Пора убивать - Джон Гришэм

— Люсьен, — негромко перебил его Джейк, — мы уже столько раз об этом говорили. Не лучше ли вспомнить о деле Хейли?

— Согласен-согласен. Готов поспорить, что Нуз откажется сменить место проведения процесса.

— А кто сказал, что я потребую этого?

— Ты будешь последним дураком, если поступишь иначе.

— Почему?

— Примитивнейшая статистика! Наш округ на двадцать шесть процентов черный. А любой другой будет черным по крайней мере на тридцать. Ван-Бюрен — на сорок процентов. Это значит: больше черных присяжных, потенциальных присяжных. Так что если тебе удастся перевод дела, ты обеспечишь себе более благоприятную атмосферу в совещательной комнате. Если же дело будет слушаться здесь, ты рискуешь тем, что все жюри окажется белым. Поверь, таких случаев было здесь немало. У нас достаточно присутствия в жюри одного ниггера, чтобы присяжные не пришли к единогласному решению.

— Но тогда назначат новое заседание.

— И все повторится сначала. А после третьего раза они сдадутся. Если жюри не сможет прийти к единому мнению, это будет лишним щелчком по самолюбию Бакли. Но после третьей попытки успокоится и он.

— В таком случае не проще ли прямо сказать Нузу, что я хочу перенести суд в другой округ, чтобы дело рассматривалось иным жюри, более черным?

— Можешь так и сделать, если хочешь, но я бы не стал, я запел бы старую песню о необходимости привлечь к суду внимание широких кругов общественности, о предвзятом отношении к обвиняемому в родном городе и так далее.

— Но ты же сам говоришь, что Нуз не согласится.

— Конечно, не согласится. Дело слишком уж громкое, а станет еще громче. После вмешательства прессы суд фактически начался. О нем узнали все, и не только в округе Форд. В целом штате ты не найдешь человека, у которого бы на сегодняшний день не сложилось еще убеждения в виновности либо невиновности Хейли. А раз так, то какой смысл переносить суд в другое место?

— Тогда с какой стати мне требовать этого?

— Чтобы, когда этого беднягу признают виновным, иметь возможность подать обоснованную апелляцию. Ты сможешь утверждать, что суд был несправедливым потому, что не сменили место его проведения.

— Спасибо, что не дал совсем упасть духом. Каковы, интересно, шансы на то, что слушание все же перенесут в другой район, ну, скажем, куда-нибудь в дельту?

— Выбрось это из головы. Ты можешь потребовать переноса в другое место, но настаивать на каком-то конкретном месте у тебя права нет.

Этого Джейк не знал. Во время своих визитов к Люсьену он всегда узнавал нечто новое. Понимающе кивая, он не отрываясь смотрел на сидящего рядом пожилого мужчину с длинной седой бородой. Ни разу еще ему не удалось поставить Люсьена в тупик каким-нибудь вопросом из области уголовного права.

— Салли! — заорал вдруг Люсьен, резким движением руки посылая кубики льда из стакана в кусты.

— Кто такая Салли?

— Моя прислуга, — ответил он как раз в тот момент, когда на пороге появилась высокая и привлекательная негритянка и улыбнулась Джейку.

— Да, Люсьен?

— Мой стакан пуст.

Скользящей походкой она подошла, чтобы взять у него стакан. Ей не было еще и тридцати. Безукоризненная фигура, приятное лицо и очень темная кожа. Джейк попросил себе чаю со льдом.

— Где ты ее нашел? — спросил он, когда негритянка ушла.

Люсьен не отрывал взгляда от крыши здания суда.

— Где ты ее нашел?

— Не знаю.

— Сколько ей лет?

Люсьен не раскрыл рта.

— Она и живет здесь?

Никакого ответа.

— Сколько ты ей платишь?

— Неужели и это тебя касается? Уж побольше, чем ты платишь Этель. К тому же она еще и сиделка, чтоб ты знал.

«Ну еще бы», — ухмыльнувшись, подумал Джейк.

— Держу пари, забот ей хватает.

— Это не твои проблемы.

— Как я понимаю, ты не в восторге от моих шансов на оправдательный приговор.

На мгновение Люсьен задумался. Грациозная прислуга (или сиделка) вернулась с виски и чаем.

— В общем-то нет. Это будет весьма непросто.

— Почему?

— Все выглядит как умышленное, хорошо спланированное убийство. У меня, во всяком случае, такая информация. Я не прав?

— Прав.

— Уверен, ты будешь настаивать на том, что он действовал в состоянии помешательства.

— Не знаю.

— Ты должен будешь это сделать, — строго поучал его Люсьен. — Я не вижу другого выхода. Не можешь же ты заявить, будто все это вышло случайно. Не скажешь же ты, что он пристрелил двух этих парней, закованных в наручники и безоружных, в целях самозащиты. Или скажешь?

