Жизнь замечательных времен. 1975-1979 гг. Время, события, люди - Федор Раззаков

Продолжают бушевать страсти и вокруг фильма «Женщина, которая поет». Вернувшись с гастролей в Тольятти, Алла Пугачева узнала очередные подробности битвы за фильм и 13 апреля села за стол — писать письмо главному редактору ГСРК Далю Орлову. В нем сообщалось следующее:

«Я полностью согласна с той оценкой, которую Вы и Госкино СССР дали фильму. Все опасения, которые я высказывала Вам перед запуском картины, к сожалению, оправдались.

На мой взгляд, необходимо кардинально переделать фильм и прежде всего:

1) убрать или значительно сократить эпизоды, художественное решение которых отдает «пошлостью» (шоу, репетиция шоу, телеинтервью);

2) найти пристойное драматургическое решение взаимоотношений героини фильма с мужем и Андреем, учитывая хотя бы фактуру актеров, снимавшихся в этих ролях (или переснять эти роли с другими актерами);

3) включить в фильм еще одну или две веселые песни, чтобы в музыкальном материале не возникало ощущение монотонности.

Есть у меня и другие предложения, но это главное.

Так как «Мосфильм» поручает переделывать фильм тем же автору и режиссеру, которые уже сняли один печально известный вариант, я обращаюсь к Вам с убедительной просьбой взять под свой личный контроль их предложения по переделке. Новые съемки выбивают меня из графика моей основной работы на эстраде, и я бы хотела использовать свое время действительно на дело».

В тот четверг, 13 апреля, столичные термометры зафиксировали 15 градусов тепла. И хотя это был не рекорд (в 1975 году в это же время ртутные столбики поднялись до отметки в 25 градусов), москвичи радовались: светило солнце, журчали ручьи. Между тем этот день стал последним в жизни актера Станислава Жданько.

Утром Жданько и Малявина посмотрели по телевизору первую серию герасимовского «Тихого Дона». Жданько знал, что Герасимов в эти дни готовится приступать к съемкам фильма «Юность Петра», и очень хотел сыграть в нем Меншикова. «Позвони ему, попроси за меня», — попросил он Малявину. Та не смогла отказать любимому, хотя с самого начала сомневалась в благополучном исходе такого Звонка. Так и получилось: мэтр ответил, что на роль Меншикова он пригласил своего ученика Николая Еременко. Это было первое серьезное огорчение Жданько в тот день.

Второе случилось спустя час, когда они с Малявиной отправились в Ленком на спектакль «Вор», где главную роль играл их общий приятель — Виктор Проскурин. По словам Малявиной, после спектакля Жданько заметно сник, позавидовав другу: в отличие от него, ему приходилось играть в Вахтанговском театре одни эпизоды. Затем влюбленные на время расстались: Жданько отправился за кулисы поздравлять с успехом друга, а Малявина поехала в театр, где намечался юбилей Юрия Яковлева. Однако торжества в самый последний момент перенесли на другой день, и Малявина зашла проведать своего отца. Оттуда она позвонила домой Жданько. Тот ее огорошил сообщением, что они с Проскуриным вот уже час пьют, отмечая успех «Вора». «Умоляю тебя, не напейся! — попросила Малявина возлюбленного. — Тебе же завтра ехать в Минск на съемки». (Жданько должен был сниматься на «Беларусьфильме» в картине «Время выбрало нас»). На что Жданько ответил: «Валена, если ты хочешь, чтобы я не напился, приезжай ко мне. Мы ждем». Малявиной пришлось ехать, тем более что билеты в Минск были у нее. Она приехала к Жданько примерно через полчаса. Далее послушаем ее рассказ:

«Они с Витей много выпили, я не пила ни грамма. Видя, что я совершенно спокойно не пью, что за меня можно не волноваться, сам Стае захотел еще (Витя к тому времени уже ушел). А у него давление очень высокое, я ему запрещала. Завтра он должен был уезжать в Минск, настроение взвинченное, плохое. В дорогу я ему купила бутылку «Гурджаани», и он стал просить ее открыть. Я видела, что он не в себе, но ведь никогда не знаешь, что будет потом. Мы сидели, он снова собрался уйти, в ресторан ВТО. Я возмутилась, встала, достала эту бутылку, открыла ее ножом, налила себе полный бокал, выпила демонстративно залпом, вышла на кухню и вылила все остальное в раковину. Чисто по-женски. Из принципа. Стою у окна, психую. Приблизительно в 21.30 я вошла в комнату и увидела, как Стае медленно валится с кресла на пол. Я помогла ему прилечь на ковер. Ножа я нигде не заметила. Кровь я вначале тоже не заметила, потом лишь увидела, что она сочится из его груди. Я зажала рану ладошкой, прижималась головой. Крови было мало. Я брала его голову, прижимала к себе, спрашивала его: «Стае, что с тобой?». Вначале глаза Стаса были открыты, и он смотрел на меня. Потом Стае прошептал: «Пойдем со мной…» После этих слов он добавил: «Голову…» Больше до приезда «Скорой помощи» ни одного слова он не сказал…»

