G.O.G.R. - Анна Белкина

— Ой… — ойкнул Гопников, прекрасно понимая, что он плохо бегает, страдает одышкой, не сможет подтянуться на руках…

А бойкая Эмма уже раскрыла оконные рамы и подталкивала его к подоконнику.

— Я не смогу… — пискнул Гопников, упираясь. — Я же не…

— Он здесь! — воскликнула Эмма и пихнула Гопникова к подоконнику. — Давайте, лезьте!

Гопников ни за что бы не вылез, если бы не то, что произошло в следующую секунду. Посреди комнаты, прямо перед носом Гопникова вдруг возникла человеческая фигура — серая такая полупрозрачная, словно некий призрак. Чудовище было фантастически проворно: не прошло и секунды, как оно оказалось около Эммы и занесло над ней свою серую руку. А Эмма казалось, даже и не подозревала о его существовании: спокойно себе влезла на подоконник…

Чёрт, нужно… Гопников неожиданно для самого себя совершил длиннейший прыжок, вклинился между Эммой и серым существом и на лету поймал его руку за секунду до того, как она опустилась на затылок девушки. Рука монстра оказалась холодна, как лёд, а удар — сродни удару паровоза. Он бы снёс Эмме голову зараз, но Гопников каким-то образом ухитрился задержать его — в нём внезапно ожила странная и страшная сила, которой хватало на борьбу с… нечеловеком??!!

Эмма взвизгнула и собралась забиться в угол, но Гопников, одной рукой удерживая конечность чудовища, другой рукой вытолкнул её в раскрытое окно. Нечеловек рванулся назад, вырвался, а потом — снова разъярённо прыгнул. Гопников получил такой удар, что не устоял на ногах и был вышвырнут в окно вслед за Эммой. Эмма уже успела подняться на ноги и изо всех своих куриных силёнок тащила Гопникова вверх, чтобы тоже поднять. Гопников не чувствовал боли. Он вскочил, быстро глянул на окно и увидел, что неожиданный страшный противник тоже перемахнул через подоконник и выскочил на асфальтированную площадку под жилым зданием.

— Бежим! — крикнул Гопников Эмме и помчался вперёд, к забору.

Где только прыть у него взялась?? Он пролетел расстояние до забора быстрее любого из спринтеров. У его уха жутко свистнула пуля, и затем — ещё одна. Это охранный персонал базы заметил побег, и за беглецами устроили охоту. Оглянувшись назад, Гопников увидел, что их с Эммой преследуют человек шесть, и у каждого в руке в свете луны и прожекторов сверкает оружие. Гопников не умел убегать, охранники взяли их с Эммой в клещи и окружили. Пришлось остановиться. Эмма плакала, Гопников пятился, а охранники надвигались с неумолимостью железных машин и целились. Гопников не знал, как оправдать себя, он молчал, и молча трясся, а потом — некое чувство вроде интуиции заставило его вытянуть правую руку раскрытой ладонью вперёд. Он ощутил толчок, вроде отдачи, и в ту же секунду всех шестерых охранников словно бы смело силовой волной. Их отшвырнуло далеко в разные стороны, они тяжело обрушились на землю. Эмма быстренько подобрала пистолет, который выронил один из побежденных охранников, а на Гопникова напал ступор: он изумился и испугался того, каким образом сумел разделаться с преследователями.

— Давайте, лезем! — отрезвила его Эмма и подпихнула к забору.

Гопников встал у этого проклятого забора, словно бы его ноги вкопали: нет, он никогда не перелезет… Да ещё и эта проволока… Эмма уже цеплялась тонкими руками за кирпичи забора и пыталась влезть на него. И тут Гопников краем глаза различил, как к ним из-за угла обсерватории метнулась серая тень: нечеловек! Он не отстал, а продолжал преследовать! И Гопников опять совершил невозможное: по наитию он схватил Эмму поперёк туловища, взвалил на своё плечо и вместе с нею махнул через забор. Прыжок дался ему фантастически легко. Преодолев колючую проволоку и не зацепившись, Гопников ловко приземлился на ноги с другой стороны забора и, не выпуская Эмму, нырнул в густые кусты, которые там росли.

