Энциклопедия творчества Владимира Высоцкого: гражданский аспект - Яков Ильич Корман
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Желание «вырвать тайны» присутствует и в песне «О знаках Зодиака» (1974): «На свой Зодиак человек не роптал: / Чтоб тайна доступною стала, / Он эти созвездия с неба достал…» (АР-7-202). Аналогично желание лирического героя достать тайны «с неба»: «Я доберусь, долезу до заоблачных границ. / Не взять волшебных ракушек — звезду с небес сцарапаю…» («Реальней сновидения и бреда…»). И в обеих песнях звезды превращаются в драгоценности: «Оправил он их в драгоценный металл» = «.. звезду с небес сцарапаю, / Алмазную да крупную — какие у цариц!».
Что же касается стремления взять его крепче за горло, то оно уже высказывалось в «Приговоренных к жизни»: «И если бы оковы разломать, / Тогда бы мы и горло перегрызли / Тому, кто догадался приковать / Нас узами цепей к хваленой жизни», — и повторится в «Конце охоты на волков»: «На горле врага свои зубы сомкну / Давлением в сто атмосфер» (АР-3-36). Процитируем также песни «Летела жизнь», «Правда ведь, обидно» и «Песню о госпитале»: «Я встал горой за горцев, чье-то горло теребя», «На суде судья сказал: “Двадцать пять! До встречи!”. / Раньше б горло я порвал за такие речи!», «Я б тому, который слева, / Просто глотку перегрыз]».
Да и сам Высоцкий в интервью корреспонденту иновещания Всесоюзного радио Инне Шестаковой от 7 января 1980 года, рассказывая о том, почему на фирме «Мелодия» не выходят пластинки с его песнями, употребил аналогичный оборот: «Я на очень высоком уровне получаю иногда согласие, потом оно вдруг как в вату уплывает. Прямо и не знаешь, кто перед тобой и кого конкретно надо душить, кого надо брать за горло)»™. А «задушить» своих врагов он собирался и в «Балладе о любви» (1975): «Голыми руками задушу / Ложь и стоязыкую молву» /5; 321/ (ср. с репликой Ланцелота в пьесе Шварца «Дракон», 1943: «Я их терпеть не могу, драконов этих. Но ради вас я готов задушить его голыми руками, хотя это очень противно»). Здесь еще можно упомянуть стихотворение «Проделав брешь в затишье…» (1972), где в форме противостояния весны и зимы зашифрована оппозиция лирическое мы — власть: «Откуда что берется? / Сжимается без слов / Рука тепла и солнца / На горле холодов»[1492] [1493], - и начало песни «День Святого Никогда», которую в спектакле «Добрый человек из Сезуана» исполняет герой Высоцкого: «В этот день берут за глотку Зло». Очевидно, что она оказалась близка мыслям самого поэта, который, узнав о том, что главный идеолог страны Суслов запретил ему сниматься в роли эсера Савинкова в фильме Сергея Тарасова «Петерс» (съемки проходили в 1971 году), сказал одному из организаторов его концертов в Киеве Игорю Бровину: «Ты понимаешь, позвонили из ЦК, сказали: “Савинков — сильная личность. Высоцкому не давать!”». Далее Бровин вспоминает: «И мы сидели как раз вечером, вот Сева Абдулов и этот… Ну, немножко там выпили, как говорится. Вдруг Володя говорит: “Всёравно я его достану]". Мы говорим: “Кого?” Ну, имелось в виду — небезызвестный Суслов. Серый кардинал, как мы называем. Ну, мы немножко так смутились и говорим: “Вова, ну как это?” <.. > Хотел вам сказать один момент, который как-то я проследил. Володя родился 25 января, как
мы знаем. А 25 января, через два года, умер Суслов. И вот тут я подумал, что насколько сильную нужно иметь энергию, чтобы достать этого. <…> Кроме того, я еще расскажу, что я с помощником Суслова как-то встретился. Меня сразу как-то осенило: надо ему тут немножко подналить. Налили, значит, говорю: “Скажи, как умирал Суслов?”. И тут он так посмотрел на меня и говорит: “А зачем тебе это надо?” <…> Он говорит: “В страшных муках! Ползал по ковру и просил пристрелить его!”. Вот тут я уже точно понял, что Володя достал-таки его»[1494]. То есть «схватил за горло». Сравним еще с наброском к стихотворению «В забавах ратных целый век…» (1975): «И если в горло иноверца…» (АР-2-209), — который предшествует основной редакции: «Копался он мечом своим / В душе у иноверца».
Вообще стремление «передавить» своих врагов присутствует во многих произведениях Высоцкого и даже в некоторых его устных высказываниях: «От имени моего персонажа я утверждаю, что нужно так с ними <поступать> — их надо давить — от начала и до конца, если ты уверен абсолютно, что это преступник, на сто процентов»[1495], «Но я борюсь, давлю в себе мерзавца» («Про второе “я”», 1969)Ч0[1496], «Я б невидимку удавил на месте! <…> А тут недавно изверг на работу написал / Чудовищно тупую анонимку» («Невидимка», 1967 /2; 374/), «А повзрослевший волкодав / Врагов театра передавит» («Не зря театру в юбилей…», 1974; совместно с М.Д. Вольпиным), «На горле врага свои зубы сдавлю / Давлением в сто атмосфер» («Конец охоты на волков», 1977; АР-3-36), «По детству мне знакомые, / Ловил я их, копал, / Давил, но в насекомые / Я сам теперь попал» («Гербарий», 1976), «В общем, после этой подготовки / Я его без мата задавлю]» («Честь шахматной короны», 1972).
***
На вышеупомянутом стихотворении «Проделав брешь в затишье…» («Откуда что берется? / Сжимается без слов / Рука тепла и солнца / На горле холодов») необходимо остановиться отдельно. Как уже было сказано, лирическое мы здесь выступает в образе весны, а власть представлена в образе зимы, мороза, который олицетворяет собой жестокость советского режима. Подобная метафорика имеет своим источником повесть Ильи Эренбурга «Оттепель» (1954), где только что начавшееся потепление общественной атмосферы противопоставлялось жестокой сталинской «зиме», и произведения Осипа Мандельштама, в которых присутствует «тема мороза, в России легко становящаяся метафорой гибели, террора, репрессивности»[1497].
Уже самая первая строка стихотворения — «Проделав брешь в затишье» — напоминает слова лирического героя, сказанные им через год: «За то, что я нарушил тишину» («Я бодрствую, но вещий сон мне снится…», 1973). В первом случае «брешь в затишье» пробила весна, то есть лирическое мы, а во втором — уже один лирический герой (впервые данный мотив возник в черновиках песни «Один музыкант объяснил мне пространно…», 1966: «Гитара нарушит ненужный покой»: АР-5-108).
Причем затишье в песне 1972 года является вариацией «белого безмолвия»