Вызов на станцию «Скорой помощи» поступил в 21 час 33 минуты. Однако адрес был назван неверно, и врачи около получаса проплутали в арбатских переулках. Затем сами перезвонили, уточнили адрес и только после этого прибыли к месту происшествия. Но спасти актера им было уже не суждено. Он умер. Впрочем, даже если бы врачи прибыли оперативно, печального исхода все равно бы избежать не удалось. Как затем установит следствие, удар 30-сантиметровым кухонным ножом (тем самым, который Жданько остро наточил у точильщика 9 апреля) был слишком силен, а рана оказалась слишком глубока — 9 сантиметров. Сердце было пробито насквозь. Направление удара резко сверху вниз, из-за чего была задета и печень. После этого пострадавший жил всего лишь несколько минут.

Все время, пока врачи хлопотали над погибшим, Малявина стояла рядом. Как только врач констатировал смерть, женщина внезапно схватила злополучный нож и с криком: «Я хочу умереть с тобой!» — попыталась вонзить его себе в грудь. Но ей это не удалось. Схватив нож за лезвие, она только поранила себе пальцы.

Вскоре к месту трагедии прибыл наряд из 60-го отделения милиции. Как и положено, был составлен протокол, соблюдены другие формальности. Пока все это происходило, врачи свозили Малявину в институт Склифосовского, где ей были наложены на руки швы. Затем женщину привезли в отделение милиции. Там ее подробно допросили. Однако в уголовном деле этот протокол впоследствии так и не появится: сначала про него «забудут», а затем и вовсе потеряют.

Между тем продолжает лихорадить Грузию. Как мы помним, в марте там была опубликована новая Конституция, в которой отсутствовала статья о государственном статусе грузинского языка. Народ воспринял это весьма болезненно. 14 апреля в Тбилиси состоялась демонстрация сторонников сохранения этой статьи в Конституции (среди собравшихся была в основном студенческая молодежь). Десять тысяч демонстрантов с лозунгами и транспарантами прошли по центру города и собрались у здания Дома правительства, где состоялся митинг. Площадь моментально была оцеплена милицией и войсками, однако отдать команду к разгону митинга власти испугались. Митингующие объявили, что будут стоять на площади до победного конца. Победа пришла во второй половине дня. Чрезвычайная сессия Верховного Совета республики приняла решение оставить статью о языке «без изменений».

В субботу, 15 апреля, в «Московском комсомольце» был опубликован очередной хит-парад лучших песен (за март). Первое место в нем продолжал удерживать «медляк» Давида Тухманова «Остановите музыку». Единственной новинкой хит-парада была песня Стаса Намина и Владимира Харитонова «Рано прощаться» в исполнении группы Стаса Намина. Несмотря на то, что песня была очень популярна на всех танцплощадках огромной страны, она почему-то скромно притулилась на последнем, 10-м, месте упомянутого хит-парада.

В этот же день Алле Пугачевой стукнуло 29 лет. Дата не круглая, но отмечена была с большой помпой. Вот как об этом событии вспоминает дочка именинницы Кристина Орбакайте, для которой этот мамин день рождения стал первым, который она запомнила:

«Мне тогда было почти семь лет, но я все очень хорошо запомнила. Я тогда жила у бабушки в Кузьминках. Вернулась из детского сада — а в доме полно людей. Квартира небольшая, двухкомнатная. Огромный стол поставили в гостиной. В гости к маме пришли музыканты из группы «Ритм», она тогда с ними работала. Я помню, что именно тогда, в 7 лет, на дне рождения мамы я поняла, что такое эстрадная община, и то, что, возможно, с такими веселыми, добрыми и талантливыми людьми я свяжу в дальнейшем всю свою жизнь. Помню, маме в тот день подарили смешного пузатого человечка, напоминающего Будду. Таких раньше в огромном количестве продавали. Ему в руки вложили плакат с какой-то прикольной надписью — что-то забавное о маме, не помню, что. У мамы тогда были длинные волосы, одета она была в коричневую юбку в клеточку, которую потом на меня перешили. Юбка была до полу, а тогда девочки не носили длинных юбок, так что я модничала…»

В этот же субботний день в Ставрополе первый секретарь тамошнего крайкома КПСС Михаил Горбачев и его жена Раиса Максимовна выдавали замуж свою единственную дочь Ирину. Невеста всегда была девушкой целеустремленной. Она прекрасно училась в школе и окончила ее с золотой медалью. Занималась музыкой. К 16 годам прочитала всю отечественную и зарубежную классику, которая имелась в родительской библиотеке. Легко поступила в медицинский институт. И практически сразу влюбилась: в своего однокурсника Анатолия Вагилянского. В конце четвертого курса молодые решили пожениться. На свадьбу было приглашено около полусотни человек, подавляющую часть приглашенных составляла молодежь. Гости танцевали под оркестр, который играл большинство тех шлягеров, о которых речь шла выше: «Остановите музыку», «Рано прощаться», «Горько», «Последний лист», «Все могут короли» и др. Короче, весь джентльменский набор ресторанного оркестра образца апреля 78-го.