— Нет.

— И не станешь организовывать ему алиби, чтобы объявить на суде: твой подзащитный в это время находился у себя дома, был с семьей?

— Конечно, нет.

— Что же тогда тебе остается? Ты должен будешь сказать, что он рехнулся!

— Но, Люсьен, на самом-то деле он нормален, и я не представляю, как можно найти какого-нибудь заумного психиатра, который признал бы, что в момент совершения преступления Хейли был не в себе. Ведь он предусмотрел абсолютно все, каждую деталь.

Люсьен улыбнулся, сделал большой глоток.

— Вот поэтому ты и попал в беду, мой мальчик.

Джейк поставил свой стакан с ледяным чаем на стол, качнулся в кресле. Люсьен наслаждался моментом.

— Вот поэтому ты и попал в беду, — повторил он.

— Что ты можешь сказать о присяжных? Ты и сам знаешь, что они будут сочувствовать.

— Именно поэтому тебе и следует настаивать на его невменяемости. Ты должен дать жюри возможность выхода. Ты должен показать им, каким образом обвиняемого можно признать невиновным, если им этого вдруг захочется. Если они и на самом деле окажутся преисполненными сочувствия, если вознамерятся оправдать Хейли, тебе совершенно необходимо избрать такую линию защиты, которую смогли бы использовать и они. И абсолютно не важно, верят они в его помешательство или нет. В совещательной комнате это не имеет никакого значения. Зато необходимо, чтобы у жюри был законный повод для оправдательного приговора, если опять же они захотят оправдать Хейли.

— А они захотят?

— Кое-кто — безусловно, однако Бакли выстроит очень мощное обвинение в предумышленном убийстве. Как прокурор он очень силен. Все сочувствие присяжных улетучится. Когда Бакли закончит свою речь, Хейли превратится в еще одного ниггера, преданного суду за убийство белого человека. — Люсьен покачал стакан, кубики льда зазвенели. Глядя на коричневую жидкость, он продолжил: — А ведь еще есть заместитель шерифа. Нападение на офицера с попыткой убийства влечет за собой пожизненное заключение без права на амнистию. Попробуй-ка справиться хотя бы с этим.

— Здесь не было никакого намерения.

— Замечательно! Это прозвучит чертовски убедительно, когда бедняга проковыляет на свидетельское место, чтобы показать присяжным свою культю.

— Культю?

— Да. Культю. Вчера вечером ему ампутировали ногу.

— Луни!

— Да, тому самому, в которого стрелял мистер Хейли.

— А я думал, с ним все в порядке.

— Он в полном порядке. Только без ноги.

— Как ты узнал об этом?

— У меня свои источники.

Поднявшись из кресла, Джейк подошел к краю крыльца, оперся на столбик. Его охватила слабость. Уверенность в себе куда-то исчезла, опять ее отнял у него Люсьен. У Люсьена была дьявольская способность отыскивать слабые места и ошибки в каждом деле Джейка. Для него это было чем-то вроде спорта, и как правило, он не ошибался.

— Послушай, Джейк, я вовсе не хотел, чтобы мои слова прозвучали так безнадежно. Дело можно выиграть — это будет трудное и рискованное предприятие, но это возможно. Ты в состоянии вывести подопечного из зала суда, и ты должен верить в это. Только не слишком задирайся. На сегодняшний день ты сказал газетчикам достаточно. Остынь и принимайся за работу.

Люсьен выбрался из кресла, чтобы, подойдя к ступенькам, смачно плюнуть в кусты.

— Никогда не забывай о том, что мистер Хейли виновен, виновен с ног до головы. Подавляющая часть обвиняемых в уголовных преступлениях виновны, но Хейли виновен особенно. Он принялся вершить правосудие собственными руками и убил двух человек, обдумав их убийство самым тщательным образом. Но такого правосудия наши законы не признают. Это дело ты можешь выиграть, и если ты его выиграешь, то справедливость восторжествует. Однако если ты проиграешь, справедливость все равно восторжествует. Немного оно странное, это твое дело, а? Жаль, что веду его не я.

— Ты серьезно?

— Конечно, серьезно. Такое дело — мечта адвоката. Выиграй его — и слава тебе обеспечена. Ты станешь здесь первым среди юристов. Ты станешь богатым.

— Мне понадобится твоя помощь.

— Можешь рассчитывать на нее. Нужно же и мне что-то делать.

После ужина, уложив Ханну спать, Джейк рассказал Карле о звонках в его офис. Как-то во время одного из судебных заседаний, где Джейк выступал адвокатом по делу об убийстве, в доме тоже раздался странный звонок. Но не было никаких угроз, только чьи-то стоны и прерывистое дыхание. На этот раз все было по-другому. Неизвестный называл их имена и обещал отомстить, если Карла Ли оправдают.