Ястребы войны - Джеймс Роллинс

Такеру не хотелось упоминать о Джейн даже перед Фрэнком – во всяком случае, пока.

– Только человек, пославший меня, – уклончиво обронил он.

– И ты этому человеку доверяешь, – понял Фрэнк его скрытность.

Уэйн кивнул.

– Должно быть, они как-то следили за тобой. Может, через твой телефон…

– Сомневаюсь. Он насквозь шифрованный. – Его спутниковый телефон был подарком Рут Харпер из подразделения «Сигма»… на случай, если ей понадобится связаться с ним или наоборот.

– Дай поглядеть, – протянул руку Фрэнк.

Мгновение поразмыслив, Такер отдал аппарат.

Балленджер принялся ловко обследовать телефон: нажимал ряды кнопок, разглядывал экран, даже открыл заднюю панель и извлек SIM-карту. Добрую минуту тыкал во внутренности пластиковой зубочисткой из нелепо сложного швейцарского армейского ножа; наконец, собрав телефон, вернул его, негромко присвистнув в знак восторга.

– Даже не потружусь спрашивать, где ты его раздобыл. Он чертовски продвинутый, но даже это устройство можно отследить. Хотя, признаю, для этого нужны очень серьезные ноу-хау.

– Даже если ты прав, это не объясняет, как я угодил на радар этих охотников в первую голову. Они должны были знать обо мне хоть что-то, чтобы озаботиться слежкой за мной.

– Это верно. Что опять возвращает нас к самому первому вопросу о том, кто еще знал, что ты здесь. Мог человек, отправивший тебя в Хантсвилль, рассказать об этом еще кому-нибудь?

Такер даже представить не мог, чтобы Джейн так поступила. При встрече в Монтане уровень ее паранойи просто-таки зашкаливал.

– Вряд ли.

– А после того, как ты сюда приехал? С кем еще сталкивался, кроме меня? Мог кто-то засечь тебя уже на месте?

Такеру представилась команда из двух человек, подстерегавшая его перед домом Сэнди. Может, они каким-то образом опознали его после стычки? Опять же, была еще Эдит Лозье, смотрительница складского комплекса…

«Может, я был и не так осторожен, как думал».

– Это возможно, – признал Такер.

– Лады, тогда давай эту тайну на время отложим. В качестве меры предосторожности я бы рекомендовал тебе покамест выключить телефон и вынуть батарею. Может, мне удастся встроить новые компоненты, которые затруднят его отслеживание, но мне потребуется часа три, чтобы раздобыть все необходимое.

– Тебе такое по силам? – приподнял бровь Такер.

– Ну, не за красивые же глаза меня произвели в специалисты-криптологи по сетевым войнам.

Такеру была знакома эта озорная искорка во взгляде Фрэнка еще по Афганистану, когда тот пытался растолковать самые тонкие моменты радиоперехвата.

– В качестве солдата этой новой эпохи кибервойн, – пояснил Фрэнк, – мне пришлось нахвататься кое-каких новых умений со времен полевой службы. Типа взлома систем. Соберу компоненты, нужные для твоего телефона, и попробую запечатать все лазейки поплотнее. Могу принести все необходимое в твой мотель сегодня вечером. Будем надеяться, к тому времени у меня уже будет кое-какая информация о Сэнди от удочек, которые я закинул сегодня утром.

– Хорошо.

Такер тут же сообразил, что есть и еще одна задачка, которую лучше перепоручить Фрэнку с его новой квалификацией. Ему представился пульт дистанционного управления атакующего беспилотника. В качестве меры предосторожности он отключил питание БСУБ и закопал его в миле от своего прежнего отеля. Если кто-то и сумеет что-то выудить из этого прибора, то это Фрэнк.

– Прежде чем наведаться ко мне в мотель, – сообщил Такер, – ты можешь попутно взглянуть на кое что еще.

– И на что же?

Уэйн не стал слишком углубляться в уникальную природу беспилотника, охотившегося за ним в болоте, решив услышать непредубежденное мнение Фрэнка об операционной системе, управляющей этим беспилотником, прежде чем посвятить его в эти подробности.

– Пожалуй, пусть это станет для тебя сюрпризом.

– Похоже, я получу рождественский подарок раньше срока, – вскинул голову Фрэнк.

18 часов 17 минут

На закате очередного жаркого алабамского дня Такер вернулся в «Таверну “Каменный очаг”» в Афинах. Остаток дня он провел вместе с Кейном в местных парках, где овчарка истребила три теннисных мячика и поплескалась еще в пяти ручьях. Может, было бы разумнее скрыться из виду, но Такер сомневался, что врагу хватит наглости нанести удар при свете дня с такой уймой свидетелей вокруг. Кроме того, Кейну требовалось размять ноги, чтобы разогнать напряжение после вчерашней ночи.

«Как и мне…»

Как ни приятен был день, Такер то и дело поглядывал в небо, постоянно вслушиваясь вполуха, не раздастся ли предупредительное жужжание. При этом он понимал, что подобная настороженность в немалой степени объясняется его собственным ПТСР[15]. Хоть Уэйн и отделался лишь царапинами, нападение на болоте порядком тряхнуло его, разбередив старые раны – затянувшиеся, но так и не исцелившиеся до конца. После Афганистана Такера продолжали донимать ретроспекции, кошмары и бессонница, доводящие до эмоционального отупения. И хотя он прошел обязательные консультации у психологов, специализирующихся на лечении ветеранов, куда большее умиротворение ему приносили открытые пространства, пребывание в дороге вместе с Кейном.

И все же Уэйн понимал, что кошмары никуда не ушли, затаившись у самой поверхности сознания. Может, потому-то он и берется по-прежнему за такие рискованные работы, – чтобы бросить вызов врагу, кроющемуся где-то внутри… Один психолог предположил, что это суицидальный настрой, но Такер в глубине души знал, что это не так. Ему хотелось жить, а если когда и возникали сомнения в этом, довольно было лишь взглянуть на верную овчарку. Где-то в самой фундаментальной сердцевине своего существа Уэйн знал, что ни за что не подвергнет Кейна опасности в безрассудной замаскированной попытке покончить с жизнью.

Тут дело в другом. Один из консультантов явил Такеру величайшее откровение, уточнив его диагноз ПТСР до нравственной травмы – глубочайшей раны, нанесенной фундаментальным представлениям Уэйна о добре и зле его переживаниями в Афганистане. Такер подозревал, что его нынешний путь по жизни представляет собой неустанные попытки снова обрести ядро, поправить не столько сделанное, сколько то, что не сумел свершить. Именно это давало его жизни смысл – его конфронтация со всеми несправедливостями мира.

А покамест есть пицца – еще одна причина пожить.

По пути обратно в Афины Такер захватил две закрытые пиццы с пепперони и упаковку из шести бутылочек лагера «Сэм Адамс». И едва успел поставить покупки на небольшой обеденный стол номера, как послышался стук в дверь.