G.O.G.R. - Анна Белкина

— Это ваше, — сказал он, не проявляя эмоций, и сунул ключи Гопникову в руки.

Ключи были тяжёлые — два длинных, один короткий, и ещё один — некая металлическая пластинка, не понятно даже, что это — ключ, или просто брелок. Гопников взял связку в кулак и так и держал её до тех пор, пока Никанор Семёнов не прикрикнул на него:

— Чего вы стоите? Прячьте в карман и идите за мной!

Гопников машинально затолкал ключи в карман и пошёл туда, куда гнал его этот страшный человек. Воображение Гопникова, объятое мистическим ужасом, рисовало и подсовывало камеры пыток, «испанские сапоги», дыбы, «груши», плётки и другие подобные ужасы, а Никанора Семёнова делало инквизитором. Однако воображение ошиблось: пытать Гопникова не собирались. Вместо жути пыточной камеры взгляду Гопникова представилось уютное помещение, правда, без единого окошечка, но зато в углу висело чудо техники — неподъёмно дорогой по ценам «лихих девяностых» кондиционер «Самсунг». Кондиционер работал, наполняя воздух приятной прохладной свежестью. Гопников сиротливо пристроился на самом порожке, поджал руки, как какой-то зайчонок и благоговейно взирал на Никанора Семёнова, который, пройдясь по мягкому голубому ковролину, остановился у круглого фонтана.

— Это — станция наблюдения, — произнёс Никанор Семёнов, отрешённо глядя на струи воды, которые взлетали вверх к высокому потолку, и падали в бассейн, искрясь в мягких лучах точечных ламп.

— На-наблюдения за… чем? — проблеял Гопников, не решаясь своими неказистыми, покрытыми заскорузлой грязью ботинками наступить на этот ковролин, который мог бы позволить себе разве что, толстосум.

— За базой «Наташенька»! — заявил Никанор Семёнов, и Гопников едва не опрокинулся на спину.

— Но… — промямлил Гопников.

— За базой «Наташенька», — повторил Никанор Семёнов и откочевал от фонтана за дубовый полированный стол, устроившись в белоснежном кожаном кресле. — Вы думали, Гопников, что с ликвидацией метеорологического центра «Наташенька» исчезла?

Гопников молчал: за те годы, которые он провёл бомжём в подвале, он не думал о базе «Наташенька» — он предпочитал забыть о ней навсегда. Гопников даже не пользовался теми возможностями, которыми наградило его «зелье» Артеррана, он хотел думать, что всё это ему просто-напросто приснилось… И тут — опять двадцать пять — явился Никанор Семёнов и снова выплыла из серых вод реки забвения проклятая «Наташенька».

— А… разве там что-нибудь осталось? — наконец-то выжал из себя Гопников, переминаясь на ватных ногах.

— Сейчас там обычная воинская часть, — просто ответил Никанор Семёнов, поёрзав в кресле. — Наверху. А что внизу — никто не знает. Завода «Хозтехник», который вы представляли Америке, как ориентир, тоже нет — вместо него курган.

Гопников почувствовал, как по всему его телу вмиг разлился могильный холод, как страшный ступор сковал его с головы до ног.

— Не пугайтесь, — усмехнулся Никанор Семёнов, и Гопникову показалось, что у него изо рта сверкнули клыки вампира. — Это я так, к слову сказал. От Америки вы давно и необратимо оторваны. Сейчас не имеет значения, на чью разведку вы работали раньше. Имеет значение только то, что вы работали на «Наташеньке» и были знакомы с исследованиями Генриха Артеррана. Да, не простой это был прохвост, скажу я вам, — Никанор Семёнов слегка подался вперёд, водрузил руки на стол и сцепил в замок свои узловатые пальцы. — Его задрала горилла… Тьфу ты, чёрт! А вам придётся раскрыть все тайны, которые он после себя оставил… Садитесь, чего вы стоите! — он указал Гопникову на свободное кресло.

Гопников подавил в себе комплекс плебея, прошёл по ковролину в грязных ботинках и пристроился на краешке кресла, боясь заляпать грязью со своей рванины его белоснежную чистоту.

— Не скрою, — продолжал Никанор Семёнов, не обращая внимания на крайнее смущение и подавленность Гопникова. — Мы посылали сюда десант, разведчиков, бойцов… Семь раз посылали спецподразделения. Семь. И все семь бесследно исчезли. Я склонен полагать, что они заблудились в подземных лабиринтах. Там специально всё было построено так, чтобы чужаки попадали в ловушки и пропадали. Но вы сами работали там, и поэтому я потратил уйму денег на то, чтобы разыскать вас. Как, однако, вы опустились, профессор. Жить в подвале, с грязными пьяницами, ну что вы? Я знал, что вы попробовали один из его образцов. Между нами — я тоже попробовал. Эмма, вы её знали, продала мне пробирку. Там было на донышке, и я всё выпил. Гадость ещё та, скажу я вам, но некоторые положительные изменения она мне принесла. Но, не будем обо мне, давайте, лучше, поговорим о вас. Вы работали с Генрихом Артерраном и знаете, где находилась его лаборатория. Ваша задача — попасть туда снова и передать мне всё, что вы там найдёте.

