Ола и Отто. Выбор - Александра Руда

Этот аргумент на Тарию подействовал, она подумала и спросила плаксивым голосом:

– А что же с моей татуировкой делать?

– Пусть остается.

– А маме я что скажу?

– Вот и будет твой первый шаг ко взрослой жизни – объяснение с мамой. Только не советую ей признаваться, что значит татуировка.

Девочка засопела, а потом призналась:

– Я боюсь.

– А ты думала, быть взрослой легко? – спросила я и добила: – Кстати, деньги за татуировку ты мне остаешься должна!

– Так это же огромная сумма! – застонала Тария.

– Солнышко, я с тебя еще за моральный ущерб не беру, – ласково сказала я.

– Я твоя сестра! – возмутилась младшая.

– Сестра, – согласилась я. – Но каждая личность должна отвечать за свои поступки. Ты знаешь, сколько нервов мне последние полчаса стоили?

Тария нахмурилась. Видно, взрослая жизнь ей уже перестала казаться такой заманчивой, как раньше. Мы вышли из палатки. Ни Отто, ни орка нигде не было видно. Я решила проводить Тарию к остальной семье – как бы она еще чего по дороге не утворила.

По дороге нас встретила встревоженная мама.

– Тария, – накинулась она. – Ты где пропадаешь? Я же волнуюсь!

Сестра посмотрела на меня просящим взглядом. Я ободряюще улыбнулась ей.

– Ольгерда, – мама обратила на меня внимание. – А куда ты утром ушла? Мы такой костюм тебе присмотрели! И не пообщались совсем, а мы ведь уже собираемся уезжать домой.

– Я была занята, – туманно ответила я. – Извини, мам!

– Ола! – заорал вынырнувший откуда то Отто. – О, здравствуйте, пани Ляха! Ола, мы же опаздываем!

– Куда?

– На турнир!

Я хлопнула себя ладонью по голове. Как же я могла забыть! Украшение Фонбеков!

– Какой еще турнир? – крикнула нам вслед мама.

– На подушках! – прокричала я, несясь среди рядов за полугномом.

Мы успели как раз к окончанию регистрации участников. Когда я вошла в турнирный шатер – временно занятый цирк шапито, меня оглушило. Огромное количество жующих и пьющих людей, гномов и эльфов требовали начала зрелища.

– Это что?

– Зрители, все хотят посмотреть на интересное состязание, – сказал Отто. – Вон наши, видишь?

Я проследила за направлением его руки. На трибунах сидели знакомые и незнакомые мне студенты, над ними трепетало под магическим ветром полотнище с кривыми буквами «Наша Ола – лучше всех!».

– Э э э… – озадачилась я.

– Трохим же обещал группу поддержки, – сообщил Отто. – Вот и привел.

– Могли бы транспарант и покрасивее нарисовать.

– Ребята сначала обмыли твое участие, а потом рисовали, – гадко хихикая, сказал лучший друг и отправился на свое место – болеть.

Я внимательно следила за поединками мужской части участников турнира, вырабатывая себе тактику. Когда победителю – вертлявому мужичонке – вручали приз, я чуть не подавилась слюной от зависти. Чудные запонки с бриллиантиками и жемчужная заколка для галстука мне были не нужны, но от них я бы точно не отказалась. Наконец, объявили начало женских состязаний. Трибуны взревели – большинство пришло посмотреть «как бабы дерутся».

Первая моя соперница выбыла практически моментально – она замахнулусь подушкой и упала под гогот зрителей. Мои болельщики заорали и запустили несколько фейерверков. Вторая соперница была слегка выпившей – я просто придала её движению нужно направление. Третья была посерьезней, я уклонялась от ее ударов и вскоре она запыхалась и последовала за подушкой, влекомая силой инерции.

– Финал! – объявил ведущий.

Как финал? Уже?

Моей соперницей оказалась гномка, больше похожая на куб, чем на женщину.

– Кетрин Ван Хольц против Ольгерды Ляхи! – прокричал ведущий.

Гномы заорали так, что я пригнулась, боясь, что обрушится шатер. Мои соученики поднатужились, применили магию и переорали таки бородатых.

Я выходила на арену, серьезно подумывая о том, а не сдаться ли мне сразу. Удар этой тумбочки меня не только скинет с доски, но и размажет по полу в тонкий блин. Все же у меня был весомый довод не отказываться от поединка сразу – гномье украшение однозначно на мне будет смотреться лучше!

От первых ударов мне удалось уклониться. Однако такое везение не могло продолжаться долго, а гномка, судя по ее невозмутимому виду, могла бесконечно долго махать хоть скалкой, хоть киркой, хоть подушкой. Я размахнулась и со всей силы ударила соперницу. На мой удар она обратила внимания не больше, чем на укус комара. Что же делать, что делать?

Вспомнились слова нашего Преподавателя боевых искусств: взбешенный противник – это полпротивника!

