Дочь Волдеморта - Ночная Всадница

— Я и так сказала слишком много.

Призрак скрылся. Гермиона бросилась к окну — маленькая фигурка удалялась вниз и растаяла под камнями садовой дорожки.

* * *

Прошло некоторое время. В последний день года небольшая рыжая сова принесла Гермионе письмо, ставшее для нее самым лучшим подарком к грядущему празднику. В нем Лорд Волдеморт сообщал, что весьма сожалеет о том, что не сможет повидать их в свой день рождения, но он слишком занят сейчас для того, чтобы устраивать праздники.

Гермиона возблагодарила небо за эту новость, и они задержались в Баварии еще на неделю.

Время каникул заканчивалось, и пришло время прощаться. Ника с семьей уехали на два дня раньше — сестры Теутомар спешили на собрание энтузиастов, планирующих вместе с ними весной изучать детоедов в Черном лесу. В опустевшем замке Генриетта заскучала — и уже вовсю рвалась в необыкновенный для нее мир магглов: следующие две недели ей надлежало провести у Грэйнджеров.

Везла ее Гермиона на заколдованной спортивной машине, тогда как Люциус трансгрессировал сразу в поместье и, простившись с Адальбертой, отбыл еще утром. Вещи были уложены, и Генриетта уже устраивала на огромном заднем сидении удобные норки для своих шаловливых гномов, когда Берта отозвала Гермиону в сторону.

— Возьми это, дорогая, — сказала почтенная ведьма, протягивая ей тяжелую кованую рамку, обрамляющую пустой бирюзовый холст настольного портрета, — и поставь где‑нибудь, где часто бываешь. Но только не у своего супружеского ложа.

— Это… — дрогнувшим голосом пробормотала Гермиона.

— Возможно, он вскоре поговорит с тобой, — тихо кивнула Адальберта. — Он сам попросил отдать тебе этот портрет. Береги себя, и счастливого вам пути.

* * *

Гермиона оставила дочь у приемных родителей и вернулась в Румынию. Начинался новый триместр, и она приступала к обязанностям преподавателя.

После Рождества Темный Лорд и остальные тоже возвратились в гимназию. Гермиона не задавала вопросов и старалась пореже пересекаться со своим отцом. С Беллатрисой они уже давно стали вроде как чужими — здоровались, при случае обменивались парой слов. Могли поговорить о чем‑то несущественном, если встречались где‑то вне гимназии — но это происходило очень редко.

Белла не часто виделась с Генриеттой и не проявляла сентиментальности по отношению к своей petite‑fille[125]. Такое положение вещей полностью устраивало Гермиону.

Время побежало привычным ходом.

Закончилась зима, и быстро пролетели первые весенние месяцы.

Гермиона больше не изменяла мужу, и Етта не упоминала уже о своих видениях. Тревога обеспокоенной матери стала утихать. Она больше не возила Генриетту в гимназию, да у той и не было особенно на это времени — она усилено занималась с мадам Рэйджисон, готовясь вскоре встретить своих первых учителей.

Гермиона закрутилась со своими занятиями — приближался конец очередного учебного года, следовало закрепить в гимназистах знания, а они после Пасхи наоборот как‑то все разом забросили оба ее предмета, не входивших в экзаменационную сессию. Даже Женевьев Пуанкари стала ужасно невнимательной.

Леди Малфой всеми силами боролась со своими нерадивыми учениками и уже начала уставать — а ведь только начинался май.

Близился день, когда отцветает саприония, и всё женское население гимназии старше двадцати восьми лет готовилось к шабашу очищения от магии.

Глава XXIV: Саприоньевый венок

Минувшей осенью Гермиона отметила свой двадцать восьмой день рождения, и ей предстояло впервые участвовать в традиционном ведьминском празднике очищения от магии.

Издревле открыты многочисленные чудесные свойства саприонии, важнейшим и сильнейшим из которых является ее противомагический эффект. Но, кроме того, в момент цветения это растение обладает свойствами глубокого телесного и астрального очищения, оно снимает порчи, энергетические блоки, напряжение и остаточные явления, накапливающиеся в биополе волшебника в связи с частым использованием магии.

Удивительно, но все очищающие эффекты саприонии работают только на женщинах.

Ведьмы давно приметили это, и отсюда зародился древнейший обычай устраивать в день, когда отцветает саприония, шабаш очищения от магии.

Это уникальное растение цветет в мае, и нет зрелища, более прекрасного, чем ее распустившиеся бутоны, устилающие леса и горы, где обитают магические существа. Засушенные цветы саприонии часто применяются в дурманных зельях — эти их свойства распространяются и на мужчин, и на животных. Но вот благостному освобождающему действию подвержены только ведьмы.

Саприония отцветает в ночь майского полнолуния, и в этот период ее действие наиболее сильно. Вот уже много веков ведьмы всего мира устраивают свой весенний шабаш в этот день, очищаются при помощи магических свойств саприонии и, разумеется, весело проводят время.

Участвовать в шабашах очищения от магии, не достигнув двадцати восьми лет, — опасно. Считается, что к этому возрасту магическая сила открывается и освобождается полностью — раньше, очищаясь, ведьма рискует отпустить часть своих природных сил.

На этот раз женский коллектив Даркпаверхауса отправился на шабаш в зачарованные леса Албании. В этот день занятия в гимназии, лишившейся доброй половины преподавателей, были отменены.

— И куда полетела мадам Гонт–Блэк? — спросила Амаранта, укладывая свою мантию на груду одежды в большом шатре, установленном на краю поляны, где собирались проводить таинство ведьмы Даркпаверхауса. Все женщины переоблачались в этот день в белые холщевые рубахи.

— Честно говоря, не знаю, — призналась Гермиона, расчесывавшая свои длинные волосы гребнем у входа в шатер. — Видела ее утром в замке с Алекто, кажется, они как раз собирались куда‑то.

— Что‑то в этом есть неправильное, как мне кажется, — заметила Амаранта. — Если уж решили устраивать шабаш все вместе — так и следовало. Не каждый год у нас в коллективе три двадцативосьмилетние ведьмы разом. А она как‑никак твоя мать.

— У них там своя компания.

— Насколько я знаю, профессор Вэйс тоже относится к «их компании», — заметила Амаранта, — и тем не менее когда мы решали устроить шабаш всем коллективом, она согласилась.

— Я скорее рада тому, что Maman полетела на шабаш в другое место, — задумчиво обронила Гермиона.

— И еще странно, что сестра Падмы не согласилась присоединиться к нам, — быстро сменила тему Амаранта, видимо, почувствовав неловкость. — То есть я понимаю, почему… Но для меня противоестественно, что сестры–близнецы в такой день не вместе.

— Они не очень‑то ладят, — пожала плечами Гермиона, — насколько я знаю. Уж скорее Мэнди бесконечно повезло в этом году с полнолунием и тем, что день рождения Падмы был позавчера, а не, скажем, завтра, — со смехом добавила она, откладывая гребень.