Красотки инспектора Уэста - Джон Кризи

— О, я бы, конечно, могла от него отвязаться, но ладно уж, — смирилась девушка.

Мать отправилась выполнять поручение дочери.

Чарли Урей не только был счастлив сопровождать в кино очаровательную Барбару, но еще и оказался при деньгах. Разумеется, Барбара должна сидеть на самом лучшем месте. Полицию уведомили тут же. Двое полицейских шли впереди и двое сзади Барбары и Чарли, напустившего на себя необычайно важный вид. Это был дородный молодой человек довольно привлекательной наружности с квадратной челюстью и открытым взглядом. Он явно наслаждался процессией. На Барбару смотрели отовсюду — от дверей домов, расположенных вдоль улицы, по которой они шли, с соседних улиц и переулков, из окон домов. Люди с огромным любопытством разглядывали молодого человека, сопровождавшего девушку, которая осмелилась выйти из дома в первый раз с тех пор, как «Глоуб» купила у нее за двести пятьдесят фунтов стерлингов «Рассказ о моем страхе».

Миссис Келуорти в кино не пошла — то ли ее оттерла полиция, то ли она испугалась толпы возле кинотеатра на Хай-стрит. Полиция не стала за ней следить. У входа в дом, а также у черного хода постоянно дежурили стражи порядка. К тому же полицейские уже знали, что миссис Келуорти непременно захочется пропустить стопку — две в «Красном льве», баре на углу.

… Оттуда она вышла уже в сумерках. С ней была худощавая женщина средних лет в аккуратном сером костюме, закрытых туфлях и, как ни странно, шляпе с вуалеткой в черных мушках. Никто по этому поводу не выказал ни удивления, ни тревоги. Констебль у переднего входа приветствовал миссис Келуорти дружеской улыбкой и вопросом:

— Эта леди — ваша приятельница, мэм?

— Да, да, приятельница, — ответила миссис Келуорти. — Более того — она приятельница моего мужа.

Констебль улыбнулся. Он был знаком с моряком Келуорти. Окутанная вуалеткой с черными мушками женщина улыбнулась ему в ответ. За женщинами закрылась дверь. Миссис Келуорти проворно поставила на плиту чайник и стала показывать «приятельнице мужа» дом. Она была слегка смущена и не помнила толком, встречалась ли с этой дамой раньше.

Миссис Келуорти очень гордилась Барбарой. Стены в небольшой гостиной их дома и в спальне девушки были сплошь увешаны ее портретами и фотографиями представлений, в которых Барбара принимала участие.

На «приятельницу» все это произвело большое впечатление.

Вдруг они услышали громкое булькание, и миссис Келуорти устремилась вниз, в кухню. Она громко рассмеялась и даже подошла к подножью лестницы сообщить «приятельнице мужа», что это «всего лишь закипевший чайник».

— Сейчас спущусь, — отозвалась та. — Через две секунды.

Стоявший возле передней двери констебль слышал разговор двух женщин дословно, и он показался ему вполне безобидным. Слышал и шаги, а также время от времени взрывы смеха миссис Келуорти. Констебль не удивился, что она слегка перебрала в «Красном льве» — последнее время женщина жила в ужасном напряжении, с которым, кстати, справлялась замечательно.

Царившие мир и покой были нарушены около одиннадцати гулом голосов и шарканьем подошв. Сотни две людей провожали Барбару с Чарли домой. Они запрудили узкую улочку, и небольшого роста женщине средних лет в шляпе с вуалеткой едва удалось пробиться сквозь толпу, хотя она проявила завидную ловкость и энергичность.

Полиция закрыла все двери.

Казалось, лед наконец тронулся, и отныне Барбаре будет гораздо легче жить. Никому из полицейских, охранявших ее дом, и в голову не пришло, что в эту ночь девушке может что-либо угрожать. Подавляющее большинство людей заявило бы со знанием дела, что, покуда полиция, как говорится, под рукой, с девушкой ничего не случится.

Миссис Келуорти легла спать.

Барбара тоже заснула, предварительно помечтав о том, как станет кинозвездой. Давно она не чувствовала себя столь счастливой.

Никакого дыма девушка не заметила.

Ее спальня находилась в верхнем этаже дома и окном выходила на крыши домов. Констеблю, дежурившему в переулке за домом, это окно не было видно. Вот он и не заметил дым, поползший на него вскоре после трех утра.

Лишь через два часа, уже на рассвете, появились языки пламени.

Констебль у заднего входа притомился и слегка замерз. Он гадал, стоит ли ему остаться в этом укромном уголке и выкурить сигарету, или же пройтись в конец переулка и назад.