Пользуясь тем, что я была значительно выше гномки, я размахнулась и по касательной проехалась по ее голове подушкой. Несчастная постельная принадледность не выдержала и порвалась, зацепившись за острые заколки. Гномка остановилась и, слегка покачиваясь от моих ударов, достала из кармана зеркальце.

– Моя прическа! – закричала она. – Ах, ты, стерва!

Действительно, после моего удара ее волосы, аккуратно заплетенные в косы, растрепались и в них застряли куриные перья. Кетрин стала похожа на недоощипанную курицу, которую продает на рынке нечистоплотная торговка. Что ж, желаемого я добилась – противница разозлилась. Ааах!

На меня словно упала крыша дома. Я свалилась с бревна, ощутимо приложившись об пол.

– Победительница – Кетрин Ван Хольц! – объявил ведущий.

Я отплевалась от опилок, которыми был обильно посыпан пол, и поднялась. В голове шумело. На трибунах моя группа поддержки запустила вверх огоньки, сложившиеся в неприличное слово. Гномы молча полезли драться. Церемония награждения никого уже не интересовала – началась всеобщая потасовка.

Я поняла, что этот праздник жизни не для меня и побрела к выходу вдохнуть свежего воздуха.

– Вы же Ольгерда? – раздался за моей спиной вкрадчивый голос.

Я обернулась и увидела высокого, очень симпатичного молодого человека.

– Да, – несмотря на шум в голове, кокетливо ответила я.

– Замечательно! – сказал молодой человек. – Вам помочь?

Я оперлась на предложенную руку, меня отвели подальше от шума, царившего в цирке, и, вежливо улыбаясь, стукнули по голове…

… Сознание возвращалось со скрипом. То мне чудился знакомый голос Ирги, то виделось звездное небо, то казалось, что я лежу в узком ящике на очень неровной и твердой поверхности. Наконец, в моих мозгах забегали более менее внятные мысли, я потрясла головой и услышала:

– Очнулась? Это хорошо!

– Ирга?? – усомнилась я.

– Он самый.

Я открыла глаза и, в неясном лунном свете, увидела склонившегося надо мной Иргу.

– Вот так сюрприз. А где мы?

– В могиле.

– Ёшкин кот! Я, конечно, хотела умереть с тобой в один день, но никак не думала, что это будет так скоро.

– Мы живы. Пока, – сообщил Ирга. – Слезь с меня, пожалуйста.

Я поерзала и обнаружилось, что я лежу на ногах возлюбленного. Услышав, как он застонал, я живенько уползла в противоположный конец могилы и сжалась там в комочек. Ситуация нравилась мне все меньше и меньше. Щелкнув пальцами, я зажгла огонек и он послушно подлетел к некроманту. Рассмотрев, во что превратился парень, я ойкнула, огонек погас, но я, на всякий случай, закрыла глаза, чтобы больше этого не видеть.

– Что, красавец? – хрипло спросил Ирга.

– Кто это с тобой сделал? – спросила я.

Лицо возлюбленного превратилось в месиво – сломанный нос свернут набок, под глазами огромные темные круги, губы разбиты, все лицо в крови. Руки скрещены на груди, левая осторожно баюкает правую с переломанными пальцами. Судя по всему, и ребрам, и ногам Ирги тоже досталось.

– Полагаю, что тот, кто тебя сюда кинул.

– Ничего, – бодро сказала я, щипая себя за руку, чтобы еще раз не закричать. – Сейчас я отсюда вылезу. У меня же ничего не сломано.

– Не вылезешь, – спокойно сказал Ирга. – Яма сверху накрыта защитным пологом. Надежнее, чем крышкой.

– Нас убьют? – поинтересовалась я.

– Не хочется тебя расстраивать, но, скорее всего – да. Но чуть попозже. Убивать некроманта ночью – до такой глупости Лойд еще не дошел.

– Я то не некромант, меня можно когда угодно убить, – пробормотала я и завыла, колотясь головой об стенку могилы.

Ирга молчал.

– Ладно, – вскоре сказала я, вытряхивая из волос землю. – Тебе же больно, наверное?

– Наверное, – сказал некромант. – На самом деле, не так сильно, как в начале. Я пытаюсь исцелиться, ночь же моя стихия. Вот только колдовать полноценно я не смогу, они мне пальцы на обеих руках сломали.

– Кто они? – спросила я, но тут же сама ответила: – Стоп! С ними потом разберемся!

Я со всей силы укусила себя за тыльную сторону ладони, пока не почувствовала, как рот наполняется кровью. Боль прогнала остатки истерики, я сплюнула кровь и пробурчала:

– Гадость какая, и как ее вампиры пьют?

Ирга фыркнул.

– А ты не фыркай, – сказала я. – Выберемся отсюда, я тебя сама убью. С особой жестокостью.