Герой мисс Дорнтон - Элизабет Фэрчайлд

Под прикрытием темноты она прижала подушку к груди и вообразила, что это мужчина — полуобнаженный мужчина, пылающий от лихорадки, который сжимает ее в объятиях и собирается поцеловать. Она дошла даже до того, что представила, будто ее рука — это его рука, и немедленно провела ею вверх по ребрам и обхватила знакомую округлость груди. Под тканью ночной сорочки ее соски затвердели и стали очень чувствительными, когда она вспомнила прикосновение к своей плоти другой руки, сильной и горячей.

И все же Маргарет была разочарована. Подушка в ее руках не могла заменить мужчину. Она была лишена тепла и силы. У подушки не было рук, которые бы тянулись к ней, не было губ, к которым можно было бы прижаться ртом. Маргарет грустно вздохнула. Впервые с детских лет воображение подвело ее. Ей было недостаточно фантазий. Явно недостаточно.

Следующая встреча Маргарет с лордом Дейдом произошла в первый день Пасхи в церкви святого Иакова. Он прибыл к самому началу службы в сопровождении верного Уоллиса Экхарта. Сотни лорнетов были подняты, чтобы удостовериться в этом исключительном событии, так как только на прошлой неделе на скамье Дорнтонов появился Крейтон Соамс. Ни тот, ни другой джентльмен не считался особо набожным. То, что именно в этот день капитан Дейд пришел склонить голову перед Богом — и был с радостью встречен Дорнтонами, — было настоящим чудом.

«Возможно, сестрички Дорнтон решили с помощью своих чар перевоспитать всех негодяев и распутников Лондона», — так звучали точные слова леди Джерси.

И она была не единственной среди собравшихся позлословить. Под сводами церкви в этот день чаще раздавался шепоток обсуждения, нежели молитвы, — шипящие, почти змеиные звуки, которые смог заглушить только орган.

Маргарет не обращала внимания на сплетниц. Она была слишком взбудоражена представившейся возможностью вновь поговорить со своим героем и слишком радовалась тому, что он сидит неподалеку от нее. И она поглядывала на него исподтишка не реже, чем другие прихожане, которые чуть себе шеи не свернули, пытаясь разглядеть, что происходит, когда Дорнтоны и их друзья вышли на улицу.

Церковь находилась неподалеку от дома ее дяди, и они обычно добирались туда пешком.

Маргарет знала, что тетя Шарлотта все еще не одобряет предложения почаще появляться на публике в компании лорда Дейда, но делала все возможное, чтобы выглядеть вежливой в присутствии сторонних наблюдателей.

— Как вам понравилась сегодняшняя служба, милорд? — напряженно спросила она.

Лорд Дейд на мгновение остановился.

— Меня потрясли псалмы, — признался он. Его глаза были закрыты, словно для того, чтобы ничего не забыть. — Они успокаивают страждущую душу и удовлетворяют духовный голод. Например, то место, где говорится о сидящем в темноте и в тени смерти…

Носовой платок тети Шарлотты трепетал в ее руке, так же как и ее голос.

— О да, конечно, милорд. «Он послал слово и исцелил их… Вывел их из темноты и из тени смерти». Я уверена, Библия вам поможет.

— Библия и добрые люди, — согласился Дейд с приличествующим случаю серьезным выражением лица.

Когда после этого тетя Шарлотта сделала доброе дело, представив виконта близняшкам, Маргарет уже не сомневалась, что с этого момента ее тетя будет возглавлять список вышеупомянутых добрых людей.

— Это ваша душа страждет, милорд? — спросила девушка, когда лорд Дейд наконец подошел к ней, предварительно поговорив с ее сестрами, дядей Гарольдом и Алланом.

Она не ожидала ничего особенного в ответ, просто хотела поддержать разговор, но он повернулся к ней с необычайно сосредоточенным выражением.

— Со мной было бы все в порядке, если бы не эта странная пустота. — Он прижал руку к груди. — Эту пустоту я должен заполнить, — сказал он, и, хотя она услышала и приняла эти слова, истинное понимание пришло, когда она заглянула в его глаза.

Пали стены, которые обычно окружали его. Тоска, о которой он говорил, глянула на нее из черноты его глаз как нечто осязаемое. Маргарет поразило, что лорд Дейд позволил ей увидеть то, что лежало у него на сердце.

Он моргнул. Тот взгляд исчез, и Маргарет даже засомневалась, не вообразила ли она его.

Лорд Дейд пошел рядом с ней. Она видела, что виконту приходится опираться на трость, как того и следовало ожидать у человека, перенесшего ранение. Ей показалось, что он ненавидит свою слабость и предпочел бы, чтобы трость была всего лишь данью моде, а не насущной необходимостью.

— Как вы себя чувствуете? — спросила она.

— Рана прекрасно заживает, в основном благодаря… — Его губы слегка скривились и глаза с золотистыми искорками вобрали ее взгляд. — …Прекрасному лекарству — смеси молока и скипидара.

Ресницы Маргарет затрепетали, и она густо покраснела. Что же он на самом деле помнит? Она отвернулась, пряча разгоряченное лицо под полями своей прелестной шляпки. Она не могла смотреть на лорда Дейда. Знает ли он, что это она предложила использовать подобную смесь? Может ли его замечание быть обращенными только к ней словами благодарности, выбранными так, чтобы не привлечь внимания других? Его глаза заблестели, когда он увидел ее реакцию. Щеки Маргарет пылали. Не намекает ли этот джентльмен на то, что она имела какое-то отношение к лечению его раны на бедре? Лукавый огонек в его глазах только усилил ее смущение.

— Я обязан своим быстрым выздоровлением, — продолжил он, — заботе миссис Бут.

— О да. Рад, что она тебе понравилась, — вмешался в разговор Аллан. Он шел впереди, ведя под руку Селию, а процессию возглавляли его родители, словно пара гусей, которые изредка оборачивались, проверяя, на месте ли их выводок.

— Великолепная женщина, — заметил Дейд. Но, говоря это, он не отрывал взгляда от Маргарет — она видела это краем глаза. Неужели он считает ее великолепной женщиной? Маргарет слегка наклонила голову, чтобы из-под полей шляпки взглянуть на лорда Дейда.

Он отвернулся:

— Ее забота и положительное воздействие тех изменений, что были сделаны в моей обстановке друзьями, которые трогательно пеклись о моем самочувствии, существенно повлияли на мое здоровье.

В разговор вступила Селия:

— Изменения в обстановке, сэр? Вы должны объяснить. Все, что позволяет вылечить заболевшего близкого человека, должно стать общественным достоянием.

— О да. — Как оказалось, и Селеста внимательно прислушивалась к ним. — Вы знаете, в детстве, когда мы с Селией были прикованы к постели ужасной простудой, Маргарет — тогда ей было семь или восемь — принесла и расставила в спальне все любимые игрушки, книги и картины. Было так смешно, потому что она тащила их изо всех своих небольших силенок.