— Но… — Гопников сказал: «Но», потому что знал, что Генрих Артерран не погиб от зубов и когтей гориллы. Он хотел сказать об этом Никанору Семёнову, и вот тогда-то впервые почувствовал на себе проклятую «звериную порчу». Вместо того, чтобы произнести человечьи слова, Гопников внезапно испустил бараний рёв. Это произошло так неожиданно, что даже каменный Никанор Семёнов выкруглил глаза и крякнул.

Сам же Гопников зажал обеими руками свой рот и молча, моргал, глазея на Никанора Семёнова. Никанор Семёнов очень быстро взял себя в руки. Он восстановил на лице маску статуи и сказал лишь вот, что:

— Я надеюсь, что вам ясна задача. Я буду снабжать вас всем необходимым, а вы в свою очередь — передавать мне всё, что вам удастся разыскать. Тут есть телефон и рация — вы всегда сможете связаться со мной. До встречи, Гопников, мне пора.

Никанор Семёнов вылез из кресла и направился к выходу, но Гопников успел остановить его.

— Скажите мне, что со мной? — вопросил он, положив свою руку на плечо Никанора Семёнова.

— Генрих Артерран и вас наградил, — буркнул в ответ Никанор Семёнов и удалился, сбросив с плеча дрожащие пальцы Гопникова.

С тех пор Гопников стал жить в деревне Верхние Лягуши. С местными жителями он мало общался. А они боялись его, сочиняли про него некие страшные небылицы, называли не то «чёртом», не то «кэгэбэшником». Гопников не обращал внимания на небылицы — у него были другие проблемы. Гопников нашёл способ пробраться в подземные помещения «Наташеньки», и даже почти что попал в лабораторию Артеррана. Но Гопникова постигла досадная неудача: тот коридор, по которому его проводила Эмма, оказался завален монолитной массой земли и камней. В лабораторию, несомненно, был ещё и другой вход, однако Гопников не знал, где он находится. Он много раз лазил в катакомбы, ходил по ним, искал этот дурацкий второй вход, но так и не нашёл. Никанор Семёнов наседал на Гопникова со своими требованиями, однако Гопникову нечего было ему сказать…

А однажды ночью Гопникова разбудил шорох. Да, в этом огромном доме, где до Октябрьской революции жили русские помещики, Гопников так чутко спал на широкой и мягкой кровати, что его будили даже шорохи. Тут были крысы, летучие мыши, а Гопников страдал суевериями и всегда выгонял этих животных из дома. Но этот шорох произвела не крыса, и тем более, не летучая мышь. Открыв глаза, Гопников увидал в спальне человека.

— Проснулся… — пробурчал гость, повернувшись к Гопникову затылком.

Спросонья Гопников не понял, кто это такой к нему пожаловал: подумал, что это — Никанор Семёнов, или кто-то от него.

— Я не смог найти, — вздохнул Гопников, понимая, что этот ночной визит не сулит ему ничего хорошего.

— Я знаю, — отрезал ночной визитёр, всё не желая повернуться к Гопникову лицом. — Вы и не найдёте. Вы только скажете Никанору Семёнову, что нашли.

Только теперь Гопников понял, что этот человек, чью спину он сейчас лицезрел, явился сюда не от Никанора Семёнова, а откуда-то ещё, неизвестно, откуда. Гопников неподвижно сидел на кровати, машинально комкал в кулаке одеяло и чувствовал, как его ночной колпак постепенно спадает ему на лоб.

— В-вы кто? — пролепетал Гопников, предполагая, что попал-таки в чью-то западню.

Незнакомец промолчал. Он только повернулся лицом, и Гопников узнал его: Генрих Артерран — вот, кто явился к нему среди ночи, непостижимым образом преодолев несколько запертых металлических дверей и сигнализацию.

— Вы скажете Никанору Семёнову, что нашли всё, что нужно, — повторил Генрих Артерран, состроив кривую усмешку. — И вызовете его сюда. Другого выбора у вас нет. Вы вернулись сюда опять, хотя могли бы выбрать смерть.

— Что значит — смерть? — пискнул Гопников и отполз на кровати к стеночке. Уж не собирается ли этот сумасшедший прикончить его??

— Когда Никанор Семёнов нашёл вас в подвале, вы могли бы покончить с собой, — спокойно изрёк Генрих Артерран, не моргнув и глазом. — Но вы согласились на его условия. Теперь вам придётся согласиться на мои. Вопросы есть?