Райане», это – либеральная идея?

Да, и американцы в нее верят и так живут. И это, наверное, замечательно.

Но это невозможно здесь, правильно?

Не уверен. Тот же «Райан», да и все американское кино с успехом идет у нас в прокате. Люди ж не только на спецэффекты так реагируют…

Да, с успехом. Потому что про американцев.

Америка вообще создана по образу и подобию своего кинематографа. (II, 64)

СПЕЦЭФФЕКТЫ

(2005)

Интервьюер: Прокатчики и постановщики фильмов <«Турецкий гамбит», «Антикиллер», «Бой с тенью»> объясняют свой успех тем, что впервые в нашем кино появились настоящие спецэффекты, и именно на это идет зритель. Почему тогда ваша Студия «ТРИТЭ» и режиссер фильма «Статский советник» Филипп Янковский практически отказались от компьютерной графики?

Дело в том, что я глубоко верю в своего родного российского зрителя, который генетически воспитан на великой русской литературе. Невозможно жить только клипами, только интернетовской сетью в переписке с матерными словами. И это просто замечательно, что зритель начинает смотреть не только как, но и что, когда ему важна не только форма, но и содержание, когда его интересуют взаимоотношения людей и их характеров – то, чем всегда славилась русская актерская школа, великая русская литература, русский театр и наш кинематограф.

Я очень люблю настоящую графику. Мало того, я учусь, и мне, если Бог даст, предстоит снимать «Утомленные солнцем – 2», где должно быть много графики, потому что мы не можем заполнить кадр таким количеством техники, массовки. Но когда фильм существует только для компьютерной графики, когда все остальное приклеено к этой графике, потому что именно она является самоценностью, а не то, что происходит вокруг, меня это уже не интересует, через десять минут я уже все понимаю.

А когда компьютерная графика помогает мне наполнить содержательными эмоциями зрителя, это другой разговор. (VI, 6)

СПИЛБЕРГ

(2002)

Интервьюер: Бытует мнение, что новый фильм «Утомленные солнцем – 2» Никита Михалков замыслил, посмотрев «Спасите рядового Райана» Стивена Спилберга… Спилберг создал высокохудожественный репортаж, но Михалкова якобы задели исторические несоответствия.

Спилберг выполняет свою чрезвычайно важную роль для Соединенных Штатов Америки. Это его миссия. Каждой своей картиной он говорит, что такое Америка (в представлении Спилберга и в том представлении, которое он хочет, чтобы имел мир об Америке).

Поэтому у меня нет желания как бы «задать» Спилбергу… А за что ему «задавать»? Он снимает – про свою страну, для своей страны, а то, что мир «раскрыв рот» это смотрит и после картины «Спасите рядового Райана» убежден, что Вторую мировую войну выиграли американцы, так это – честь ему и хвала. Он умеет это делать и заставил мир в это поверить.

Моя задача – совсем другая, она заключается в том, что я хотел бы, чтобы и наше слово в какой-то степени было в этом смысле сказано.

Вот и все! Тут нет такого – не вы, а мы!

Как можно так считать или так относиться к этому, когда и там погибли люди, и здесь погибли люди… (V, 8)