В окне дома по соседству с домом Келуорти вдруг появилось красное свечение. Констебль пригляделся внимательней — похоже, кто-то включил электрический камин или горелку в ванной. Правда, он тут же заметил, что свечение пульсирует.

У него перехватило дыхание.

Он бросился к дому, с лету выломал маленькую калитку, ведущую в садик. Его взору предстали клубы серого дыма и взметнувшиеся в утреннее небо языки пламени.

Тишину спящих улиц пронзила тревожная трель свистка.

Задняя дверь оказалась на засове. Он встал на подоконник на первом этаже, подтянулся на руках наверх. Это была комната Барбары. В углу полыхал огонь, от которого исходил неимоверный жар. Из окна вырывались клубы удушливого дыма, но ему все-таки удалось упереться ногой в водосточную трубу и открыть окно.

К тому времени подоспели другие полицейские. Констебль чуть было не упал в комнату. В углу под кроватью бушевало адское пламя. Девушка неподвижно лежала на боку, окруженная плотным кольцом дыма. Она показалась ему такой прекрасной…

Он поднял ее на руки.

В окне появился полицейский, взобравшийся по приставной лестнице.

Изнемогая от удушья, констебль дотащил Барбару до окна и передал из рук в руки подоспевшему на помощь коллеге. Девушка не проявляла признаков жизни.

Соседи уже прилипли к окнам своих домов, из дома напротив появился репорер «Глоуб», снимавший там гостиную со спальней. Он тер заспанные глаза, все еще отказываясь верить в то, что проспал самое главное.

Барбару отнесли в соседний дом, сделали ей искусственное дыхание, а в это время полиция вместе с подоспевшей пожарной командой тушила огонь. Насмерть перепуганная миссис Келуорти спрашивала у всех, где ее Барбара. «Пожар! — кричала она. — Я чувствую запах горелого! Что-то где-то горит!»

Наконец врачи поняли, что Барбару уже не спасешь, и матери сказали правду. Барбара, как и четыре предыдущие королевы, была мертва. Смерть наступила от удушья.

— Конец света, — прорычал Тернбул. Они с Роджером только что вернулись в Ярд после беглого осмотра дома Келуорти. — Убийцу впустили в дом, позволили устроить пожар, потом даже помогли пробраться через окружавшую дом толпу. Сроду такого не слыхал. Да, эти чертовы стражи вполне заслужили Орден Святого Георгия.

Его физиономия была багровой от ярости.

— Ты прав, все, видимо, так и было, — угрюмо кивнул Роджер. — Что ж, все лазейки не перекроешь. Зато теперь мы знаем о существовании этой женщины. И то, что причиной пожара послужил специально обработанный фосфор, который часа два незаметно тлел в куче одежды, пока пламя не вырвалось наружу. Это же самое утверждают и эксперты.

— И все равно факт остается фактом: они впустили в дом незнакомого человека. Черт возьми, из-за этой проклятой вуалетки никто не в состоянии описать ее внешность!

— Следует взглянуть на происшедшее еще и с другой точки зрения, — возразил Роджер. — За неудачей почти всегда следует удача, нам чаще всего удается повернуть все в нашу пользу. Не могу сказать, что мы творим чудеса, но все-таки…

— Какие там чудеса, черт побери! Тут хотя бы…

— Да замолчи ты! — не выдержал Роджер. — Из трех негодяев нам удается поймать двух — так обстоят на сегодняшний день дела. Нам не хватает персонала, к тому же мы начинаем работать вслепую. Про это тоже не следует забывать. Поэтому хватит изображать из себя самодовольного обывателя и…

— Послушай, Уэст, я никому не позволю разговаривать со мной в таких возмутительных выражениях, — вскипел Тернбул. Его глаза зло блеснули.

— Я говорю с тобой так, как ты того заслужил, — буркнул Роджер.

Тернбул медленно поднялся на ноги и теперь возвышался над Роджером, точно скала.

Роджер не шевельнулся, лишь весь напрягся и стиснул зубы.

Тернбул медленно сжимал и разжимал кулаки.

Безумие выяснять отношения, когда занимаешься одним делом.

— Ладно, не будем ссориться, — выдавил из себя Роджер. — Зато нам теперь известно, что это женщина либо переодетый в женщину мужчина. Последнее мне кажется более вероятным.

— Что ж, преподай мне урок грамоты, — процедил сквозь зубы Тернбул. — Если ты, конечно, сам с ней знаком. Господи, как же ты действуешь мне на нервы этой своей невозмутимостью! Сидел бы лучше дома и нянчил пацанов или ворковал нежности своей благоверной. Да какое у тебя право говорить со мной так, словно…

— Хватит. — Роджер попытался унять вскипавший гнев. — Когда схватим убийцу, если пожелаешь, выясним с тобой отношения в честном кулачном бою.