Кровавый век - Мирослав Попович

С точки зрения этнической солидарности, умма арабийа существенно отличается от других исламских народов.

«Американское» и «еврейское» выступает в массовом сознании арабов как воплощение сатанинской сущности чужого, а общеарабское – как репрезентация надежного и своего в слабо связанных между собой регионах арабского мира.

На востоке султаната распростерлись земли Ирана, который имеет собственную древнюю этнокультурную историю и был обособлен религиозно как шиитское государство. Исламский Афганистан имеет выразительное этническое ядро – пуштунов, и даже пестрый Пакистан резко выделяется в мире ислама в отдельную целостность, как исламизированая Индия.

Турецкий элемент в султанате был правящим, и при всей консервативности империи Османов наиболее способен к модернизации. В начале XX века империя превратилась из исламской в турецкую, а затем среди обломков Порты осталась авторитарная националистическая Турция Кемаля Ататюрка, который решительно модернизировал быт и культуру. После смерти диктатора и вождя Турция медленно эволюционировала в направлении западной демократии, не признавая младотурков преступниками, но и не допуская возвращения агрессивных рецидивов прошлого. Еще до Кемаля и еще до младотурецкой революции в Турции развивалось европеизированное образование и культура. Сегодня Турция политически принадлежит Европе, хотя время от времени балансировала между угрожающим преимуществом своих исламистов и авторитарным правлением своих генералов.

Арабский же мир оставался колыбелью исламской древности. Арабы составляли культурную периферию Османской империи как носители самых глубоких традиций древней религии и поэзии – традиций блестящих, но очень далеких.

Это хорошо видно на примере арабского образования.

Начальные знания во всем исламском мире преподавались муллами в школах при мечетях; средним учебным заведением оставалось медресе, где учили основам калама и фикха, но, как вспоминает Садруддин Айни, после медресе он умел читать Коран только по своему собственному экземпляру: во всем мире ислама фактически все заучивалось на арабском языке наизусть.[785] Вся совокупность знаний, ориентированная на Коран, оставалась арабской и арабоязычной. Поэзия стран ислама, даже если она была не арабоязычной, использовала формы, сотворенные арабской литературой, а у большинства тюркоязычных и ираноязычных стран ислама литературные произведения писались также и на арабском языке.

«Исламские науки» разделяются на три круга: 1) арабская словесность (аль арабийат арабисм), 2) науки о вере и законах (аш-шариат), 3) философские науки (аль-хикемийат), куда относятся также логика, математика, география, медицина и природоведение. Аль арабийат арабисм охватывала 12 или 13 филологических наук, включая риторику и «науку о чтении Корана» – ильму-ль-караат.[786] Таким образом, «исламская наука» есть в первую очередь филологическая арабистика, а также исламское богословие, исламское правоведение (фикх) и ассимилированная арабами античная философия и натурфилософия.

Высшие исламские учебные заведения («университеты») расположены были в первую очередь в арабских эялетах Османской империи (в столице Египта Каире, в Дамаске и Халебе (Алеппо) в Сирии, в ливанском Триполи, а также в Магрибе). Египетский аль-Джами аль-Азгар, комплекс мечетей со школой-медресе и священное убежище, основанное вместе с новой столицей Каиром в X ст. н. э., являлся с XVIII века общемусульманским центром традиционного образования и «исламских наук», а также центром антизападнического движения.

Окончание исламского университета иногда позволяет выпускнику стать юристом, преподавателем, журналистом, но в основном обрекает на безработицу. Не случайно среди студентов влиятельны «безумцы Аллаха», которые свою энергию реализуют в разных экстремистских действиях.

Таким образом, арабская культура оставалась основой, на которой происходила трансляция культуры во всей умма исламийа, но в исламском культурном пространстве не существовало отдельного общества – умма арабийа. Неминуемо пришла пора формирования модерной арабской культуры, в том числе арабской литературы новейших жанров, а также театра и особенно кино; интересно, что европейские арабисты очень долго не замечали новейшую арабскую литературу – она представлялась далеко не таким самобытным и ярким явлением, как старинная арабская культура.

Результатом постепенной модернизации исламского образования стал новый (по закону 1961 г.) аль-Азгар – Каирский университет, в котором созданы светские факультеты. Теперь здесь действуют факультеты основ религии, шариата, литературы, административных дел и торговли, медицинский, педагогический и женский. Как видим, высшее образование в Египте приближено к европейскому, но еще очень далеко от его естественно-научного и математического циклов.

