Под игом чудовища - Андрей Арсланович Мансуров

что — слишком хорошо предвижу, что будет дальше? Хе-хе. Насмешил. Да у тебя, племянничек, настоящая паранойя. Но — нет. Хлодгар — такой же враг мне, как и вам. И Тарсии. Ведь если он победит — меня не будут баловать икрой и курочкой. А, скорее всего, просто, вот именно — сожгут. Во избежание.

Хлодгару ведь тоже: конкуренты в борьбе за мировое господство — без надобности!

Сегодня сир Ватель выглядел не как всегда.

Уж это-то леди Рашель видела. И понимала, что скорее всего странное беспокойство и озабоченность его Величества связано не с ней. А с произошедшей битвой. Но она ни о чём не спрашивала: захочет король — сам расскажет.

Однако то, что сказал её сюзерен, несколько удивило её:

— Марго. Я знаю, что вчера тебя вызывала к себе королева.

Возникшую паузу она прервала простым ответом. Запираться бесполезно — доносчиков из благородных, да и просто слуг-шпионов у его Величества во дворце полно:

— Да.

— И… О чём вы с ней?..

— О вас, разумеется, ваше Величество.

— Вот как. И что сказала её Величество?

— Она очень практичная и умная женщина. И считает, что такая фаворитка как я, куда престижней для Вашего Величества в частности, и Двора, да и всей Тарсии, в целом.

— То есть, она…

— Да. Она «тонко» намекнула, что покуда я не навязываю Вам своих дурацких советов и не досаждаю идиотскими капризами, я могу рассчитывать.

— На что же?

— На то, что у меня не случится желудочных колик, как у леди Бьянки.

— Вот как. Что ж, весьма откровенно. И цинично.

— Нет, разумеется, впрямую она ничего такого не сказала, — леди Рашель чуть дёрнула точёным плечиком, — Но дала понять. Что не видит смысла противиться вашим желаниям обзавестись красивой, — на его Величество обратили откровенно призывный и многообещающий взор огромных зелёных глаз, — и в меру умной любовницей. Взамен пустой и глупой куклы.

— Проклятье! Я знал, конечно, что ей леди Бьянка не нравится… Ну, согласен — она не отличалась особым интеллектом. Но зато уж… — его Величество заткнулось, очевидно, сообразив, что нетактично рассказывать своей очередной даме сердца о знаменательных достижениях в удовлетворении призового самца, и способах подачи себя, неповторимой и блистательной, и вообще — альковных привычках предшественницы.

— Договаривайте, Ваше Величество. Или вы стесняетесь простых и чётких определений, типа: «зато в постели была бесподобна!»? А ведь я бы тоже могла намекнуть Вам, мой суверен, на кое-что, касающееся, скажем её Величества и Вас.

— Вот как?! Ты имеешь в виду, что её Величество соблюдает верность из принципа?

— Нет. Я имею в виду её способности. И поведение.

— А-а, ты хочешь сказать, что было бы куда лучше, если б у меня в этом плане было больше добропорядочности и верности?

— Вовсе нет, — женщина, возлежавшая на шикарной постели под балдахином снова чуть дёрнула плечиком, словно сердясь на непонятливость слушающего, и слегка вздохнула, чуть потянув на себя простынь, так, что из-под неё появилась пикантная и стройная длинная ножка с крохотной изящной ступнёй, а затем и вторая, словно показывая королю, остановившемуся перед постелью, что уже устала беседовать, и ждёт, когда наконец озабоченно хмурящийся монарх перейдёт к более активным действиям, — Ни от одного монарха его подданные вовсе не ждут супружеской верности. Это, если можно так сказать, подразумевается лишь вот именно — в отношении её Величества. Чтоб уж не возникало и малейшего сомнения в правах наследования королевских отпрысков. Но вот что касается рационалистичности мышления…

— То есть — мне бы её прагматизм?

— И это тоже. А куда проще было бы, окажись в черепе Вашего Величества её…

— Мозги?

— Я бы не возражала, поскольку для Тарсии, вероятно, чем разумнее монарх, тем лучше. Но лично меня вполне устраивает то, что отличает вас от вашей супруги. То, что у вас там, — нежная ручка легонько указала на то, что уже воспряло прямо в штанах у его Величества, натягивая тонкую ткань ночных штанов, — и вполне готово к бою!

— Ах ты, маленькая лицемерка! Оскорбляешь его Величество намёками на то, что он — тупой, но здоровый кобель?

Леди Рашель весело рассмеялась:

— Ваше Величество изволит гневаться? Ну, идите же, идите! Вам нужно примерно наказать бесстыжую обидчицу! Кстати, я бы вам доказала, что в постели, если будет на то ваша воля, я могу всё то, что и ваша маленькая идиоточка леди Бьянка. А кое-что, может быть, умею делать и получше!..

Не без удовольствия леди Рашель пронаблюдала, как его Величество с раздувающимися ноздрями и вожделённым сопением отбросило колебания, и устремилось.

Туда, куда, собственно, нужно было устремиться давно.

А уж выяснить, чего такого его ум беспокоило в связи с последним, вполне успешно отбитым, нападением, она очень даже мягко и аккуратно сможет и позже.

Удовлетворённый в плане сброса нервного напряжения мужчина обычно расслабляется. И отбрасывает насущные заботы — как свои, так и государственные.

Ну, хотя бы на какое-то время.

А уж о том, что он становится после секса куда беззаботней и откровенней, можно и не упоминать. Главное в такие моменты — не переборщить. С этими самыми вопросами. Чтоб не показались навязчивыми. Или — провокационными!

Но ещё важней — не трепаться слишком много самой!

— Капрал Борис! — запыхавшийся сержант Борде вбежал в казарму, придерживая каску, поскольку она так и норовила съехать набок: не иначе, только что сержанту пришлось попотеть.

— Да, сержант, сэр! — Борис поспешил вскочить со своего лежака на нижнем ярусе, который занимал по праву старожила, вытянувшись в струнку: сержант у них — мужчина серьёзный и принципиальный, и панибратства даже от ровесников не терпит.

— Вольно. Поправь форму, и — бегом в палатку лейтенанта Фриланда. Там тебя уже ждут. Ну, чего застыл, словно студень? Бегом, я сказал!

Решив, что с вопросами лучше не лезть, раз его вызывают в палатку к самому лейтенанту, (Вот уж — впервые за всё время службы!) Борис, надев каску, поспешил ринуться стремглав туда.

Пробегая по главной улице лагеря, он прикидывал и так и так, что может его ожидать в палатке начальства. Вряд ли какое-либо наказание: Уставов он не нарушал, и в последней битве никакой трусости, или неповиновения приказам не проявлял — наоборот: шестьюдесятью стрелами завалил как минимум пятьдесят восемь тварей — две или успели пригнуться, (первая) или нырнуть в ров (вторая). А если учесть, что он умудрился ещё и выручить в сложной ситуации своего непосредственного начальника… Наградят?

Перед палаткой Борис перешёл на шаг, привёл форму в надлежащий порядок, но на долю секунды растерялся