Гопников уже думал, что скрылся, однако внезапно его настиг настолько сильный удар, что он не удержался на ногах, уронил Эмму, и они оба покатились кубарем в высокую траву. Гопников слышал, как падая, Эмма взвизгнула. Гопников стиснул зубы, распахнул глаза и увидел, что над ним нависло серое чудовище. Оно сверкнуло белыми глазищами и занесло свою призрачную руку…

За миг Гопников увидел всю свою спокойную, размеренную жизнь учёного… И теперь ему конец…

Внезапно пришло наитие, и Гопников, словно бы подчиняясь некой чужой воле, выбросил вперёд руку и снова почувствовал толчок, похожий на отдачу. А вслед за ним — новый удар монстра, но только уже в несколько раз слабее, чем предыдущий: наверное, Гопников погасил его своим. Их обоих отшвырнуло в разные стороны, Гопников покатился по твёрдым колючим камням. Серого незнакомца тоже швырнуло, он обрушился в неглубокий овражек а, шваркнувшись оземь, утратил свою прозрачность и сделался похожим на простого человека. Гопников приподнялся на локте и посмотрел в ту сторону, куда отлетел его противник. Тот уже успел вскочить на ноги, совершил нечеловечески длинный прыжок, выскочил из овражка и оказался рядом с Гопниковым. Рывком вытянув длинную руку, он схватил Гопникова за воротник куртки и легко приподнял над землёй. Теперь он во всём походил на человека, лишь глаза светились белым светом. Благодаря новой возможности ночного зрения Гопников узнал в лице противника, искажённом яростью и ещё чем-то уродливым, черты Генриха Артеррана. Генрих Артерран издал звериный рык, и Гопникову показалось, что он его сейчас вообще, просто-напросто загрызёт.

И тут в ночи раздались два выстрела. Артерран отбросил Гопникова в сторону, мгновенно пригнулся, пропустив обе пули над собой, и снова прыгнул — теперь уже к Эмме, которая и стреляла в него. Она выстрелила ещё раз, но Артерран снова пригнулся, а потом — молниеносным движением выбил из её тонких рук пистолет. Гопников лежал на земле по соседству с лужей, а выбитый у Эммы пистолет по счастливой случайности плюхнулся прямо туда, в эту лужу, обрызгав Гопникова застоявшейся водой. Гопников не мешкая ни минуты, выхватил его и принялся с неким остервенением палить в Артеррана, пытаясь, если не застрелить его, то хотя бы дать Эмме уйти. Кажется, он всё же, пару раз попал в него — Артерран взвизгнул, выпустил чуть живую Эмму и исчез в темноте.

Выронив опустевший пистолет, Гопников поспешил на помощь Эмме, которая бессильно лежала в траве и тихо кашляла в кулак. Он помог ей встать, она вся дрожала, никак не могла откашляться, шаталась на ногах.

— Нужно… выйти… к дороге, — едва выдавила Эмма, подавляя этот мучительный кашель. — Там… машина…

Наверное, она испытала сильный стресс — так она была слаба. Гопников перекинул её дрожащую руку через собственную шею и повёл в поросшую ковылём и редкими деревьями неизвестность. За те годы, пока он работал, а вернее, прозябал на базе «Наташенька» — Гопников ни разу не покидал её пределов и даже не представлял, где тут может быть дорога.

Они брели наугад. Гопников уже чувствовал жажду и голод, а вокруг лишь высились деревья. Степь сменилась лесом. Вообще, в лесу бывают ягоды, орехи… Но на улице стоял апрель — какие ягоды?? Голодная смерть…

Эмма успокаивалась, она уже могла идти сама. Она шла и рассказывала Гопникову о том, как всё школьное детство мечтала о биологии, открытии новых форм жизни, исследованиях в диких джунглях. Как она с отличием окончила институт, одна из первых получила распределение… Крайне неудачное распределение: вместо исследований и перспектив — в категорию пушечного мяса для проклятых разведок и безумных учёных…

В своё школьное детство Гопников мечтал примерно о том же: открытия, исследования, Нобелевская премия… Он почти что всё это получил: не доставало только Нобелевской премии, однако, попал «под раздачу» точно так же, как несчастная Эмма. И тоже стал таким же пушечным мясом.

Они углубились в некий лес — тёмный в ночи, шелестящий древесными листьями, звенящий ночными насекомыми, преграждающий путь массами бурелома. Эмма спотыкалась, даже падала иногда, а Гопников видел всё, до былиночки — таким необычным талантом наградило его невкусное зелье Генриха Артеррана. Да, Генрих Артерран, видать, тоже попробовал что-либо из своих запасов, и кажется, не одно…

— Смотрите! — Эмма дёрнула Гопникова за рукав и развеяла все его мысли.

Гопников повернул голову в ту сторону, куда она показывала, и увидел, что лес поредел, и сквозь ветки деревьев виднеется автострада. Казалось бы, пора радоваться, кричать «Ура», выскакивать на проезжую часть становиться в «позу креста» и ловить первую попавшуюся машину… Но — нет, не выйдет. Автострада убегала в неизвестные дали тихой и тёмной лентой. Ни машинки не проехало за то долгое время, пока Гопников и Эмма брели по асфальту шоссе туда, куда посчитали «вперёд». Да, тут же глухая глушь, редко кто проезжает… Может быть, наверное и так, что за день никто не проедет… А тем более — ночью.