Консерватизм арабской культуры, связанный с ее особенной ролью в исламе, до сих пор мешает чужестранцам различать принципиально отличные направления в политической жизни арабского мира. «Исламским фундаментализмом» называют нередко все неприятное европейскому глазу и уху, которое появляется на арабских территориях. Между тем больше всего проблем Западу до сих пор доставляли не столько консерватизм и даже фундаментализм, сколько арабский политический модернизм.

Египет, который веками был твердыней исламского консерватизма, в XX веке становится центром поисков новых путей для арабского мира, возможностей модернизации исламских представлений для их совмещения с современной наукой и техникой и западными социальными технологиями.

В XIX веке старые суфийские братства теряют свою социальную энергию, и развивается чисто антиструктурное движение дервишей, не связанных с определенными братствами и живущих подаяниями, заклинаниями и торговлей амулетами. Новые братства возникают в Алжире (аль-алавийа, созданное Ахмадом аль-Алави), в Тунисе (аль-маданийа, созданное Мухаммадом аль-Мадани, ум. в 1959-м), в Египте (аль-гамидийа аш-шазилийа, созданное Саламом ар Ради, ум. в конце 50-х). Это братства, которые действительно продолжали традицию ат-Тасавуф, в новых условиях не стали существенным фактором арабской жизни. Арабский энергичный и агрессивный модерн возникает на принципиально новой основе, хотя и обращается к той же суфийской традиции.

Идеолог обновления ислама Мохаммад бен Сафдар Джамаль ад-дин Афгани (1839–1897), афганец, получивший светское образование в Индии, объездил пол-Европы и пол-Азии и писал на арабском, персидском и французском языках, был одним из организаторов египетской периодической прессы и именно в Египте учредил исламистскую «Национальную ложу». Его ученик – деятель реформаторского движения, преподаватель Каирского исламского университета аль-Азгар, большой знаток Корана Мохаммад ‘Абдо умер в 1905 г., будучи верховным муфтием Египта. Аль-Афгани был выслан турецкими властями, жил в Париже и издавал там вместе с ‘Абдо газету. Позже его прах был перезахоронен в мавзолее на родине, в Кабуле.

Идеи исламизма Афгани и ‘Абдо связывали с необходимостью модернизации ислама, доказательством совместимости науки с исламом, пропагандировали объединение дар аль-ислам против дар аль-гарб, неисламского мира «империалистов». Афгани искал «праведного правителя» среди разных правителей исламского мира, но они отказывались от поддержки панисламизма, потому что Афгани был сторонником парламентского ограничения власти монарха, опираясь на традиции контроля умма исламийа над государственной властью. Большое значение имела фетва Мохаммада ‘Абдо 1899 г., которая разъясняла, что банковские ссуды, взносы и проценты, не есть риба’ – запрещенное Кораном ростовщичество. Исламские модернисты опирались на поддержку своей финансовой буржуазии. Исламизм Афгани ‘Абдо справедливо называют в силу всех этих обстоятельств либеральным исламизмом.

Продолжая радикализм Аль-Банна, Са’ид Кутб развил идеи «социальной справедливости в исламе», а Мустафа ас-Сиба’и – принципы «исламского социализма». Программы Кутба и Сиба’и предусматривали создание – сначала в Египте, потом во всем исламском мире – общества, построенного на «исламской справедливости» при строгом соблюдении исламских норм, Корана и шариата.

Лозунг модернизации ислама нашел и более радикальных последователей.

Наследником исламских модернистов стала «Ассоциация братьев-мусульман» (аль-Ихван аль-муслимун), созданная в Египте в 1928 г. шейхом Хасаном Аль-Банна, школьным учителем и бывшим суфием. Ассоциация строилась как суфийское братство; сам Аль-Банна стал аль-муршид аль-’амм, и все члены братства, таким образом, были его мюридами. Однако формы мюридизма были лишь сознательно использованы для организации полностью современного радикального политического движения. Аль-Банна дополнил модернизацию ислама новыми концепциями джихада, «исламского государства» и «исламского национализма». После восстания мусульман против евреев в Палестине в 1936 г. «братья-мусульмане» из радикальной политико-просветительской организации превратились в организацию террористов, образовав военизированные отряды. Первые исламские террористы, таким образом, возникают на основе модернизации ислама и приспособления его к потребностям арабского национализма – или, по-другому, на основе попыток определенных арабских политических групп использовать наследство исламских течений, и в частности суфизма, для полностью модерной радикально-националистической политики. Естественно, что эта политическая группа заняла профашистские позиции и поддержала связанных с нацистами боевиков арабской Палестины. После смерти Аль-Банна в 1949 г. «Ассоциация братья-мусульмане» распалась на несколько течений, и все они оказались радикальнее, чем их предшественники. Последователи пошли путями или «исламского социализма», или правого экстремизма, типа группы «аль Джихад».