Полина - Александр Дюма

Это был малаец; он пришел сообщить, что завтрак готов, и я пошла за ним.

Войдя в залу, я вздрогнула от удивления: я была уверена, что увижу там Ораса, но его не было, а стол был накрыт на одну персону.

«Граф не возвращался?» — спросила я.

Малаец отвечал мне знаками отрицательно.

«Нет?» — прошептала я, изумленная.

«Нет!» — повторил он жестом.

Я упала на стул; граф не возвращался!.. Однако я видела его, он подходил к моей кровати, поднимал занавеси через час после того, как эти три человека… Но эти трое — не были ли это граф и его друзья Анри и Макс, похитившие женщину?.. В самом деле, одни они могли иметь ключ от парка и войти так свободно, никем не замеченные и никем не потревоженные. Несомненно, это так. Вот почему граф не хотел, чтобы я приехала в замок, вот почему он принял меня так холодно и удалился под предлогом охоты. Похищение женщины было задумано до моего приезда, теперь оно исполнено. Граф не любит меня, он любит другую, эта женщина в замке, и, без сомнения, в павильоне.

Граф, чтобы увериться, что я ничего не видела, ничего не слышала, что, наконец, ничего не подозреваю, вошел по лестнице библиотеки, отодвинул перегородку, поднял мои занавеси и, увидев меня спящей, возвратился к своему любовному развлечению. Все было для меня так ясно и точно, как будто я сама все это видела. В минуту моя ревность осветила темноту, проникла сквозь стены; мне нечего было узнавать еще, и я вышла, задыхаясь.

Следы шагов уже загладили и метла разровняла песок. Я направилась к липовой аллее, дошла до дубовой рощи, увидела павильон и обошла его. Он был заперт и казался необитаемым, как и накануне. Вернувшись в замок, я поднялась в свою комнату, бросилась в кресло, на котором прошедшей ночью провела столько ужасных часов, и удивилась своему страху!.. От него осталась лишь тень, мрак или, скорее, опустошенность после неистовой страсти, которая так ослабила мое сердце.

Я провела часть дня, прохаживаясь по своей комнате, открывая и закрывая окно и ожидая вечера с таким же нетерпением, с каким страхом накануне ждала его приближения. Пришли доложить, что обед готов. Я спустилась и, войдя в столовую, увидела, как и утром, опять один прибор; подле него лежало письмо. Узнав почерк Ораса, я поспешно разломала печать.

Он извинялся, что оставлял меня одну в продолжение двух дней, но он не мог возвратиться: с него взяли слово еще до моего приезда, и он должен был сдержать его, как бы дорого оно ему ни стало. Я смяла письмо в руках, не дочитав его, и бросила в камин, потом заставила себя есть, чтобы не вызвать подозрения у малайца. Окончив обед, я вернулась в свою комнату.

Как и накануне, приказание мое не было оставлено без внимания: в камине горел большой огонь, но в этот вечер не он занимал меня. Я хотела составить себе план и села, чтобы поразмыслить. Вчерашний страх был совершенно забыт.

Граф Орас и его друзья — а это были они — вошли в ворота и пронесли эту женщину к павильону, потом граф вошел потайной лестницей, чтобы увериться, спала ли я и не слышала или не видела ли чего-нибудь. Итак, мне остается только спуститься по лестнице, пройти той же дорогой туда, откуда он приходил; я решилась следовать этому плану.

Часы показывали четверть девятого. Я подошла к ставням: они не были заперты. Без сомнения, этой ночью смотреть будет нечего, потому и не приняты вчерашние меры предосторожности; я отворила окно.

Эта ночь была бурная; были слышны отдаленные раскаты грома. Шум волн, разбивавшихся о берег, доносился до замка. В моем сердце была буря ужаснее, чем за окном, и мысли, теснившиеся в моей голове, были мрачнее и стремительнее, чем волны океана. Два часа прошло, а я не сделала ни одного движения и смотрела на небольшую статую, скрытую деревьями. Правда, я смотрела невидящим взглядом.

Наконец, мне показалось, что время уже наступило: я не слышала никакого шума в замке. Тот самый дождь, который в вечер с двадцать седьмого на двадцать восьмое сентября вынудил вас искать убежище в развалинах, начал низвергаться потоками; я подставила на минуту голову под небесную влагу, потом закрыла окно и прикрыла ставни.

Я вышла из своей комнаты и сделала несколько шагов по коридору. В замке было тихо. Малаец, без сомнения, спал или прислуживал своему господину в другой части здания. Я вернулась и заперла дверь на засов. В это время пробило половину одиннадцатого. На дворе слышен был только рев урагана, и шум его помогал мне скрывать тот, который сама я могла произвести. Я взяла свечу и подошла к двери, ведущей в библиотеку: она была заперта на ключ!..

Меня видели там утром, боялись, чтобы я не обнаружила лестницу; поэтому путь был закрыт. К счастью, граф прошлой ночью показал мне другой вход.

Обойдя сзади свою постель, я отодвинула перегородку и очутилась в библиотеке.

Затем я направилась твердыми шагами, без размышлений, к потайной двери, вынула том, скрывавший кнопку, надавила ее, и дверь отворилась.

Лестница была тесной для прохода даже одного человека; я спустилась по ней на три яруса, прислушиваясь на каждом из них, но все было тихо.

Внизу я нашла вторую дверь, она не была заперта на замок и при первой же попытке отворить ее открылась.

Я оказалась под сводом, углублявшимся почти отвесно. Пройдя его примерно за пять минут, я обнаружила третью дверь и открыла ее также без труда; она выходила на другую лестницу, подобную первой, но в ней было только два яруса. Приоткрыв железную дверь, я услышала голоса. Я погасила свечу и поставила ее на последней ступени. Заметив щель, образованную сдвинутой каминной плитой, я скользнула в нее и, отодвинув плиту еще немного, очутилась в помещении, напоминавшем химическую лабораторию и очень слабо освещенном: сквозь закрытое занавесками круглое окошко над дверью сюда проходил свет из соседней комнаты. Окна были так плотно закрыты, что даже днем ни один луч света не мог туда проникнуть снаружи.

Я не ошиблась, сказав, что мне послышались голоса. Кто-то громко разговаривал в соседней комнате: то были голоса графа и его друзей. Пододвинув стул к двери, я встала на него и смогла через стекло окошка заглянуть в это помещение.

Граф Орас, Макс и Анри сидели за столом, однако пиршество подходило к концу. Малаец прислуживал им, стоя позади графа. Каждый из пирующих был одет в голубую блузу, имел при себе охотничий нож за поясом и пару пистолетов, лежащих рядом с тарелкой. Орас встал, как будто желая уйти.

«Уже?» — сказал ему Макс.

«Что же мне здесь делать?» — спросил граф.

«Пей!» — предложил Анри, наливая ему стакан.

«Большое удовольствие пить с вами, — возразил Орас, — третья бутылка, а вы уже пьяны, как грузчики».