Дочь Волдеморта - Ночная Всадница

В это время нельзя разговаривать.

Обычно, цветок показывается около двенадцати. Саприония отцветает в полночь майского полнолуния. Нашедшей свой цветок следует оставаться рядом, вдыхать его аромат и расслабляться. Даже если он был обнаружен задолго до полуночи, ни в коем случае нельзя отрывать взгляда от волшебных лепестков. В полночь саприония начнет вянуть на глазах. Нужно быстро сорвать цветок — и он рассыплется в прах на ладони. Эти останки следует глубоко вдохнуть.

Дальше магия самой природы заговорит с ведьмой, полностью очищенной внутри и снаружи. Она может воплотиться в любой образ — человека или животного, неживого предмета, магического существа и даже ее самой. Она будет звать — и нужно идти на ее голос. Пришедшей в нужное место, воплощение скажет что‑то важное. Ему нельзя отвечать. Когда марево начнет таять — следует развернуться и быстро идти прочь, ни в коем случае не оборачиваясь, пока не выйдешь на поляну. Если идти всё время прямо — обязательно выберешься на нее потом, но по дороге будет очень страшно. Нельзя говорить и оглядываться.

Вернувшись на поляну, следует снова прыгнуть через догорающий костер, развернуться и бросить в него все цветы саприонии, которые остались на теле, начиная с венка. С ними сгорит вся остаточная магия и всё дурное. Потом нужно снова окунуться в воду и можно вернуться к костру или посидеть на берегу.

Уже можно разговаривать.

После восхода солнца все должны возвратиться. Если всё хорошо — можно обменяться впечатлениями и отправляться по домам. В идеале следует разлетаться на метлах, — Амаранта, заканчивая рассказ, подняла глаза от своего великолепного пышного венка и улыбнулась, — но это уже суеверие. Всё же колдовать первое время особо не получится, и потому обыкновенно подготовляют портал. Наш зачарован на шесть часов утра.

Если кого‑то нет — остальные отправляются на поиски. Та, что заговорила или обернулась, или не нашла цветка и заблудилась в лесу — не прошла таинство. Первых обыкновенно отыскивают без сознания, потерявшими память. Последние так и бродят, будто ничего не произошло.

— Я где‑то читала, что одна ведьма сошла с ума, разыскивая дорогу к поляне среди ночного леса, — в полголоса сказала Мэнди.

— Вздор, дорогая, — подала голос мадам Финглхалл, — самое страшное, что может произойти — позабудете пару последних дней. А коль не нарушать правил, не говорить да не оборачиваться, — так и вовсе опасности нет.

— Мне рассказывали, что одна хитрая колдунья подстроила убийство накануне шабаша очищения от магии, — сказала Айда Айвор, вплетавшая цветы саприонии в шерсть на лице и тем делая свой облик куда благовиднее, — а потом нарочно заговорила со своим виденьем, и не желала от него уходить. Ее нашли позабывшей целых две недели своей жизни, и она сама уже не ведала о том, что совершила преступление. Но потом сама себя и выдала, потому что взялась разгадывать эту тайну и доказала собственную вину.

— Надо же было так опростоволоситься! — ахнула Мэнди. — И что с ней сделали?

— Наказали, как и полагается за такое преступление, — пожала плечами Айда.

— Одна моя знакомая, — в свою очередь поведала Анжелика Вэйс, — пять лет подряд не могла отыскать в ночи саприонии и до того разозлилась, что во время очередного шабаша нарочно приметила днем место, где рос хорошо спрятанный побег, а потом побежала прямо к нему, как она полагала. Эгбер, так звали эту ведьму, не смогла найти своего цветка в ночи и так заплутала, что ее отыскали только через два дня на другом конце леса, откуда она не могла трансгрессировать, потому что не заметила бутона саприонии, запутавшегося у нее в волосах и сковывавшего магию.

— В таких обрядах хитрость не проходит, — назидательно промолвила Летисия. — У меня тоже бывали года, когда я не могла отыскать в ночи цветущего побега, но в том лишь моя вина — значит, недостаточно настроилась.

— Ой, это, наверное, так ужасно обидно — пробродить всю ночь и не найти цветка, — дрогнувшим голосом сказала Падма.

— Найти страшно, а не найти — обидно, — подтрунила над ней Мэнди.

— Нельзя думать об этом, а то действительно ничего не отыщете, — певучим голосом заметила Амаранта.

— А все в свой первый шабаш находили цветок? — спросила опасливо Гермиона. У нее совершенно не выходил венок: непослушные побеги всё время расползались и рвались.

— Да, — после паузы сказала мадам Финглхалл, выжидательно оглядев своих коллег. — Но страху я натерпелась в свой первый раз… Со мной тогда говорил леший, и всю дорогу до поляны топал за мной по пятам и дергал за волосы.

— Ну, теперь это вам не грозит, Дэрдра, — засмеялась профессор Хэап, поднимая взгляд на ярко–лиловую лысую голову целительницы, — вы хорошенько подстраховались от подобных казусов!

Ведьмы разразились дружным хохотом, эхом пронесшимся над лесом.

— А не пора ли разжигать костер? — отсмеявшись, спросила Анжелика. Она встала на ноги и ушла в шатер, вскоре появившись оттуда со старым маггловским огнивом и кремнем.

На то, чтобы добыть огонь таким путем, понадобилось около получаса — но вот наконец сухой трут вспыхнул и поляну озарил яркий свет быстро разгорающегося огня.

До заката ведьмы плели украшения, оживленно переговариваясь между собой. Гермиона, сумевшая таки постичь технику создания венков и браслетов, услышала много диковинных рассказов о шабашах очищения от магии и саприонии.

Об определившихся судьбах и смертельных испугах, о разгаданных тайнах и раскрытых заговорах; о ревнивых убийствах обманутыми женами разоблаченных майской ночью изменников; о предостережениях, сохранявших жизнь от позора, разоблачениях тайных врагов.

Немало чуднòго сказано было и о самой саприонии.

О том, как новорожденных тайком с детства поили ее отваром братья и сестры, дабы выдать за сквибов и избавиться от нежелательных наследников; о том, что по поверью в старину непокорных жен хоронили живьем в закрытых гробах, наполненных саприонией и Чарами искусственного воздуха; о том, что в начале IX века Британская магическая тюрьма, предшественница Азкабана, походила в мае на зачарованный райский сад, ибо стены ее увивали цветущие лианы. О сотнях преступлений, содеянных посредствам этого удивительного растения.

Когда солнце зашло, разговоры стихли. Каждая из собравшихся чувствовала, что веселая и беззаботная часть праздника подходит к концу — и впереди таинство, серьезное испытание.

Особенно волновались три юные ведьмы, впервые отправлявшиеся искать цветущую саприонию в ночи.

— Не робейте, — похлопала по плечу задумавшуюся Аманду профессор Хэап, — всё получится, главное не бояться.